Владимир Маталасов - Мистика, да и только!

Всю следующую ночь на даче Никодима Ёжикова гремели и сверкали молнии местного, сугубо локального характера. Ипостаси возникали одна за другой и молчаливо разбредались кто куда. Они околачивались по этажам и закоулкам дачи. Приглядывались к окружающей обстановке. Начали кучковаться по интересам, заводить разговоры, прощупывать друг друга как иносказательно, так и на ощупь.

Только двое из реализовавшихся держались обиняком. Кто они – для всех оставалось большой загадкой: один из них скрывался под маской Зорро, другой – под маской Мистера Икс.

Собрав государственных деятелей в кружок, Варфоломей объявил, что все они находятся на конспиративной квартире, за городом, на даче надёжного и верного товарища Никодима Ёжикова. Поэтому надо быть «тише воды, ниже травы». Вполголоса, в хоровом исполнении, спели «Интернационал», после чего каждый занялся своим любимым делом. Так, например, Владимир Ильич Ленин приступил к переосмысливанию «Манифеста» и «Капитала» Карла Маркса и Фридриха Энгельса. После этого он решил освежить свою память чтением собственных трудов, таких как «Пролетарская революция и ренегат Каутский», «Как нам реорганизовать Рабкрин» и написать новую – «О проститутках от политики как таковых».

Иосиф Виссарионович Сталин неторопливо, с чувством и расстановкой, набивал курительную трубку третьесортным, дешёвым табаком, извлекаемым из солдатского матерчатого кисета. Он тщательно продумывал план разгромной статьи «Что такое Лёва Троцкий и как с ним бороться?»

Лев Троцкий, в свою очередь, нервно покусывал ногти давно не мытых рук. Он забился в угол и неразборчивым почерком писал, украдкой, статьи «Я вам всем покажу!» и «Вы у меня ещё попляшете». Ставка делалась на их большой тираж и немалые гонорары. Всенародный староста Михаил Иванович Калинин молча возлежал, подперев голову рукой, на общей скамейке возле окна. Он обводил лица собравшихся ласковым, отеческим взглядом, который мог бы рассказать о многом. Будённый Семён Михайлович расположился за печкой.

В свете лучины на нождачном точиле с ножным приводом он точил конармейскую шашку, напевая себе под нос ямщицкую песенку:

Климентий Ефремович Ворошилов из окна чердака из-под руки вглядывался в даль и не уставал повторять: «А что-то не видать моей Первой Конной!» Феликс Эдмундович Дзержинский смазывал дуло «парабеллума», извлечённого из деревянной кобуры, и молча испрашивал совета у Владимира Ильича, как поступать с контрреволюционными элементами. Вячеслав Михайлович Молотов, с всевозрастающим интересом, не перебивая, прислушивался к его молчанию, и в то же самое время был занят приготовлением «коктейля Молотова», которым собирался попотчевать окружение. Лаврентий Берия незаметно брал на заметку лиц, не внушавших ему доверия. Чтобы никто не догадался, все свои записи он производил с помощью китайских иероглифов. Обходя собравшихся и задавая каверзные вопросы, он проверял их на лояльность режиму товарища Сталина.

Никита Сергеевич Хрущёв тренировался, готовясь к выступлению в Организации Объединённых Наций. Каблуком башмака, снятого с ноги и оголившего грязный, рваный носок, он колошматил по деревянной лавке и возмущённо восклицал: «Я вам покажу „кузькину мать“, будете знать!». Лаврентию, совершавшему обход публики и подвернувшемуся под горячую руку, Никита Сергеич шмякнул так же и по его темечку каблуком, несколько раз. У того глаза полезли на лоб, приняв трапецеидальную форму.

Самым спокойным казался Леонид Ильич Брежнев, предлагавший окружению величать его этак запросто, Ильичём. К чему, мол, такие формальности. Он делал сразу два дела, разложив на столе все свои награды, на засаленном клочке бумаги. С помощью бухгалтерских счётов, подсчитывал соотношение орденов и медалей, и в который раз перечитывал «Целину» и «Малую Землю», не уставая удивляться каждой строчке своих произведений.

Юрий Владимирович Андропов размышлял над статьёй Владимира Ильича Ленина «Лучше меньше, да лучше». В то же самое время он думал над собственной «Как нам поймать шпиона и что для этого нужно». Константин Устинович Черненко глотал пилюли, запивая их микстурами, настоянными на коньяке трёхсотлетней выдержки, и жаловался на покосившееся здоровье.

Мистер Икс был углублён в составление чернового варианта доклада ЦК КПСС двадцать седьмому съезду. В перерывах он занимался перестройкой: строил, а затем перестраивал домики из костяшек домино и детских кубиков. Время от времени, размахивая своей шляпой словно веером, он создавал «ветер перемен», согласуя его с веянием времён и наличием консенсуса.

Борис Николаевич Ельцин втихаря прикладывался к горлышкам «шкаликов» и пошаливал, рассказывая неприличные анекдоты. Зорро в это время жарил котлеты. Заскорузлым носовым платком отгонял от них назойливых мух и тараканов. Весело приговаривал: «Хватит жевать сопли и носить сапоги всмятку!», при этом, одну руку он ухитрялся держать на пульсе времени, а другую – на пульте управления государственными делами.

От сосредоточения в одном месте такого количества великих умов своего времени воздух внутри дачного помещения был наэлектризован и нашпигован умными мыслями и эфирной субстанцией философического характера.

Варфоломей успел отметить про себя, что каждый из индивидуумов жил – работал и думал – своим временем, своей эпохой, и поэтому был в какой-то мере обособлен от остальных. Но он уж слишком шибко уважал присутствующих, чтобы не пояснить им, где и в каких временных рамках они очутились. Пришлось провести уроки ликбеза. Было прочитано несколько лекций по истории постреволюционной России и СССР, по успешному развалу последнего. Не малое внимание было уделено развитию науки и техники и благам от их реализации в повседневной жизни. Присутствующими было прочитано большое количество исторической, политической, экономической литературы. Просмотрено множество телепередач на данные темы. Прослушан ряд лекций о текущем моменте.

Сполна впитав в себя приобретённые знания, присутствующие стали выяснять между собой отношения. Ильич с кулаками полез на Иосифа. Тот стал оправдываться и во всех бедах и грехах винить Лёву Троцкого. На орехи перепало и Никите Сергеевичу Хрущёву. Что касается Брежнева, Леонида Ильича, то его совсем заколебали, отвесив энное количество тумаков и поставив по фингалу под каждый глаз. Андропов с Черненко вскарабкались на печку и молча, с замиранием сердца, наблюдали за стремительно развивавшимися внизу событиями. Нет-нет да и науськивая иной раз своих побратимов друг на друга.