Дмитрий Горчев - Понаехавшие [сборник]

И ладно бы хоть была надежда на то, что правнуки наши будут ездить куда захотят по ровным дорогам, блестящим рельсам и летать в серебристых аэропланах в безоблачном небе, да хуй там. Не то что правнуки, а даже и нынешние потомки увидят всё то же самое: уснувший шведский бульдозер, вялых гастарбайтеров и картинку на заборе про то, как всё будет заебись, когда всё это счастливо завершится.

Где ж, блядь, обещанный кризис – может, у них деньги, наконец, когда-нибудь кончатся.

В москве пиздец – им тут уже больше нечего даже рекламировать. На кольцевой линии рекламируют конька-горбунька, вольгу с микитой селяниновичем и другие разные побасёнки.

А пассажиры в метро при этом все какие-то удмурты и башкиры в пёсьих шапках. По-русски никто не разговаривает. К кому ни обратишься, то или секир-башка, или канпетка-дай.

И лица у всех в метро очень ужасные, хотя, может быть, это только в семь часов утра так бывает, не знаю, я тут редко бываю.

У меня вот сосед в деревне всё стесняется ехать в москву: куда я, говорит, с такой рожей да в столицу. Вот приеду обратно в деревню и его утешу – мол, будешь ты, Серёга, на всей кольцевой линии самый наипервейший красавец.

Мочить тех, кто сказал что-то против.

Мочить тех, кто скорее против, чем за.

Мочить тех, кто в основном за, но чуть-чуть против.

Мочить тех, кто недостаточно за.

И обязательно:

Мочить тех кто непонятно за кого.

Мочить тех, кто вообще ничего не сказал.

Вообще такое ощущение, что Великий и Могучий, Который Попирает Ботфортами Вселенную, впал в дикую панику и давит сразу на две кнопки мыши, яростно при этом вращая колёсиком, а другой рукой нажимает альт-контрол-делит и запускает три фотошопа одновременно.

Я не люблю журналы с картинками. То есть те, в которых картинки составляют их основное содержание.

У меня в деревне картинки всё равно отключены (не столько из жадности, хотя из-за неё тоже, но больше из-за того, что с ними очень медленно), и поэтому вместо них я вижу пустые прямоугольники, которые не столько раздражают, сколько вызывают недоумение. Редко-редко, когда автор убедит меня буквами в том, что эту картинку стоит посмотреть, я открываю её в отдельном окне. Как правило, зря.

Вообще с тех пор, как изготовление картинок из домашней алхимии (фенидон, гидрохинон, красный фонарь) превратилось в два щелчка, картинок в нашем мире стало не то чтобы очень много. И даже не слишком много. Охуеть как много, опизденеть как много, оперепиздозалупеть как много – это всё какие-то жалкие наноградации того, что имеет место быть.

А ещё и эти квадраты с треугольничками внутри, ведущие в бездонные пучины ютуба, рутуба и хуетуба – это вообще, видимо, начальная подготовка к добро пожаловать в Пиздец.

И, что самое гнусное, – у меня ведь тоже они есть, эти картинки! И хочется иногда их кому-нибудь показать, чтобы этот кто-нибудь сказал: о, какая картинка! у, какая картинка или тьфу, какая картинка.

Так что, как человек злой, но гуманный, я себе давно уже завёл отдельный журнал, где и тешу свою эксгибиционическую похоть, а в других местах выгляжу тихо и скромно, как всеми уважаемый школьный учитель и образцовый семьянин чикатило.

Печальное же состоит в том, что за последние лет сто искусство донесения, а точнее, пробивания сознания навылет при помощи т. н. «месиджа» достигло таких немыслимых высот, что этот самый месидж уже легко считывается с придорожного щита на скорости в двести километров в час.

Содержание текста определяется по двум-трём ключевым словам, песенки – по припеву, картинки – по объёму сисек. Да нет, ничего, я тоже с большим восхищением отношусь к женским сиськам.

Но вот если рассмотреть с точки зрения этого самого месиджа (до чего ж всё же поганое слово) глубоко мною любимую картину художника Брейгеля, то чего там можно обнаружить: несколько унылых мудаков с собаками, сзади каток, на дереве ворона. Чо сказать-то хотел?

А он и сам не знает.

Вообще-то, я так думаю, что трудящиеся женщины могут испытывать международную солидарность только по одному пункту, как то: все мужики – козлы.

Но в глубине души я тайно надеюсь, что, может быть, эту солидарность испытывают не все до единой. Может быть, две-три не испытывают.

Ибо мой идеализм в отношении женщин (не важно, трудящиеся они или нет) совершенно ничем неистребим.

Коровье бешенство. Птичий грипп. Свиной грипп.

Неспортивно как-то – два раза подряд грипп.

Похоже, что у Всемирной Организации Здравоохранения, минздравов разных стран и фармацевтических компаний иссяк креатив.

Для дальнейших смертоносных пандемий предлагаю такие названия, как: баранья проказа, овсяная холера, комариная оспа, кошачья чума, муравьиная язва, рыбий столбняк, ну и проч. и проч.

Обнаружил ещё одну прискорбную нелогичность в русском языке: слова «католик» и «алкоголик» грамматически ничем не отличаются. Но при этом почему-то «католицизм» и «алкоголизм».

Тогда уж надо либо «католизм», либо «алкоголицизм».

Назрела реформа языка, точно назрела.

Приехавши в город, чего только не начитаешься.

Вот рассказывают, будто бы Валентина Ивановна Матвиенко бегала голая по палубе крейсера Аврора (это наврали, конечно, не тот у неё уже возраст), а потом на барже прибыл Шнур и орал матерные частушки. А потом все хором ебли Тину Канделаки.

Я сам человек крайне широких взглядов: хочешь ты орать частушки, так ори. Хочешь бегать голой – так я только за.

Но только, пожалуйста, не на могилах. А крейсер Аврора – это именно могила. Памятник.

Между прочим, лжетеория происхождения видов легко опровергается даже на самом поверхностном бытовом уровне.

Вот возьмём самую простую муху. В любой комнате, куда она случайно залетела, есть несколько десятков квадратных метров разных поверхностей, на которых она могла бы совершенно спокойно просидеть хоть до самой старости и высидеть на этих поверхностях сто миллионов пучеглазого потомства, которое потом бы заполонило весь белый свет.

Но нет – она всегда и неизменно садится на мой высунутый из-под одеяла большой палец ноги. Один раз, потом другой, потом третий. Если палец спрятать, она полезет мне в нос. После чего я, понятное дело, возьму газету и муху эту уничтожу. И пиздец всему её потомству.

Ну и где тут благотворный естественный отбор? Где та муха, которая ранним утром тихо жуёт вчерашнюю котлету и не жужжит?