Ксения Нели - Ловушка для музы. Сборник фантастической прозы

– Может, и не сам слопал, – проворчал кузнец. – В нутрях-то пещерных шаром покати. Куда бы твойный змей делся?

Изведя камни, молодец ткнул копьём внутрь пещеры. И сразу в сторону прянул. Гыгыкнул радостно. Ещё бы не гыгыкать. Никто в ответку-то огнём не полыхнул!

А ежели его, Жбанчика, сморило намедни? Закемарил в теньке, а крылатый паскудник ему возьми да и привидься?

Тогда, как пить дать, князь вече скличет. И люд решит, как пустобреха наказать.

Закручинился Жбанчик. Что князь решит, то люд и сделает. Не шибко козопаса в посаде жалуют. Всё из-за коз, дур лупоглазых…

Только закат снова на подходе! Так и прошлым днём он, Жбанчик, туточки сидел. О приятностях разных думал. Глядь – в пещере будто светляки закружились. Точно над местом, где клад закопан. Жбанчик слыхал, так бывает. Он и размечтался, с места нагретого не вставая – вот бы светляки ему клад указали!

Лишь подумал, как слышит – шебаршит кто-то. Глянул – из темноты змей золотой прёт. Огнём пышет – страсть! Аж искры по сторонам!

Заорал тогда Жбанчик, как резаный. Схватил каменюку от кострища, да как засандалил гадине по носопырке! И ноги в руки, да не подведите, предки-заступники!..

Жбанчик не сразу понял, чего кузнец челюсть отвалил. И лишь услыхав, как молодец копьё оземь брякнул, к пещере повернулся.

А там… Ой, мать-берегиня!

Там змей-поганец чуть не целиком вылез. Чешуя золотом горит, что твои дукаты. Башкой из стороны в сторону вертит. А башка – как морда лошадиная.

Добрый молодец, даром, что у пещеры жался, ка-а-ак засадил копьём в грудь супостата! Грудь – что ворота, тяжко промазать. Дёрнулся гад крылатый, исчез. Вместе с копьём.

– Ы-ы-ы! – затосковал молодец.

То ли по копью, то ли по башке вожделенной.

Из кустов, не таясь, Златка выскочила. Очи синие сверкают – ух! Румянец во всю щёку, коса растрепалась, грудь под сарафаном ходуном. Не девка – загляденье.

– А я говорила! Говорила, что змеям перевода нет!

И сама чуть не в пляс.

Посмотрел молодец на румяную Златку, в веночке набекрень. На мамок и нянек, что в сторонке жались. И пуще прежнего закручинился.

Рядом с королевой гхыров Хыг казалась такой хилой, что того и гляди – раздавят. А не раздавят, хвостом сметут и не заметят. Поза почтения тоже не прибавляла ей внушительности.

Но сейчас именно она, Хыг, завладела вниманием всего рода. И ей – страшное дело! – это нравилось. Нравилось обмирать от ужаса и восторга. Нравилось чувствовать жар Её Великолепия, да коснётся она гребнем солнца. Нравилось слушать, как шипят охвостья. А смотреть, как дрожат в бессильной злобе прихвостни, взрывая когтями песок, она вообще могла бесконечно.

Прихвостни жалели, что не отняли вчера у Хыг чудесный белый камень, а саму Хыг не сожрали с потрохами. Хотя она так отощала, одни мослы. Больше сил ушло бы разжевать да проглотить…

Наслаждаясь злобным бульканьем, Хыг посматривала, как Её Великолепие, да будут зоркими её глаза, разглядывает дар Хыг. Дар необычный и ещё более редкий, чем белый камень – копьё добреца, который защищал свою краснодеву.

Копьё, как и камень, прилетело из мира хамусов за краем потаённой пещеры. Пещеры, которую Хыг уже считала своей. Так же, как и камень, копьё попало в Хыг. Только, в отличие от камня, не отскочило, а застряло в чешуе.

Её Великолепие, да не иссякнет её терпение, долго изучала копьё, склонив голову набок. Наконечник блестел, точно клык. А какой прочный! Царапнешь когтем – следа не останется. Воистину отважен гхыр, добывший его!

Королева гхыров выгнула шею и развернула гребень.

– Копьё из мира хамусов – знак! – прошипела она. – Грядут перемены.

Прихвостни насторожились. Рядовые охвостья вытянули шеи, ловя каждое слово.

– Мы готовы к переменам, – продолжила королева, расправляя крылья. – И мы чтим вестников. Прежде ты была Хыг, охвостьем из рода Золотых Гхыров. Теперь ты Хыгын, третья с конца в ряду прихвостней.

Прихвостни заволновались, защёлкали зубами, но поникли под взглядом Её Великолепия, да неоспоримы будут её решения.

Хыг – нет, отныне Хыгын! – приняла позу благодарности. Место третьей с конца в ряду прихвостней – предел мечтаний простой самки. Королева могла выбрать самца для продолжения рода. Или для охраны кладки яиц. А рядовые самки, подобные Хыгын, искали пропитание для королевы и подносили ей дары. Дары, которые ещё больше укрепляли влияние и силу Её Великолепия, да не будет ей равных среди песков.

После того, как королева насытилась, Хыгын по праву вестницы получила свою долю мяса. Кусок хвоста того, кто вчера щёлкал зубами, не пуская жалкое охвостье к Её Великолепию, да приумножится её щедрость. Зря щёлкал. Не оценил красоту камня. Оценил бы – глядишь, лакомился бы сейчас другими неудачниками…

Хыгын заметила, что кожа на её лапе светлеет, предвещая линьку. Потерев лапу кончиком хвоста, она облизнулась. Да, быть третьей с конца в ряду прихвостней сытно и приятно. И ещё на прошлом закате она из последних сил славила бы королеву за такую честь.

Но жизнь рода должна измениться. И особенно – жизнь вестника.

Хыгын вдруг поняла, что достойна большего.

В пещере лютовал добрый молодец. Лютовал с рассвета, прерываясь лишь на поданную Златкиными няньками снедь. Чего ж не лютовать? Змей-то – фьюить!

А Златка, вот она, на пригорке сидит, очами синими на героя посверкивает. А устанет сверкать, по книге, что на коленях раскрыла, пальцем водит.

– Змей… водяной… огневой… Нашла! Тут он! Змей пещерный, инако земляным именованный. Кажет суть свою токмо на закате, промежь дня и ночи. В миг сумеречный зело уязвим, и покуда кровь его не остыла, сокровища, кои он стережёт, також взору открыты. След избегать сокровищ, кои орошены змеевой кровью. Ибо не принесут они благо, а токмо привадят беды…

Подпёрла Златослава кулачком щеку. Вздохнула. Ой, мастерица она на вздохи! А чего не вздыхать? То не добрый молодец в пещере, то судьба её. Вдруг не сложится?

Две Подковы с трудом оторвал взгляд от Златки. Верно, жену вспомнил. Или что козы с концами сгинули.

– Значица, не сбрехал ты, Жбанчик, – сказал он.

И луковицей из котомки захрустел, точно яблоком. Правда, она горше лука бывает.

Лузгая семечки, козопас жмурился, точно сытый котище.

Вот жизнь изменчива! Сегодня его, Жбанчика все по плечу хлопали. Аж пылища столбом. Все твердили, каков он молодец.

Раз Две Подковы сказал, что змея в натуре узрел, значица, так и есть. Кузнец мужик солидный, его слово – весомо. Не чета брехне козопаса…

Жбанчик приободрился. Два раза змей выползал, выползет и втреть. И тот, кто змея порешит, добудет всё его злато. И Златку, ясен пень. Злато, оно к злату льнёт.

Ежели начистоту, Жбанчик и сам на княжну поглядывал. Да разве князь за козопаса дочь отдаст! А тут сам в запале клич кинул. И не рад, да слово не воробей…