Ольга Трушкина - Гитлер-сюрприз, или Затерянный остров

На судне было полно разных заведений, в которые могли отправиться скучающие пассажиры в любое время суток. Особенно часто посещали кабаре «Веселая жаба». Не меньшим успехом пользовались ресторан «У спрута» и казино «Три лимона».

Генрих Валентинович предпочитал бар «Каракатица», где, помимо всего прочего, пекли отменные пирожные. Кружкин их просто обожал и мог съесть за раз столько, на сколько хватало захваченных с собой денег.

Следующим вечером доктор Шприц и академик Волосевич прогуливались по верхней палубе, когда к ним присоединился некто третий. Это была полная маленькая блондиночка.

Луиза, очаровательно улыбаясь, медленно подошла к беседующим ученым мужам и нежнейшим голоском спросила:

– Не помешаю?

Пожилые мужчины страшно обрадовались такой компании и наперебой осыпали красотку комплиментами и любезностями.

Они гуляли по палубе до самого вечера, и все трое были очень этим довольны.

Разумеется, Луиза вовсе не влюбилась ни в доктора Шприца, ни тем более, в лысого академика Волосевича. Просто ей надо было втереться в доверие к Демиду Уколычу. Таково было задание, полученное ею от Дуни. Это было нужно для того, чтобы узнать, где Шприц хранит те самые деньги и похитить их.

Обычно осторожный и проницательный доктор на этот раз попался, как мальчишка. Часто так бывает, когда молодая и красивая женщина начинает оказывать знаки внимания далеко не молодому и совсем некрасивому мужчине. Все окружающие люди, видя такую нелепость, сразу догадываются, что дело тут нечисто. А попросту, красотке что-то от него нужно. Но сам старый дурень совершенно искренне верит, что он способен еще пробуждать нежные чувства в сердцах юных красавиц. То же самое случилось и с доктором Шприцем. Он совершенно потерял голову и ради Луизы был готов на все. Ему захотелось сорить деньгами, приглашать ее в разные дорогие рестораны, дарить невероятно роскошные подарки. Был недалек тот момент, когда старик пригласит красавицу в свою каюту, и уж тогда…

Огромная каютко мпания была освещена по-праздничному ярко. Вдоль левой стены зала стояло несколько фуршетных столов, в правом углу – расположился небольшой оркестр, наигрывающий популярные мелодии.

Возле музыкантов было оставлено много свободного места в расчете на танцы.

Первым в зал вошел капитан Шторм со свитой. Вслед за ними, тяжело пытхтя и отдуваясь, банкир Голодранцев, организовавший эту пирушку. Возле него ошивалась известная фотомодель Фая Жучкина. Голодранцев благосклонно принимал ее ухаживания. Постепенно собрались и все остальные пассажиры. Подошли к фуршетным столам. Выпили, закусили. Более молодые начали танцевать, а вскоре и все остальные гости, за редким исключением, пустились в пляс.

Фая Жучкина всецело завладела неуклюжим Голодранцевым, она вертелась вокруг него, выделывая замысловатые па, а он лишь лениво переваливался с ноги на ногу, изображая танец.

Пожилая, но очень модно одетая супруга Толсякова-Гагашкина строила глазки молодому предпринимателю Бабулькину. А тот вскоре напился до бесчувствия и потерял всякий интерес к окружающему миру. Его подхватил на руки могучий телохранитель и отнес в каюту.

Василиса откровенно скучала, переминалась с ноги на ногу, возле своего супруга, который явно никого вокруг не замечал, был рассеян и печален. А как же! Ведь среди гостей не оказалось его обожаемой Луизы. Но вдруг она появилась. Великолепная, разодетая в пух и прах, благоухающая дорогим французским парфюмом.

– Можно пригласить на танец вашего очаровательного супруга? – обратилась она к Василисе.

Мадам Шприц оставалось лишь вежливо кивнуть в знак согласия.

Демид Уколович сразу встрепенулся и сделался веселым и бодрым.

Парочка затерялась в густой толпе танцующих пассажиров.

Академик Волосевич, все это время не сводивший глаз с Луизы, тяжело вздохнул и вышел из зала.

А к Василисе, тем временем подошел Генрих Валентинович и пригласил ее на танец. Ему, как обычно, не везло, ни в баре, ни в ресторане дамы почему-то не хотели заводить с ним знакомство. А Василиса давно нравилась Кружкину, несмотря на то, что была старше него лет на десять. Надо сказать, что последняя супруга Генриха тоже была гораздо взрослее и солиднее него.

В то счастливое время, Генрих работал бутафором в кукольном театре и был влюблен в молоденькую актрису – Сашеньку. Девушка не отвечала ему взаимностью, но Кружкин не понимал этого, был уверен в обратном и считал, что красотка просто кривляется и кокетничает с ним.

Генрих понимал, что на вечеринке, посвященной любимому празднику всех кукольников «Всемирному Дню Петрушки» решится его судьба. Вопрос стоял ребром: быть или не быть Кружкину с любимой девушкой? У Генриха назревали серьезные намерения. Ради Сашеньки он собирался развестись с женой и выгнать ее, вместе с родственниками, из квартиры.

После торжественной части в зрительном зале театра кукол, гости перебрались в роскошный буфет, где уже было приготовлено угощение на составленных вместе столиках. Повара постарались на славу! И муниципалитет не поскупился. Чего здесь только не было! Всевозможные салаты в хрустальных вазочках, украшенные лилиями из вареных яиц и свежей зеленью, заливное на большом блюде, колбасно-сырные нарезки на тарелочках, копченые куры и мясо, корейские закуски из овощей и даже красная икра в маленьких изящных вазочках. А сколько выпивки! Водка, коньяк, виноградные вина и, конечно же, шампанское! Возле стены на отдельных столиках красовались фрукты и пирожные. Генрих был поражен подобным изобилием и жадно набросился на еду. Остальные сотрудники от него не отставали. Почти все они пришли с мужьями и женами. Супруги чинно сидели парами, подкладывая друг другу на тарелки разные вкусности. Сашеньки не было.

«Да что ж такое-то? Я своими ушами слышал, что она собирается придти. Разве можно так опаздывать? Вот оно, нынешнее поколение nexst, ни малейшего понятия о дисциплине!» – возмущался в душе Генрих. Она пришла, юная и прекрасная в изящном небесно-голубом вечернем платье. Но, к величайшему разочарованию Генриха, не одна. Ее сопровождал красивый молодой человек, нежно поддерживающий очаровательную спутницу под локоток. Сомнений быть не могло. По тому, как молодые люди смотрели друг на друга, было сразу понятно, что это муж Сашеньки. И не просто муж, а любимый, желанный и обожаемый супруг.

«Все пропало! Она замужем, и вряд ли собирается разводиться. Ишь, какой красавчик! Почти как я в молодости, паразит! Напиться, что ли, с горя?»

От грустных мыслей Генриха отвлек чей-то густой, но приятный голос.

– О, Анри! Вы скучаете тут в одиночестве. Разрешите мне присесть рядышком? – это была разодетая в пух и прах Олимпиада Ивановна, новая замдиректорша театра.