Влад Костромин - Каникулы в Простоквашино. Шпулечник-2

– Ладно, я спать, – Федя ушел.

После молчаливого завтрака мать заявила:

– Я к бабушке съезжу, а то ей нездоровится.

– Пирожков ей отвези, – кивнул отец. – К бабушкам без пирожков никак не можно.

Мать зло посмотрела на него, но промолчала.

– Лучше день потерять, но родительницу навестить, – не унимался папаша.

– Сережа, – голос матери звенел от напряжения, – не юродствуй!

– Езжай, Галина, – махнул рукой. – А мы тут с детьми делами займемся.

– Какими еще делами? – подозрительно прищурилась мать.

– Корову заведем, – голосом Матроскина мечтательно промурлыкал отец.

– Какую тебе корову, чудо? – оторопела мать.

– Обычную корову, пятнистой масти, с рогами и выменем. Назовем ее Муркой.

– Сережа, тебе надо голову лечить. Не зря тебя из армии комиссовали…

– Меня по ранению комиссовали! – вскинулся отец. – Я кровь проливал!

– Чью ты кровь проливал?

– Галь, лучше помолчи, а то я пришлю тебе черную метку и посмотрю, какого цвета у тебя потроха.

– Баран! – мать грохнула стаканом о стол, отколов дно. Чай хлынул из стакана. – Господи, за что мне такое наказание? – со слезами убежала в спальню.

– Я ведь раньше почему такой вредный был? – отец провел пальцем по растекающейся чайной луже.. – Потому, что у меня велосипеда не было, а теперь…

– А теперь ты доиграешься до дурдома, – мать вышла из спальни в плаще, с сумкой и со старым чемоданом. – Я поехала, а вы тут сходите с ума, как хотите.

– Галя, тебя подвезти?

– До остановки я сама дойду, – гордо вышла за дверь.

– Вот до чего телевидение дошло, – прокомментировал отец, изобразив на лице подобие злобной ухмылки, – скоро сама на лыжах будет до нашего Простоквашино добираться. Ладно, пора вершить историю, – встал, снял шляпу с лосиных рогов. – Юнги, пакгауз в вашем полном распоряжении, но есть одно но: курам нужно подготовить места для проживания.

– Каким курам? – не выдержал я.

– А ты что, Блудный, думал, что сразу корову осилишь? Корова животное душевное, чуткое, к нему особый подход нужен. С курей будем начинать поднимать целину. И вот еще что, – обернулся в дверях, – автобус тут ходит только по выходным дням, утром и вечером, так что мамка скоро вернется… Постарайтесь не попадать под горячую руку.

– Здрасте, я ваша тетя, – в открывшуюся дверь вошла мать. – Не ждали?

– Ждали, – отец, придержав шляпу, изобразил низкий поклон. – А мы тут курей решили завести…

– Сереж, с курями возни много, – мать задумчиво созерцала нас. – Кормить их надо, насесты там всякие, наседки, гнезда…

– Куры это не утки, дело не хитрое, – заявил отец безапелляционным тоном. – Насест дети сделают, не все же им за моей спиной прятаться. Зерна я могу сколько угодно привезти, сегодня к вечеру для начала мешок припру. Будут пастись в саду, травку щипать, козявок ловить, да нестись. Потом наседки появятся, разведем птичий двор, – мечтательно причмокнул губами, – будем продавать яйца и богатеть. За морем телушка полушка, да рубль перевоз. Зато с яйцами перебоя не будет: хоть с крутыми, хоть в мешочек, хоть всмятку.

– Не так это просто, – мать не скрывала скепсиса, – курей держать – это не свиней сахаром откармливать. Свинья все жрет, а кура птица деликатная, она всякую дрянь жевать не станет.

– А они жуют? – подал голос Федя.

– Конечно, жуют, – ответил отец, – в нашей жизни все жуют. Хочешь жить – умей жевать. Галь, ты не права, – посмотрел на мать. – Я все-таки директор. Уж с куроводством-то как-нибудь справлюсь. Блудный, – перевел на меня взгляд, – подбери к вечеру строительные материалы, я приду с работы и объясню, как насест делать.

– Какие материалы?

– Гвозди в сарай принеси, молоток, – отец задумался, – пилу еще…

– Топор, – подсказала мать.

– Топор, – отец согласно кивнул, – … пилу…

– Пила уже была, – сказал Федя.

– Не сбивай, – как от назойливой мухи отмахнулся отец, – это другая пила, по металлу. Деревяшек всяких…

– Жерди круглые надо, – внесла свою лепту мать, – чтобы курица могла лапой написать, тьфу ты, совсем одурела с вами, купоросниками, охватить.

– А какой у нее охват? – спросил я.

– Какой? – мать задумалась и стала сгибать левую ладонь, что-то прикидывая. – Где-то вот так, – показала скрюченную ладонь.

– Галь, что ты несешь? – остановился на пороге отец. – На глаз прикидываешь, тоже мне, умная Эльза выискалась. Надо диаметр в два с половиной сантиметра.

– Это сколько? – спросила мать.

– Вот столько, – показал свой толстый указательный палец, – и еще чуток потолще, на три четверти.

– Так нормально будет? – засомневалась мать.

– Я же не из головы это взял, – солидно кивнул отец, – это общеупотребительные справочные данные, обобщенные с учетом мирового опыта.

– Мирового опыта? – подозрительно сморщилась мать.

– А-то, – как укушенная оводом лошадь, закивал головой отец, – про суринамских мусорных кур, небось, слыхала? – злобно ухмыльнулся.

– Нет…

– Вот видишь: ты не слыхала, а они есть! – торжествующе закончил отец и вновь вспомнил про меня. – Брусков притащи, досок ну и там по мелочи всего, – сделал движение рукой, будто плыл шустрый головастик, – гвозди, шурупы, шайбы.

– Где бруски и доски взять?

– Ты что, дебил? – удивился отец. – Я тебя чему учу?

– Не своруешь, где возьмешь? – неуверенно уточнил я.

– Верно, вот и молодец. И смотрите, не попадитесь, а то позору на весь район из-за вас не оберешься потом, – вышел за дверь.

– Не гордыбачьте с отцом, – сказала мать, – ишь ты, выискались умники, – привычно отвесила Федьке мощный подзатыльник. Отвесила бы и мне, но поленилась обходить стол. – Какие отец сказал, такие жерди и тащите. Ладно, мне на работу пора собираться, если автобусы сегодня не ходят, – прошла в спальню.

Мы хмуро доели хлеб, Дядя Федор попытался вылизать сковороду, но безуспешно.

– Нет ничего, – обиженно сказал он, с недоумением посмотрев на меня.

– После папки там ничего и не могло остаться, – я, как мог, утешил брата.

Из спальни вышла переодетая мать.

– Смотрите, не попадитесь, – погрозила кулаком. – Ну ладно, до вечера, – напевая попурри из модных песен, выпорхнула из дома.

– Я вот подумал, можно прямо со склада взять. Там через посадка недалеко.

– Поймают, – брат тревожно блеснул глазами.

Склад стройматериалов располагался под открытым небом между конторой и лесопосадкой. От посадки его отделял хлипкий забор из порванной во многих местах ржавой металлической сетки. Мы прошлись по саду до болотца, свернули в посадку, пригнувшись перебежали дорогу, нырнули в другую посадку. Затаились, наблюдая за обстановкой.

– Поймают, – как надоедливый комар, нудел Федя, часто лупая глазами, – побьют. Побьют нас деревенские.