Александр Масалов - Журналюги и журналюшки

Три четверти всей алкогольной продукции разлиты в подпольных цехах…

И так далее.

Финал он украсил эффектным утверждением, что лично для нас (в смысле, сотрудников данной газеты) проблемы купить настоящую водку нет — за углом, рядом с редакцией, есть проверенный магазин…

Рядовая проходная статья имела неожиданный результат.

Через пару месяцев, когда финансово-коммерческую деятельность газеты проверяли налоговики, инспектор вдруг заинтересовался:

— Эта статья рекламная?

— Нет.

— Как же — нет, если она содержит все признаки рекламного материала? В конце, например, даже точно указано местонахождение магазина…

Журналиста пригласили на свадьбу.

Невесту и жениха он видел первый раз в жизни, но очень быстро познакомился с соседями по столу и неплохо провел время.

В разговоре посетовал:

— Да вот, скоро в Москву лететь, а паспорт уже месяцев восемь как просрочен…

Соседи немедленно загорелись желанием помочь:

— Никаких проблем! У нас там друзья работают!

Несмотря на возражения, вытащили сильно пьяного журналиста из-за стола, посадили в машину и отвезли сперва в фотостудию, а потом — в районное отделение внутренних дел.

В фотостудии сделали снимок, поддерживая журналиста в двух сторон, чтобы он не упал со стула.

В районном ОВД забрали просроченный паспорт, прислонили к стене и велели подождать двадцать минут.

И действительно — через двадцать минут вынесли паспорт с новой фотографией.

После чего вернулись обратно, за свадебный стол…

Все, кто видел новую фотографию в паспорте, говорили:

— Какое у тебя лицо! Серьезное, сосредоточенное… Даже суровое!.

Журналистке родители подарили старенький "Москвич" ядовито-желтого цвета.

Не знаю, кто был ее учителем по вождению.

Фильмов «Такси», «Такси-2» или «Такси-3» тогда еще в природе не существовало.

Скажу лишь, что тормозами она не пользовалась принципиально.

Как шла на шестидесяти километрах, так, не сбрасывая скорость, заворачивала за угол.

У бедного "Москвича", как в голливудских боевиках, при этом визжали шины, и машина не переворачивалась только чудом.

Раз пять она попадала в аварийные ситуации, но все ей сходило с рук — отделывалась легким испугом.

Зато на машину было страшно смотреть — вся в пятнах от шпаклевки, бампер гнутый, лобовое стекло с трещиной…

В редакции ее тачку называл аббревиатурой "ЁБ" — "ё…ный броневик".

Как-то вечером она ехала домой и два мужика попросили, чтоб их подвезли.

Журналистка согласилась: лишняя копейка еще никому не помешала.

Но мужики через пару-тройку кварталов попросили остановиться.

Вышли из "ЁБа" на трясущихся ногах и сказали:

— Спасибо, девушка, мы лучше пешком дойдем…

Журналисты — как правило, законченные гуманитарии: журфак, филфак, истфак…

И нисколько не стесняются признаться, что в точных науках несильны.

Один корреспондент, например, во всеуслышание заявил:

— Если меня поставят к стене и скажут: "Расстреляем, если не сможешь объяснить, чем косинус отличается от тангенса!..", я скажу: «Черт с вами, ребята, стреляйте! Понятия не имею, что это за хреновина и зачем она вообще нужна!..».

Корреспонденту поручили написать статью о проблемах и достижениях предприятия городского значения.

Но едва он вышел на улицу, как встретил знакомую, на которую давно запал, а она не давала.

Остановились, разговорились, и тут корреспондент почувствовал, что сегодня явно что-то получится…

На предприятие он, разумеется, не пошел.

Утром редактор спросил:

— Был?

Корреспондент соврал, что был. Он рассчитывал сходить туда сегодня днем.

— Очень хорошо, — сказал редактор. — В таком случае пиши прямо сейчас. Поставим в номер…

Корреспондент обмер.

Деваться было некуда. Взял подшивы газет, надергал из чужих статей фактуру и лихо отстучал статью.

В статью, как выяснилось впоследствии, вкралось много ошибок и неточностей.

Через день в редакцию позвонил коммерческий директор фирмы.

— Пригласите, пожалуйста, к телефону такого-то…

Так получилось, что трубку снял сам автор.

Совершенно серьезно он сказал:

— Это невозможно.

— Почему?

И тогда корреспондент ляпнул первое, что пришло в голову:

— К сожалению, он умер.

— От чего?!

— Сердце. Инфаркт. Вчера вечером.

В трубке помолчали.

— Сколько ему лет было?

— Тридцать пять.

— Ай-яй-яй… Какая жалость — такой молодой!

Больше из этой фирмы не звонили.

Несмотря на то, что статьи за подписью «покойного» появлялись в этой газете еще много лет.

Журналист подошел к наборному компьютеру, чтобы сбросить текст с дискеты.

Оказалось, что компьютер на пароле.

— Ира, — сказал журналист наборщице. — Я не могу войти. Какой пароль?

Наборщица немного подумала — словно колебалась: сказать или не сказать? Потом решилась:

— Пароль — «хрен».

«Ага, — понял журналист. — Воспитанная девочка не решилась вслух, в присутствии множества людей, произнести настоящий пароль… Намек понял!».

Сел за компьютер и написал в окошке «Введите пароль» слово из трех букв.

Появилась надпись: «Пароль неверный».

— Черт! — сказал журналист и повторил процедуру.

Тоже самое.

— Ира! — закричал журналист. — Что-то твоя машина меня не пускает.

В ее присутствии набрал пароль и надавил «Enter».

— А почему было только три звездочки? — спросила наборщица. — В слове «хрен» четыре буквы!

Она действительно была воспитанная девочка…

В редакцию позвонил сотрудник пресс-службы одной из силовых структур и попросил о помощи.

— Несколько номеров назад в вашей газете был опубликован очерк о стелле, которая установлена на Театральной площади. Посмотрите пожалуйста, какое у нее полное название…

Корреспондент, поднявший трубку, не помнил, как называется стелла.

Пришлось листать подшив

Раз, потом другой — никак не мог найти тот самый очерк…

Потом он принялся искать журналиста, написавшего очерк.

Но журналист был на задании — не то в Законодательном собрании, не то мэрии, не то еще где-то…

В общем, корреспондент обзвонил десяток мест.

Потревожил десятка полтора человек.

Истратил часа два рабочего времени.

Наконец, узнал и, торжествуя, связался с пресс-службой.

— Узнал: стелла называется так-то…

— Восемь букв, значит?.. — переспросил сотрудник пресс-службы. — Подходит. Спасибо.

В одной редакции корреспонденты сидели в огромном зале, а редактор — на балкончике, как бы на втором этаже.

Был редактор толстый, не очень молодой.

Ему было лень ходить по лестнице туда-сюда.