Иль Канесс - Оформитель слов

– Нас скоро выпишут, – сообщил авторитет дядя Коля, доставая чайные принадлежности. – Так что обзаведись своим чаем и сахаром.

– Обязательно.

Наша палата располагалась на третьем этаже в самом углу здания. К моему удивлению, в ней оказалось весьма уютно. Хороший и современный ремонт, новые кровати и пластиковые окна. В последние месяцы я стал сильным специалистом медицинских помещений. Поэтому разбирался.

После чаепития мне захотелось покурить, и я спросил, где это можно сделать. Но николаи об этом не знали. Молодой, вообще, никогда в жизни не курил и не пил. Еще я приметил, что он стремился вырастить себе такие же знатные гусарские усы, как у дяди Коли. Но пока что количество волосков на его пухлых губищах можно было сосчитать секунд за десять.

Курили все, конечно же, в туалете, где курить было категорически запрещено. Там я встретил Вована.

– Как там уголок Николая Шансончика? – спросил он и протягивая ладонь, представился. – Вова.

– Илья. Очень приятно. Уголок процветает. У тебя что с руками?

У Вовы из десяти пальцев на руках, как я приметил, было примерно три с четвертью.

– Провода высоковольтные хотел спиздить. Меня током ебнуло, вот пальцы и отгорели. А ты с чем?

– Шурупы из ноги будут выкручивать.

Вован оказался человеком не робкого десятка. Некоторые его уважали, а некоторые побаивались, потому что, как мне потом тихо сообщили ссыкуны в туалете – за Вованом числились всякие мелкие преступления и хулиганства. Вот он, наверное, и был как раз тем авторитетом, на кого стремился равняться молодой Коля, но не равнялся, потому что никогда в жизни не курил и не пил.

Я с Вованом сразу подружился. Это оказался добрый, отзывчивый и дружелюбный человек. А еще у него был телевизор.

Когда всех николаев из моей палаты выписали, Вова перевелся ко мне. А вскоре к нам в палату определили третьего. Молодого парня чуть старше меня.

– Максим.

– Илья.

– Максим.

– Владимир.

Максим был армянином.

– Вообще-то, меня зовут Гагик, – пояснил он. – Но у вас в России как-то не звучит, да и девчонкам не сильно нравится… Поэтому – Максим. Кстати, пацаны, у вас есть подружки?

Я рассказал пацанам про свой невероятно романтичный роман с одной рыженькой санитаркой в Новосибирске. Пацаны слушали внимательно и одобрительно качали головой.

Однажды пятничным вечером, валяясь на своей койке, я решил научиться армянскому языку.

– Как будет по-армянски «Закрой окно»? – спрашивал я у Гагика.

– Паки патухану, – отвечал он, лежа на койке и отрешенно глядя в потолок.

Я записывал и продолжал:

– А как будет «Открой окно»?

– Батц патухану.

Я тщательно выводил слова в тетрадке.

– Ты что, собрался ехать в армянской маршрутке? – спросил Вова, сидя на подоконнике. – Пошлите, лучше с девчонками погуляем. Вон они, скучают…

Я посмотрел на тоскующего Вову и продолжил:

– А как будет по-армянски «Я люблю тебя»?

– Эс сирум эм кес.

– А «Займи косарь»?

– У меня нету.

– Как это по-армянски?

– Инс чунем.

– Эс сирум эм кес. Инс чунем? Правильно?

В палату ворвались медсестры.

– Та-ак! Никому не двигаться!

Мы опешили и замерли.

– Чего рты разинули? Сегодня отчетный концерт «Фабрики звезд», поэтому мы придем его смотреть к вам в палату.

Мы озадачено переглянулись.

– А как же «Комиссар Рекс» по второму… – нахмурился Вова, слезая с окошка.

– Про своих собак-сыщиков смотреть будете потом, – грозно заявили медсестры. – До вечера, мальчики!

В половину девятого вечера у нас в палате, кажется, собрались все молодые медсестры больницы. Они глядели в телевизор, не сводя с экрана глаз.

– Вова, – позвал я его шепотом. – Ты же мечтал о румяных девках? Вот они, в нашей палате…

– А ну, тише там! – прикрикнули на нас. – Мешаете.

– Пошли покурим… – сказал Гагик.

Мы зашли в туалет.

– Батц патухану, – сказал я Гагику.

Тот открыл окно.

– Не люблю я этих новых «фабрикантов», – заявил Вова. – Первые две «Фабрики» – мне понравились. А эти… Тимати этот. Мудила. У нас на районе ему только бы за прикид ноги переломали.

Настал день операции. Я взволнованно спросил:

– Анестезия какая будет? В спинной мозг?

– Нет, общая. А ты с какой целью интересуешься?

– Да так…

Мне было страшно от мысли, что после операции ходить на своих двоих я больше не смогу. Казалось, что это последний день, когда у меня есть две ноги.

– Не бойся. Все будет хорошо. Скоро начнем, – сказал хирург. – Ты читал, кстати, книжку одну…

Опачки, истории от хирургов я люблю.

– Какую? Про ногу?

Мне на лицо положили маску.

– Нет. «Сердце хирурга» Федор Углов. Очень хорошая книга, рекомендую. Федор Григорьевич весьма занимательно рассказывает свою биографию. Родился он еще при царе, а жив до сих пор. Начинает он с того…

Когда я очнулся в отделении реанимации, на меня умиленно глядела санитарка.

– Ну что, проснулся, певец ты наш? Как самочувствие?

– Нормально. Ногу уже отпилили?

– Нет, оставили.

Я облегченно вздохнул.

– А почему «певец»?..

– О-о-о, ты еще спрашиваешь! – засмеялась она.

Оказалось, что, отходя от анестезии и будучи без сознания, я несколько часов подряд орал на всю центральную районную больницу песни. Особенно проникновенно получилась песня Nautilus Pompilius «Крылья», которую я спел раз восемнадцать.

«ГДЕ ТВОИ КРЫЛЬЯ, КОТОРЫЕ НРАВИЛИСЬ МНЕ?!»

ТА-ТА-ТА-ТА-ТА-ТА…

Потом я рассказывал анекдоты про Ленина и Дзержинского. Потом снова пел. Потом еще анекдоты. Снова песни.

Мне тактично намекнули, что за это время я очень сильно всех заебал своей самодеятельностью.

Стало стыдно.

– Я не специально… – сказал я.

– Это нормально. Такое бывает.

Меня депортировали обратно в палату. Вована вскоре выписали, но он оставил мне на неделю свой телевизор, сказав, что потом заберет. Потом выписали и Гагика. А затем настала моя очередь.

– В общем так, молодой человек, – сказал хирург. – Операция по спасению титановой пластины из твоей ноги прошла успешно. Я все выкрутил, убрал, почистил. Заживает все хорошо. Нужно будет, конечно, кататься в поликлинику и понаблюдаться. Не прыгай, не бегай, тяжелое не таскай. Главное, не перегружай свою ногу. Живи и радуйся жизни. Будь здоров!

Я вышел из рейсового автобуса, закурил и постукивая тростью, зашагал по дороге. Май встретил меня хорошей и солнечной погодой. В деревне было свежо, на холмах в оврагах все еще местами лежал снег. Я не был тут почти месяц и все по-весеннему преобразилось. На улицах суетились односельчане. Проходя мимо сельского Дома культуры, решил зайти в библиотеку.

– У вас есть книга «Сердце хирурга» Федора Углова?

– Сейчас посмотрим.