Алекс Май - Nahuhol американца. Приключения Майкла в России

Я задумался, и ответил:

– Нет, не заметил.

– А зря! – Серега таинственно подмигнул. – Звоню, значит тебе. А трубку баба какая-то берет. Я подумал, что кнопку не ту нажал. Перезвонил. А там уже другая баба. А потом еще раз…

– Баба? – договорил я за него.

– Нет. Мужик! Идиот какой-то… Как заорет! – Серега нервно замахал руками. – А после все выяснилось.

– Что выяснилось-то? – Спросонок я соображал туговато.

– Ты телефон забыл, в усадьбе. Я еще раз позвонил, там трубку Людмила Дмитриевна взяла, заодно сказала, что пьянка завтра будет.

– Точно! – Я хлопнул в ладоши. – Было необычное! Мне никто не звонил долгое время. Только я как должное это воспринял.

– А может, и звонили, – улыбнулся Серега. – Прикинь, Вера звонила… Проверь. – Он протянул мне телефон.

– Как же ты по полю? Через рощу? На этом старом крокодиле?

– Ты что! Даже и не думал! Они на «газоне» телефон твой привезли, на шоссе. Я что, дурак? В общем, Саня, с тебя бутылка. За дружескую помощь.

– Заходи. – Я мотнул головой в сторону дома. – Что-нибудь придумаем.

– Нет, не могу. В другой раз. В баню как-нибудь приеду. Сегодня выходной, у меня еще дел много, – как-то нелогично ответил Сергей. – Да, я тебе книгу привез.

– Понравилась? – спросил я.

– Как тебе сказать, – пространственно начал Серега. – Есть некоторые очень сильные вещи.

Книга – стихи Хлебникова, данная Сергею два года назад.

Он открыл дверь лимузина, нырнул в него, вылез обратно с заляпанной машинным маслом книгой.

– Ты не обижайся, – попросил он, – я ведь все больше на работе читаю, чтобы время зря не тратить. Испачкал немного. Впрочем, Хлебникова маслом не испортишь… Ха-ха-ха! – Он рассмеялся своей шутке. – Ладно, мне пора. А негра этого воспитай. А то он грозился «полис» позвать.

– Эй, ковбои, кого прокатить с ветерком?! До моста? – обратился он к мужикам.

По мужикам было видно, что прокатиться они хотят, но так вот запросто принять предложение им мешала природная гордость советского человека.

– Как хотите, – сказал Сергей, влезая в лимузин. – Саня, ты завтра не забудь. Про пьянку!

– Такое, Серега, не забывается, – заверил я его.

Лимузин завелся не с первого раза. Мужики, как заправские знатоки, принялись обсуждать недостатки и достоинства автомобиля.

– Ну вот, – сказал я Майклу. – Нормальный человек приезжал, поэт. А ты – «опасный человек», «опасный человек»… А он мой телефон привез. И книгу.

– Зачем у него такая машина? – спросил Майкл. – Он что? Звезда? Хороший поэт?

– Не в этом дело. – Я решил пошутить. – Это ваши ему подогнали. Для испытаний. Типа – проедет по гречишному полю или нет.

– И что?

– А ничего! Отторгло его поле. Как инородное тело. Выплюнуло, как невкусную карамельку. – Я улыбнулся. Майкл понял, что я прикалываюсь.

– Саса!

Мы обернулись. По дороге шла Феня с Васькой и его младшей сестренкой Ирочкой. На голове Васьки – ржавая немецкая каска. Вокруг пояса – два ряда, не менее ржавой пулеметной ленты, снаряженной потускневшими латунными гильзами. Голова Васьки – махонькая, каска – большая, раскачивается в такт шагам. Глаз – не видно. Тевтонский карлик!

