Валерий Новоселов - Хочу жить дольше! Записки геронтолога

Старый доктор обращается к историку:

— История болезни — это не история и именно та тема, где вы уже написали много рукотворных образов. Тут нужны глубокие знания, а не выполнения приказов власти, в чьих бы руках она не находилась. И кого бы эти приказы не касались.

Невролог:

— Я тоже согласен, что доктор Преображенский — это собирательный образ.

Рентгенолог:

— Не исключено, что это сам И. М. Сеченов.

Биолог из Грузии:

— Мой вариант — это сам доктор М. А. Булгаков.

Ученый из Израиля:

— Это был Борис Завадовский. Эх, и почему мою книжку никто не читает.

Старый доктор:

— Должен уточнить высказывание коллеги из Израиля, чтобы все поняли, Завадовский — это доктор, который тоже использовал метод органотерапии. Это модная тема в те годы.

Только что зашедшая в «Вечность» дама:

— Я полагаю, что это был родной дядя М. А. Булгакова Николай Михайлович Покровский. Да, вспомнила, он гинеколог.

Старый доктор:

— Господа, остановитесь. Перечислять можно бесконечно. Думаю, тут коллега невролог прав. В книге глубокий намек на Председатель СНК РСФСР В. И. Ленина. Тем более сегодня мы точно знаем отчего он умер и как он умирал. Это нейросифилис. С клинической формой можно долго разбираться, у меня есть личное мнение, но пока остановимся просто на табопараличе. Если Шариков это тот о ком мы думаем, то здесь есть указание на Старо-Екатерининскую больницу, она же МОКИ, или теперь это МОНИКИ, то тут есть кусочек от доктора Преображенского.

Только подошедшая дама, похоже врач:

— Фамилия Преображенский указывает, скорее, на происхождение из семьи священников. И другие есть намёки на то, что он был разночинцем.

Невролог:

— Мало ли какие ассоциации у Булгакова возникали, когда фамилию выбирал! В «Роковых яйцах» тоже был экспериментатор (говорит соседу — фамилию не помню, да ее никто и не вспоминает). Мне кажется, что «аристократическая» фамилия «Преображенский» — антагонист пролетарскому «Шариков». И не более.

Старый доктор:

— Так тут не о сословии, а о профессии. То, что этот образ списан с русских врачей, это к бабке не ходи. Образ собирательный, но есть ли в нем учитель А. И. Абрикосова по неврологии и коллега личного врача Ленина Ф. А. Гетье, невролог П. А. Преображенский, вот вопрос.

Только подошедшая дама, похоже врач:

— А. М. Булгаков часто писал с натуры, и образ настолько жизненный, что прототипы точно были. Думаю, что А. И. Абрикосов причастен к формированию, и думаю, что и на образ профессора Персикова из «Роковых яиц» он очень повлиял. Преображенский тоже не просто так — он, фактически, создаёт гомункула. А Булгаков очень интересовался алхимией, и одной из его любимых книг был «Голем» Густава Майринка, но терпит неудачу. Про разночинцев упомянула не случайно — именно они в основном и были «за революцию», но когда она произошла, оказалось, что обратная операция невозможна.

Старый доктор:

— Нет, Алексей Иванович Абрикосов упомянут мной тут только как некая ниточка к Старо-Екатерининской больнице, так как он «не про лечение». Он все-таки патологоанатом. Но то, что образ Преображенского списан с живой натуры и поэтому получился таким живым, эту идею я поддержу.

Только подошедшая дама:

— Конечно, Шариков — это, скорее, образ Ленина. Но Абрикосов ведь руководил вскрытием трупа Ленина, и это довольно любопытная для меня параллель. Сергей Воронов лучше подходит, но он в Ницце практиковал.

Старый доктор:

— Тут много «параллелей», которые как я вижу ведут именно к МОНИКИ. Это в первую очередь сам доктор Гетье, личный врач В. И. Ульянова и его семьи. Был период, когда Гетье и Абрикосов, и сам Преображенский одновременно работали в этой больнице.

Историк Козлов: Я возражаю. Об этой версии нет ни в одном источнике.

Старый доктор (обращается персонально к историку):

— Повесть написана в 1925 году, только что, год назад, умер Ленин. Это событие вселенского масштаба. Это не могло не найти отражение в этой книге. Преображенский умер в 1914 году, поэтому фамилия известного врача Преображенского придавала образу медицинские очертания, тем более невролога, одновременно это было безопасно и никому не могло навредить.

Историк Козлов:

— Пожалуй, я соглашусь только с тем, что Ленин умер вечером 21 января 1924 года. И если повесть Булгаков начал писать ровно через год, то временная связь есть. Но только с этим! И вообще я вижу, что вы антисоветчик!

Патоморфолог:

— Молодой человек, я смотрю у вас какие-то старорежимные манеры. Главное поставить клеймо, а потом давать своей оценке свои же оценки?

Старый доктор:

— Давайте я расскажу о страницах, которые не горят. Здесь люди, которые не имеют отношения к врачебной специальности, практически ничего не увидят, но нам (тут он делает жест рукой в сторону внимательно слушающих врачей) все расскажет. Итак, только один день 17 апреля 1923. Это мой конспект дневника врачей пациента В. И. Ульянова, он же Ленин, он же Председатель СНК РСФСР: «Пациент сегодня спал плохо, часто просыпался, (далее удалена информация по этическим соображениям). Было очень сильное возбуждение, страх, тревога, похоже были галлюцинации и сознание не ясное. В 8—00 дали кодеин 0,02 в одном стакане теплого масла в виде клизмы. Ввели пантопон 0,02. После завтрака дали 0,75 натрия йодида. Сделано промывание кишечника. Отмечено, что период начала возбуждения укоротился, он начался почти сразу после промывания. Ввели 0,01 пантопона (далее нечетко написано). Дали опять 0,75 NaJ. Температура у пациента 37,6, пульс 120, частота дыхания 22 в минуту. Сделана четвертая фрикция ртути в левую голень. Когда доктор Ферстер стал делать фрикцию мази ртути, пациент спросил „вас их хабе“, то Бумке сказал: „Дер президент шприхт дейтче ворте“. Вовремя фрикции пациент лежал совершено спокойно и молчал, по окончании фрикции простился со всеми нами. В 21–15 ввели пантопон и 0,01 дигиталиса. В 21–45 началось такое очень сильное возбуждение, что больного начали удерживать за ноги и левую руку. Вид у пациента растерянный и испуганный, он показывает пальцами и все повторяет одно и тоже слово „туверна“, а потом как будто „везде она“. Потом крик постепенно перешел в нечто вроде стона. Издавал нечто „ой ой-с, оазус, возус и. т. п.“ Повторял по много раз одно и тоже слово и затем переходил к другому. В 22–45 сделано промывание кишечника. Пульс не сосчитать, у больного сильный холодный пот. Ферстер и Бумке объяснили, что давление на аорте со стороны диафрагмы, стенокардические явления привели к мозговому возбуждению. Крамеру, Кожевникову и Елистратову кажется, что больной галлюцинировал. Дежурит доктор Розанов».

Так что, коллеги, я ставлю на собирательный образ, Филипп Филиппович Преображенский. Это образ именно собирательный. Но для придания ему узнаваемости именно в кругу врачебной интеллигенции использована фамилия Преображенский, невролога и заведующего кафедрой неврологии Московского императорского университета. Лицо известное в медицинских кругах, хорошо узнаваемое и уже отправившееся в края, откуда его уже не могли большевики никак достать. Основания тут только тончайшие ниточки в истории отечественной медицины, которая является частью истории нашей Родины.