Влад Костромин - Наследники Мишки Квакина. Том IV

Люди зашуршали, зашептались, стали смущенно переглядываться.

– Много денег? – спросил Корявый.

– Что ты как еврей? – зашикали на него. – Там людей убивают.

– Кому сколько совесть позволит, – с достоинством ответил отец. – Лично я, – его гордой позе и благородной лысине позавидовал бы любой древнеримский патриций, – обязуюсь отдать свою зарплату за два рабочих дня.

– Я тоже! – Печенкин сорвал картуз, в который была воткнута искусственная гвоздика, украденная на кладбище, и с размаху хлопнул его об пол. – Я тоже за два дня, пишите!!! Разницу можете отнести на мой счет!

– Не погибнула еще наша Россия, – процитировал Гоголя отец и гулко похлопал в ладоши.

– И я, и я, – донеслось из толпы, – мы тоже дадим.

– Глас народа – закон для нас, – поклонился отец. – Ящик для сбора пожертвований установим в бухгалтерии, а пока все по местам, товарищи. Работа не ждет, – развернулся и скрылся в кабинете.

Гудя словно растревоженный улей, люди расходились по рабочим местам.

Три дня пожертвования были главной темой деревенских разговоров. В четверг неожиданно приехал журналист из районной газеты «Знамя труда» чтобы сделать репортаж о необычной инициативе совхозников в помощь угнетенным чернокожим. Отец насторожился, но было поздно. Раскрутившийся маховик аферы было не остановить: парторг Краха доложил в райком, из райкома отрапортовали в обком. Соседние хозяйства, ободренные примером, тоже объявили сбор пожертвований.

– Витя, что ты натворил? – за ужином скрипела зубами мать. – Комар носа не подточит? Да? Да за тобой теперь весь район наблюдает! Ты еще и кучу своих денег туда засунул! За два дня зарплату!

– Не волнуйся, – без особой уверенности в голосе говорил отец, – что-нибудь придумаем.

– Что тут можно придумать? – она схватила себя за волосы.

– Не знаю…

– Может, пожар? – предложил Пашка. Он любил бегать смотреть на пожары.

– Где пожар? – не поняла мать.

– В конторе…

– Ты что, ку-ку? – повертела пальцем у виска. – Где мы с батей работать будем, если контора сгорит?

– Не знаю, – смутился Пашка, – где-нибудь.

– Ку-ку, – мать покачала головой, – что папаша пень, что сын опенок, оба деревянные.

– А если деньги послать? – не выдержал я.

– Какие деньги? – удивилась мать.

– Ну эти, на негров.

– Кому послать? – нахмурился отец.

– Неграм…

– Третий тоже деревянный, – вздохнула мать. – Просто три тополя на Плющихе. Да твой батя лучше контору спалит, чем с деньгами расстанется! Он за копейку зарежет!

– Валь, не плети ерунды!

– Что, Валь? Что, Валь? Да ты как разбойник с большой дороги!

– Валентина, я бы не стал вопрос ставить так, – отец закурил, – но в твоих словах определенно есть доля истины. Иногда полезнее устроить поджог, чем отдать деньги.

– Вить, что ты несешь?!

– Не обязательно же сжигать здание дотла, можно поджечь только бухгалтерию и быстро потушить. А под шумок прихватить ящик.

– Как ты его вынесешь? Под мышкой что ли?

– Могу закинуть в кабинет, а как все уляжется, спокойно вынесу.

– Господи, – посмотрела в потолок мать, – с кем я живу? Витя, я могу быть с тобой откровенной?

– Нет, – скривился отец, – я хочу, чтобы ты пудрила мне мозги.

– Витя, ты как пигмей.

– Валь, ты не горячись, не надо тут смотреть, как вошь на Моську, ты обдумай.

– Хватит обговаривать и тудукать!

– Сейчас не время для дискуссий. Давай рассуждать конструктивно.

– Идите вы через речку в пень-колоду! – мать злобно зыркнула на нас и ушла на кухню.

