Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том IV

Придя домой, мать отняла у нас деньги и потом вместе с отцом считали их и смеялись. Выслушав историю похищения, отец развеселился еще больше.

– Вот ворюга! – взбеленилась мать. – Черти его за это припекут! Горячими ухватами, ох и припекут! Поделом ему будет!

– Валь, спокойнее, – папаша ласково посмотрел на меня. – Сегодня ты совершил первое в жизни разбойное нападение и при этом благородный поступок: покарав вора.

– А так бывает?

– Тысяча червей! – голосом Боярского вскричал отец. – Еще как бывает. Украсть у вора – это не преступление, а подвиг. Вспомни Робин Гуда.

По телевизору отца мы так и не увидели, но в газете снова про него написали. Еще дали грамоту в райкоме. После вручения, он под шумок украл еще и какой-то спортивный кубок и потом всем хвастался, что был чемпионом Ашхабада по боксу в полутяжелом весе.

– Куку-руку – это чуда, лучшая из всех на свете, – пел Пашка, проходя через прихожую.

– Что за чуда? – не понял сидящий за столом отец. – Кенгуру?

– Куку-руку, – гордо отрапортовал Пашка.

– Что это такое? – отец коснулся его лица длинным языком сигаретного дыма.

– По телевизору показывали, – очки Пашки растерянно блеснули.

– Я понимаю, не дебил, в отличие от некоторых, что показывали по телевизору, но что это физически? Конфета?

– Ну…

– Баранку гну и антилопу-гну нагну! – скороговоркой отозвался папаша. – Конкретики в тебе нет, весь в мать. Так не пойдет. Ты должен четко представлять, про что поешь. Например, будешь ты играть в ковбойцев и индейцев и не знать, кто такой ковбой.

– Ковбой он и есть ковбой, – Пашка угрюмо зыркнул по сторонам, но от отца было не так просто отделаться.

– Ковбой – это пастух по-нашему. Вот ты стал бы в пастуха играть? В кого-то вроде Мишки Бобка?

– Не стал бы.

– То-то и оно. Вот видишь, – отец наставительно воздел палец, – учение свет, а неучение, как говорится, открывает только туманные перспективы. Понял?

– Да.

– Молодец. Тебе задание – выяснить, что это за кенгурука такая.

– Как я выясню? – испугался Пашка.

– Думай, на то тебе голова и дана, чтобы выполнять указание отца. Свободен!

Пашка прошмыгнул в комнату, а отец открыл окно и начал задумчиво плевать в гуляющих по двору кур. Пашка начал метаться по комнате.

– Чего ты мечешься, как тигр в клетке?

– Батя сказал узнать, что такое «Куку-руку». Ты не знаешь? – он с надеждой посмотрел на меня.

– Откуда? – я пожал плечами. – Я ее сроду не ел.

– Может, у Шурика спросить?

– Спроси, но вряд ли, он же вообще нигде не был.

– Ничего, попробую, – Пашка в прихожую к телефону и начал яростно накручивать диск.

– Кому звонишь? – отец оставил в покое кур и обернулся.

– Моргуненку.

– Зачем?

– Про куку-руку спросить.

– Глупо, – отец широко зевнул, явив миру зубы, которым позавидовала бы иная акула. – Моргуненок еще больший Маугли, чем вы с Владом. Сроду из деревни не выезжал, и до армии уже не выедет.

– У него папка в дурке, – нашелся Пашка. – Шурик мог к нему ездить.

– Интересная гипотеза, – отец закурил, – поездка Моргуненка с Моргунихой к старому Моргуну вполне вероятна. Но откуда в психушке кука-рука?

– Не знаю, я же там не был.

– Это легко исправить, – мечтательно улыбнулся отец. – Ладно, хватит трепаться. Звони.

– Я звоню, не берет никто.

– Спят, наверное, – папаша снова широко зевнул. – Знаешь, а ведь батя у тебя кто? – прищурился хитровато.

– Гений? – осторожно сказал Пашка.

– Правильно, гений! Звони Рябичу.

– Зачем?

– Помнишь, как вы, паршивцы, ружье у москвича отняли?

– Это Шурик, – привычно сдал друга Пашка. – Это он все! Он меня заставил!

– Какая разница? Главное, что у них родственники в Москве и они приезжают сюда в гости. Могли же и непонятицу эту привезти? Так?

– Точно! – Пашка хлопнул себя по лбу, будто прихлопнув комариху, и начал набирать другой номер:

– Здравствуйте, Сергея позовите. Это Павел Костромин. Здорово, Сергей. Ты куку-руку пробовал? Нет, не кукурузу, куку-руку. Ту, что по телевизору показывают. Видел? Ты ее пробовал? И на что похожа? Говорит, на мороженое, – повернулся к отцу.

– Брешет, – отец затушил окурок, – мороженое не сможет по свету путешествовать, оно же в Африке растает.

– Мороженое не сможет по свету путешествовать, оно же в Африке растает, – продублировал в трубку отцовские слова Пашка.

– Перепутал? Не пробовал? Так бы и сказал. Ну, пока, – положил трубку и вопросительно уставился на отца.

– Нас не обманешь, – отец расплылся в щербатой самодовольной ухмылке. – Не на тех напал, лапоть деревенский. Ишь, чего удумал – нас объегорить.

– Тебя не обманешь, – заискивающе улыбнулся Пашка.

– Это да, я сам любого армянина околпачу. Слушай, у меня еще лучше идея: позвони Лариске. Она выхухоль еще та, наверняка где-нибудь в магазине сперла куку-руку и сожрала.

– Мне межгород не закажут, подумают, что балуюсь.

– То же верно, – встал с табурета и плюхнулся в продавленное кресло возле журнального столика, на котором стоял телефон. Набрал номер:

– Девушка, директор Костромин беспокоит. Соедините с Клиновском, – продиктовал номер. Дождавшись соединения, гаркнул в трубку:

– Лейтенант КГБ у аппарата! Свечкину сюда срочно! – подождал. – Нин, это ты? Виктор Владимирович беспокоит. Лариска далеко? Позови. Ничего не случилось, просто надо спросить, – дождался, пока тетя Нина позвала Лариску. – Лорка, привет! Тут Пашка спрашивает, ты куку-руку ела? Ела? Ах ты, какая умница! И на что она похожа? На вафли? Точно? – изумленно посмотрел на Пашку. – Кто бы мог подумать? – снова заговорил в трубку. – Нет, это не тебе. Ну ладно, гуд бай, – положил трубку. – Вафли, понял?

– А чего тогда куку-руку?

– Не знаю. Наверное, из кукурузы делают, как хлеб при Хрушеве. В любом случае, теперь мы решили загадку и можем о ней забыть.

Не тут то было! Через полторы недели от Лариски пришло письмо. В конверте были вложены четыре пустых упаковки от «Куку-руку». «Я хотела прислать вам „Куку-руку“, но их украли, – писала Лариска, – поэтому высылаю упаковки от них».

– Что же у них там все воруют? – возмутилась мать. – В прошлом году у нее так жвачки украли, одни вкладыши прислала.

– Коммуналка, – с пониманием сказал отец, – все друг у друга тянут все, что плохо лежит.

– Некоторые родственники еще и крышки от гробов умудряются утянуть, – ехидно хмыкнула мать.

– А не надо раззявами быть, – парировал отец.

– А сапоги у Нинкиного ухажера кто прибрал?

– А нечего было их за порогом оставлять. Все равно бы сперли, а так мне какая-никакая, а польза, – отец задумчиво вертел присланные обертки. – И где здесь написано, что вафли?

– Дай Пашке – он в очках, найдет.