Валерий Михайлов - Записки на портянках

– Когда мне? – обиделся Санек. – У меня работа есть, чтобы время разбазаривать.

Я благоразумно промолчал.

– Так ты говоришь, что газеты для бездельников пишут?

– А то для кого. Занятому человеку некогда на газеты время разбазаривать.

– А пишут их в таком случае тоже бездельники? Раз для бездельников.

– Конечно бездельники. Их бы на завод, а они…

– А вот скажи мне, Ленин бездельник?

– Товарищ Ленин?!!!!!

– А у тебя получается, что бездельник. Вот смотри, – Мазеров извлек из своего стола последний номер «Правды» со статьей Ленина на всю передовицу. Санек готов был влезть под стол. – А если бы ты читал газеты, – продолжал тем временем Мазеров, – ты бы знал, что в далекой империалистической Америке трудовой народ не только вынужден пахать на буржуев-эксплуататоров, но, и не имеет права теперь на пролетарско-народный отдых. В Америке сухой закон. Теперь вам понятно, чего хотят американские товарищи.

Мне стало жаль, погибающих от пролетарской жажды американских товарищей, о чем я и сказал Мазерову.

– Это в тебе говорит пролетарский интернационализм, о котором пишет в сегодняшнем номере товарищ Ленин, – мазеров посмотрел на Санька.

– Надо что-то делать, – продолжал я.

– А давайте станем для наших заокеанских товарищей дедами Морозами. Передадим им подарок из далекой России. Объявляю операцию Новый год открытой. И еще, с сегодняшнего дня на каждой планерке будет прессобозрение. Ответственный Санек. Вопросы есть?

– Ну, какие могут быть вопросы, – сказал я тоном Ковальчука.

Уставшие от буржуазной заразы, американские туристы жаждали истинных пролетарских радостей и оттопыривались полными, так необходимой нашей Родины, валюты карманами.

– Извините, мисс, – неловкий американец, залюбовавшийся памятником старины, не заметил, как толкнул очаровательную юную леди. Ее сумочка выпала из рук и по придорожной, исторической пыли рассыпались всякие мелочи, хранящиеся в дамских сумочках.

– Не стоит извиняться, – ответила она на чистом английском.

– О, вы говорите по-английски!

– Немного, – она присела на корточки и стала собирать вещи. Американец бросился ей помогать.

Через пол часа они входили в помещение общества охраны памятников старины.

– Вы здесь работаете? – спросил американец.

– Нет, что вы.

– Живете?!

– Какой ты смешной, Майкл.

– Тогда…

– Вам надо вступить в общество охраны памятников старины.

– Но я не хочу охранять памятники старины.

– Надо, Майкл, надо.

– Я понял. Вы должны приводить сюда людей. Это ваша работа.

– Да нет же.

– Тогда что мы здесь делаем?

– Скоро узнаешь.

– Я должен знать сейчас.

– Хорошо, мы идем в клуб, куда пускают только по членским билетам, и вам с друзьями…

– О, я понял, мы будем членами. А вам не надо быть членом?

– Нет, я комсомолка.

– Вы будете вступать в членство или нет? – раздраженно спросила бесцветная девица за стойкой, уставшая от заморской речи.

– Да, конечно, товарищ.

– Триста долларов.

– Сколько?!

– Триста. Я, кажется, русским языком говорю.

– Товарищи не говорят по-русски. Они из Америки.

– А я говорю, – гордо сказала девица и посмотрела на них сверху вниз.

– И за что только я вывалил такие деньги! – не унимался американец.

– Когда узнаешь, тебе этот взнос покажется мелочью.

– Вы уверены?

– Более того. Я это знаю.

У входа в здание обновленной библиотеки имени Бакинских комиссаров стоял человек в штатском, но с военной выправкой.

– Только для членов, – остановил он их.

– О, мы уже члены, – сказал на ломанном русском американец и помахал членскими билетами.

– Тогда проходите, пожалуйста.

– Вау! Фак ми! И это защита памятников?! – американец был сражен наповал.

– Не только. Но членом быть обязательно.

– Скажите, а вы тоже из общества защиты памятников старины? – спросил американец у обнаженной красотки, принесшей аперитив.

– Нет, но я комсомолка, – гордо ответила она.

– О, я люблю комсомол!

– А хотите комсомол у себя в Америке?

– Спрашиваете!

– Ну об этом после, а пока вы можете познакомиться с нашим Советским комсомолом. Выбирайте.

– А можно тебя?

– Нет. Я работаю не здесь, а мы не конкурируем.

– Кажется, я в раю!

Утро встретило американцев в номерах. Девочек уже не было, зато на тумбочках лежал счет, выписанный на английском языке. Это был Советский рай. О бренности напоминала головная боль и сухость во рту, но это было излечимо, и наши американские друзья нетвердой походкой отправились к источнику живительной влаги.

– А, проснулись, – я поднялся из-за столика, – присаживайтесь, сейчас будем завтракать.

– Спасибо, но мы…

– Знаю, знаю. Сейчас вылечим.

Водка с кокаином оказала свое освежающее действие.

– Ну, как вы?

– Спасибо, уже хорошо.

– Как вам здесь у нас?

– О, это рай! Особенно комсомол!

– Вот об этом давайте и поговорим. Хотите комсомол у себя в Америке?

– Кто же не хочет комсомол?

– Буржуи и прочие эксплуататоры – авторы сухого закона.

– Сухой закон это так ужасно, – грустно сказал американец.

– Так вот, зная о тяжелом положении трудящихся в империалистической Америке, мы хотим предложить вам Советско-Американскую дружбу.

– Пролетарии всех стран соединяйтесь!

– Типа того. Все это, – я обвел зал рукой, только у вас в Америке.

– Но как?

– Ваши доллары, наш комсомол. Будем переправлять через Аляску.

– Но ваша ЧК?

– А я и есть ЧК, – я показал удостоверение, – ЧК трудовому народу друг.

– Стоять, суки! – услышал я неуместную в этих краях русскую речь. Нас окружили выросшие словно из-под земли, а вернее из под снега люди в защитных белых комбинезонах.

– Не стрелять!

Прекрасно настроенный, наш бизнес вдруг ни с того ни с сего начал давать сбои один за другим. Наши караваны с огненной водой стали бесследно исчезать в бескрайних просторах севера. Естественно, мы понимали, что обойтись без потерь в нашем деле невозможно, но когда они превысили 50%, мы сильно призадумались.

– Может, там еще один бермудский треугольник открылся? – предположила любознательная Леночка.

– Не знаю, сколько там угольник, но этот вопрос надо решать и немедленно. Страна терпит колоссальные убытки, падает бизнес, теряется престиж комсомола, американские трудящиеся перестают на нас надеяться. Мы не можем сидеть, сложа руки, – сказал Мазеров, – следующий груз будет сопровождать особый отряд ВЧК во главе с Пшишковым.

– Со мной? – честно говоря, отправиться к черту на кулички, да еще туда, где бесследно исчезают люди, да еще в мороз, мне не хотелось. Пригрелся я на Леночкиной кроватке.

– Да, Ебан. Эскорт возглавишь ты. Ты единственный, кому я могу доверять, как себе.