Этот гиперактивный карапуз упорно игнорировал дорогие игрушки, регулярно привозимые родителями из Москвы. Он очень любил ржавое железо, и его завораживал огонь. Однажды он нагрузил сухой травой радиоуправляемый грузовик, и поджег ее. Пришлось вмешаться, когда пылающий грузовичок мини-болидом вкатился под Володин джип. Феня рассказывала, как недавно Васька замыслил безжалостное сожжение куклы Барби:

– Ироська пласет, а он, негодник, куклу к палоське привясал, в землю воткнул, и сепочки полосил… Я еле успела.

Васька-тракторист называл маленького Ваську «юным тезкой» и звал глушить рыбу самодельными бомбами. А еще ждал, когда тот подрастет, чтобы вместе пойти «по бабам».

– Саса! Я все купила. Но если хосесь, я вас покормлю, – сказала добрая Феня.

– Конечно, хочу! – обрадовался я. Возня на кухне меня убивает.

– Когда Катька приедет? – важно спросил Васька из-под каски.

– Не знаю, – ответил я. – Она к школе готовится.

– Жаль, – вздохнул Васька. – У меня есть дело.

– Никаких дел, – сказала Феня. – И не месьтай.

– Дядя, давай в Барамалея поиграем, – предложила Ирочка, не сводившая глаз с Майкла. – Только, чур, я буду Бармалеем.

Сидим на крыльце. Перевариваем Фенину стряпню. Майкл, видимо, уже незаметно для себя втянулся в «слушание кузнечиков». Я не стал говорить, что «дневные» кузнечики – халтурщики, дешевые лабухи. Невнятная композиция, сбивка ритма, полная лажа, одним словом. Майкл еще не знал, что в монастырь мы и сегодня не поедем. И он даже не подозревал, что и завтра мы туда не поедем. Он просто блаженно сидел, жмурясь на солнышко.

Я прерывал его сонливое молчание:

– Майкл, слушай замечательную новость.

– Слушаю. – Майкл открыл один глаз.

– Сегодня вечером пойдем к Вовану!

Он приоткрыл второй глаз и посмотрел на меня с чисто африканским упреком – мол, ты, знамо дело, можешь обмануть меня, но не будет ли тебе потом стыдно? Ведь не корректно меня обманывать. Такого доверчивого.

– А как же…

Я и так знаю, что он хочет сказать.

– Брат, я подумал, и решил, что поездку в монастырь следует отложить на последний день твоего пребывания.

Вместо ответа – очень недоуменный взгляд, смысл которого прост – ты меня обманул, и я бы все понял, а может, и простил бы, если б все было не так коварно.

– Пойми, Майкл, вчера было очень весело, много положительных эмоций.

– Я не очень помню, – резонно заметил Майкл.

– Я тоже, но дело не в этом. Сомнений, что повеселились на славу, нет. Доказательство – мое, да и твое, надеюсь, неомраченное душевное состояние. И я обещал Гене, что твоя поездка пройдет на высшем уровне.

(Я не помнил, обещал ли я Гене что-либо вообще, но это неважно).

– Мы не поедем? – прямо спросил Майкл.

– Вот заладил. Поедим. Но не сейчас. Оставим монастырь под занавес, как мощный финальный аккорд, от которого сотрясется твоя внутренняя вселенная. Я только сейчас продумал потрясающую концепцию твоего путешествия. Постепенность – основа гармонического восприятия. От простого – к сложному…

– Не грузи! – буркнул Майкл.

– Ну и не буду! – Делая вид, что обижаюсь, рявкнул я в ответ. – Сам поймешь. После вчерашнего просто необходим набор энергии, плавный переход в медитативное состояние. Иначе – перебор. Изжога. Самое интересное, Майкл, надо оставлять на потом. Это как интересная книга… Как интересное кино… Представь себе, Толстой бы «Войну и Мир» с конца начал… И все бы сразу узнали, что Наташа Ростова – просто «самка». А это такой облом! Обломище! Или фильм «Титаник»? Первые кадры – крушение… Нет, мы тоже спешить не будем!