– Может, украсть ночью? – предложил Пашка.

– Как ты ночью туда попадешь? – отец затушил окурок в банке из-под кильки и снова закурил. – Дверь взломать? Шум, гам, след, милиция, суд.

– Окно? – Пашка с надеждой блеснул очками. – Мамка оставит открытым, а Влад…

– Не в меня ты, – отец выдохнул ему в лицо струю дыма.

– Почему? – не понял Пашка.

– Там окон нет, – сказал я.

– Нет? – растерялся брат.

– Нет, – подтвердила с кухни подслушивающая мать.

Отец снова выдохнул в Пашку дым:

– Учти, дым идет в сторону того, кто мочится на перекрестках, – сказал он строго.

– Я же не мочился!

– Дыму виднее, он древнее тебя. Не спорь со стихией, балбес.

– Смотри мне! – погрозила Пашке пальцем мать. – На перекрестках черти яйца катают, в свайку играют и летку-енку танцуют. Утащат тебя с собой ко всем чертям! И срать там не вздумай, – дополнила она, – а то деревенские поймают и как шкодливого котенка мордой в фекалий натычут.

– Деревенские могут, – кивнул отец, – только так, в рамках учения марксизма-ленинизма Идея! – он вскочил с табуретки. – Мы переведем бухгалтерию в другую комнату!

– Как? – мать возникла в дверях кухни.

– Временно пересадим вас в диспетчерскую и все дела.

– Но как?

– Элементарно, Вальсон! – папаша сел обратно и приосанился. – Учитесь, пока я жив! В бухгалтерии будет вонять, поэтому женщины попросят решить проблему. Я подпишу приказ о временном переезде в диспетчерскую. Там окна есть. Остальное дело техники: Влад залезет и сопрет ящик.

– Почему там будет вонять? – с подозрением спросила мать.

– Не забивай себе голову, вонь я беру на себя. Дети мои, за мной! – вскочил и устремился из дома.

– Слушайте, – усевшись на скамейку, притулившуюся в тени забора напротив веранды, тихо начал он. – Надо залезть под пол и подложить под бухгалтерию голову.

– Чего? – от неожиданности Пашка отпрянул. – Чью?

– Не твою же, – отец улыбнулся как сытый крокодил. – Телячью. Недавно телят забивали, а потроха и головы выбросили в яму за фермой. Возьмите голову и Влад ее подложит.

– Почему я?

– Пашка там заблудится, а я не пролезу.

– Как я вообще туда попаду?

– Забыл, как Вера Андреевна ногу сломала?

Учась в третьем классе, додумались мы с Андрюхой Пончиком выдрать гвозди из пары половых досок. Я тогда в «Питере Пэне» прочитал про пиратскую казнь – хождение по доске. Длинные доски пола, покрытые коричневой краской. После того как гвозди перестали крепить их к слегам, доски превратились в качели, ждущие неосторожного ученика чтобы превратиться в ловчую яму. Жертвой стали не ученики, и даже не учительница, а, зашедшая в школьную комнату, главный бухгалтер Вера Андреевна – мать Андрюхи. Беззаботно ступила на конец доски и провалилась в разверзшийся под ногой пол.

– Помню.

– Отдерем доску в коридоре, подмостки поперек лежат. Там где-то с полметра прощегал между землей и полом, ты пролезешь. Понял?

– Понял.

– Тогда берите мешок и чешите за головой. Только не надумайтесь домой притащить, а то у вас ума хватит.

– А куда ее девать?

– Повесите в саду на яблоню, только подальше от дома.

Мы взяли в сарае дерюжный мешок и уныло потащились по саду к ферме. Перебежали асфальт, дошли до зарослей бурьяна вокруг фермы. Яму с отходами нашли по удушливой вони. Выбрали среди груд разлагающихся осклизлых потрохов облепленную мухами голову, зацепили палкой, засунули в мешок. Морщась, притащили в сад, привязали на дерево и пошли на огород к большим бочкам с дождевой водой – отмываться от запаха.