Роман Ясюкевич - Просто байки

Полгода я словно на крыльях летала. По глоточку в день выпью, пять минут запахом подышу — и будто на десять лет молодею.

Как я Тошку уговаривала вспомнить, кто ему этот коньяк дал; Иванко все свои связи задействовал — из спецподвалов ЦК коньяки приносил — не то! Замечательные, но не то… Наверное, каждому человеку такое только раз в жизни выпадает».

Перед самым Новым Годом родители за отличную учебу подарили Алмазу дубленку. Длинную, как постовой тулуп; теплую, как весна в Ташкенте; красивую, как глаза любимой девушки. Нет, пожалуй, глаза красивее.

Разумеется, мы потребовали это дело обмыть. Но Алмаз предложил потерпеть до 31 декабря, а там заодно…

Собралась наша компания в комнате у дубленковладельца последним вечером года. Быстренько накрыли дверь… Вы не пили в студенческих общежитиях? Столы там маленькие, так мы приспособились удлинять их дверью, снятой с петель. Виновника торжества усадили на почетное место, у дверной ручки. Выпили, закусили, снова выпили. Решили притормозить, а то и на Новый Год не хватит. Включили музыку.

Вот тогда-то мы и вручили Алмазу наш подарочек: «ключ от счастья». Этакий громадный, загогулистый, в бурых пятнах ржавчины ключище. Алмаз потанцевал с ним минут пять и вдруг, с криком:

«Что я — Буратино?!» — высвистнул ключ в форточку. Мы и ахнуть не успели.

Танцевать скоро надоело. Кто-то предложил пойти на улицу, поиграть в снежки. Внезапно воцарилась гробовая тишина. Ничего не подозревающий Алмаз открывает стенной шкаф и видит в пуговичной петле своей роскошной дубленки дремучий лабазный замок.

— А ключ ты сам выбросил, — услужливо подсказываем мы.

— ГА-ДЫ!! Сказать не могли?!

— Мы говорили, что ключ от счастья, а ты: «Я не Буратино! Я не Буратино!»…

То, как мы потом два часа безрезультатно шарились по сугробам и целый час по очереди пилили дужку замка тупым полотном, уже не смешно.

Прошлым летом отдыхал я в Сибири, у приятеля. Решил он меня настоящей рыбалкой порадовать, был у него какой-то там лесник знакомый. Я к сидению с удочкой отношусь скептически, но тут не удержался: хариус, таймень, — слова-то какие! Выехали наутро на трех машинах, незаметно еще несколько мужичков на хвост упали. К обеду добрались до забытой налоговой службой деревушки. Оказалось, рано: лесник не успел мясо замариновать (раз уж выбрались на природу, надо и шашлычков спроворить, не правда ли?) Ну, пока суд да дело, двинули мы с приятелем в сельпо за горюче-смазочным. «Сколько возьмем? Парочки хватит?» Я в сомнении пожал плечами, кто их знает, сибиряков, да на свежем воздухе… «Лучше четыре,»- внес-таки коррективы. Приятель скрылся в магазине и вскоре появился с ящиком водки в руках: «Чего стоишь? Помогай». «Так ты про ЯЩИКИ говорил?!» «Ну не про бутылки же!»

Загрузились, поехали к хозяину… Только к вечеру наш кортеж покинул деревню. Часа через три остановились на берегу реки. Лесник снял с багажника надувную лодку, выволок мотор. «Вы пока палатки ставьте и костер разводите, я как раз обернусь с рыбкой». И уплыл.

Большая работа известно с чего начинается. Да вот только ящиков с водкой в багажнике не обнаружилось. Что? Где? Забыть не могли. Тут кто-то вспомнил, что лесник чего-то грузил в лодку. Увез, гад! Браконьеров прикармливать. Вот сволочь! «Я вам рыбки привезу!..» Ощущения праздника, как не бывало. Пошарились в бардачках, у кого что осталось, остограммились, только сильнее злость забрала. Бродим по берегу с дрынами, поджидаем заразу. Чу, мотор тарахтит. Едет милый. «Где водка, морда! Щас мы тебе покажем, как в Сибири рыбу глушат!» «Да вы что, мужики, уху поели?» «Водка где?!» «Где и была. В «ниве». В багажнике». «Нет ее там!!»- совсем озверели от такой наглости. «Плохо смотрели. Там она, в двух двадцатилитровых канистрах… Чего стеклотару в лес возить, природу загрязнять. Я всегда переливаю в канистры…»

Как сказал бы в такой ситуации народный генерал Михалыч: «Ну, за экологию!»

Теперь-то я знаю, отчего у Деда Мороза нос красный. Потому и отказываюсь, когда сослуживцы предлагают мне «по старой памяти» поездить перед Новым Годом вечерком по квартирам, ребятишек попоздравлять.

А ведь в детстве я наивно полагал, что во всем виноват холод. Мне было до слез жалко старичка, который даже в жарко натопленном детсадовском зале или в фойе театра не снимает шубы и валенок. Промерз, видать, в своей оленьей упряжке, пока добирался к нам на праздник. Кахыкает, должно быть бронхи застудил; со слухом осложнения; да и нос красный — гайморит, наверное. И этот насквозь больной пожилой человек, пошатываясь от слабости, водит с нами хороводы и срывающимся голосом поет разные песенки! Ему бы в постель, горячего чаю с малиной и согревающий спиртовый компресс на горло…

— Нет, только не спирт! — в ужасе отшатывается Дед Мороз из детских воспоминаний.

— Почему, дедушка? — хлопаю я глазенками.

— Не могу больше, — скорбно ответствует он, — А мне ведь еще на три «елки» надо.

Даже во студенчестве, занимаясь в театральной студии при ЦПКиО, в преддверии новогодних торжеств я не испытывал ничего, кроме радостного возбуждения. А когда шеф назначил меня одним из Дед-Морозов, восторгу не было предела. Душу грел еще и тот факт, что за проведение «елок» платили. В прошлом году студийцы заработали до ста пятидесяти рублей. Неплохой приварок к пятидесятирублевой стипендии!.. Знать бы заранее, как мне эти полторы косых достанутся…

А пока я учил текст, перешивал костюм и отрабатывал взаимодействия со Снегурочкой и с Кикиморой. Тем же самым занимались и другие новогодние бригады, а шеф бегал по городу, добывая заказы.

Внезапно на репетицию заявились представители администрации ЦПКиО. Оказывается наша студия, кроме всего прочего, ежегодно делала «домашние елки» в квартирах высокого партхозначальства. Этим мероприятиям, как тогда и полагалось, придавалось большое политическое значение, и администрация парка считала своим долгом провести соответствующий инструктаж.

Вкратце обрисовав международное положение и отметив успехи ЦПКиО в деле культуризации отдыха горожан и гостей столицы, инструктор перешел к конкретным указаниям.

— Подарки вам будут выдавать на месте. Учтите, все они подписаны. Каждый должен быть вручен персональному ребенку. И не дай вам бог перепутать или недовручить. Второе. Если что-то подарят вам, принимать с благодарностью. И не в коем случае не отказываться, когда поднесут спиртное. Отказ выпить на празднике считается у казахов смертельным оскорблением…

— А у русских? — раздался чей-то безответственный голос.

Инструктор полыхнул глазом, раздраженно передернул плечами и веско уронил: