Георгий Огарёв - 1000 притч

Ученик по имени Чунси Хуа сказал:

– Я не взялся бы утверждать, что у меня есть особые способности, но красоту ритуалов я люблю. На торжественных жертвоприношениях в храме предков или на приеме иностранных послов я бы охотно помогал распорядителю церемоний и носил бы халат из тонкого шелка и шапку с шелковыми нитями.

– Ну а ты, Цзэн Си? – обратился учитель к последнему участнику беседы. – Чего бы ты хотел?

Цзэн Си, все это время перебиравший струны лютни, доиграл мелодию до конца, потом поднялся и сказал:

– Мое мечта не такая, как у остальных… В конце весны, когда уже сотканы весенние одежды, я хотел бы искупаться в реке, освежиться на ветру у алтаря Дождя и с песней возвратиться домой!

– Я был бы рядом с тобой! – неожиданно воскликнул Конфуций.

Однажды Наньцюань работал на кухне. Ма-цзу Даои спросил его:

– Что ты тут делаешь?

– Пасу быка, – ответил Наньцюань.

– Как же ты его пасешь?

– Как только он пытается вернуться к траве, я тут же втаскиваю его назад за ноздри.

– Ты действительно пасешь быка! – воскликнул Ма-цзу Даои.

Однажды чиновник по имени Гун Чжоулянь спросил Ма-цзу Даои:

– Есть мясо и пить вино – это правильно или нет?

Чаньский наставник ответил:

Когда вы едите и пьете – это ваше благополучие, а когда вы не едите и не пьете – это ваше счастье.

Цзэн-цзы жил в царстве Вэй, носил холщовый халат без подкладки, лицо его опухло, руки и ноги покрылись мозолями, по три дня он не разводил в доме огня, по десять лет не шил себе одежды. Поправит шапку – завязки оторвутся, возьмется за ворот – локти вылезают из протертых рукавов, схватится за сандалии – и задники развалятся.

Но, шаркая сандалями, он распевал древние гимны, и голос его, подобный звону металла и яшмы, наполнял Небо и Землю.

– В чем твое счастье? – как-то спросили Цзын-цзы.

– Мое счастье в том, что никто не может сделать меня своим подданным: ни удельные владыки, ни сам царь. Ибо пестующий в себе волю забывает о своем теле, забывающий о теле становится равнодушным к выгоде, а тот, кто не думает о выгоде, обретает свободу.

Монах Сюдзан жил в небольшом дзенском храме. Каждый день он поднимался в половине пятого утра, чтобы поработать в монастырском саду, тогда как все остальные монахи спали до семи или восьми. Сюдзан надеялся, что наставник Якусан непременно встанет раньше, чем они, и увидит, кто спит, а кто героически трудится в темноте, но Якусан спал наравне с монахами. Однако Сюдзан продолжал свою утреннюю работу, проклиная спящих и одновременно завидуя их лени. Наконец он все же рассказал об этом наставнику. А тот спросил:

– Скажи, Сюдзан, для кого ты работаешь?

Этот вопрос поставил монаха в тупик. Тогда Якусан сам на него ответил:

– Вот именно – для себя. Когда работаешь, работай для себя и не заботься о том, работают ли другие. Когда ложишься спать, просто спи и не беспокойся о том, где находится твоя борода, под одеялом или над ним. Когда пишешь книгу, не переживай, будет ли она когда-нибудь напечатана и прочтет ли ее кто-либо. Обо всем этом позаботится Бог.

Жил-был на свете король, но король непростой. Дело в том, что у него не было ни своего королевства, ни войска, ни слуг. Все его королевское достоинство состояло лишь в том, что он называл себя владельцем каких-то невиданных сокровищ, которые якобы находятся на каком-то плавучем острове в океане. Но окружающие не слишком-то склонны были верить этому самозванцу, да и документа, подтверждающего сущестование тех сомнительных богатств, у него никогда не было.

Так что прозвали люди этого чудака нищим королем, втайне сочувствуя его слабоумию. А король и не пытался разуверить людей в их подозрениях – он же был королем самому себе!

У падишаха пропал драгоценный перстень. Позвали оракула, и он сказал:

– Этот перстень забрал Аллах.

Но падишах все равно не смог смириться с пропажей и приказал слугам тщательно обыскать весь дворец. И что же! Перстень нашелся между листами Корана.

Некто подрался со слугой правителя города и откусил ему нос. Правитель арестовал драчуна и стал его допрашивать. Тот заявил:

– Нет, господин, я не откусывал ему носа!

– То кто же это делал?! – расспросил правитель.

– Он сам себе откусил нос!

– Но это невозможно! Не может человек откусить себе нос!

– Как бы не так! Он – слуга правителя города, он может делать все, что захочет!

Однажды во время пиршества фараон держал в руке гроздь винограда. Среди пирующих был и сатана, принявший облик человека.

И вот фараон возгласил:

– Может ли кто-нибудь из вас превратить этот виноград в жемчуг?

– Я могу! – сказал сатана.

Он произнес какие-то магические заклинания, и на глазах у удивленной публики виноград превратился в жемчуг.

Фараон, не скрывая своего восхищения, воскликнул:

– Ты удивительный искусник!

– Но еще удивительнее то, – ответил на это сатана, – что при моем несомненном искусстве люди не желают меня взять даже в слуги, тогда как тебя, при твоей несомненной глупости, считают самим богом.

Сказал и растаял в воздухе.

Двое любителей сверхъестественных вещей как-то заспорили о том, каков характер у черта. Первый доказывал, что это само исчадие ада, всесильное чудовище, способное отравить жизнь всякому, кому он встретится на пути. Второй же был убежден, что черт – вполне миролюбивое существо, даже в чем-то обаятельное, хотя и с несколько неопрятной внешностью. И что же! В самом разгаре спора к магистрам магии явился сам господин черт. Он набросился на первого и стал таскать его за нос, тогда как второму отвесил поклон и угостил папироской.

Вот и получается, что каждому воздастся по мыслям его.

Однажды султан услышал, что у одного бедного человека очень красивая жена. Естественно, он распорядился доставить ее к себе во дворец.

Когда человек узнал о похищении своей жены, с ним случилось что-то невероятное… Но, взяв себя в руки и немного подумав, он принял неожиданное решение: «Возьму-ка я барабан и пойду оглушать улицы города, мол, война идет».

Так он и сделал.

Вскоре весть о войне дошла и до султанских покоев.

Султан не на шутку испугался, быстро собрал свиту и исчез с ней в неизвестном направлении! А жена бедного человека вернулась домой и только тут узнала, кто распустил слухи о несуществующей войне. Она удивилась: как султан мог поверить такой небылице и убежать, забыв обо всем на свете! На это ее муж сказал: