Тимур Ясинский - Двойник маркиза де Сада. Для тех, кто выпил в 90-е

Королева, как обычно, опаздывала. Она не хотела и не любила опаздывать, но, как говаривал граф Сен-Жермен, ноблесс оближ. Положение действительно обязывало Королеву опаздывать ровно на четыре часа пятьдесят пять минут – ни больше ни меньше. Безукоризненно подчиняться этикету – каторжная работа, а куда деваться, если ты Королева Бомонда?

…Тягостное ожидание было настоящим мучением. Серый осенний дождь совершенно не бодрил маркиза, уныло бродившего по залам. Калиостро выщелкнул ему пару книжек, но философские размышления П. Внучека о «Садоводстве для профессионалов» маркиза сейчас интересовали мало. Сен-Жермен ушел бриться и не возвращался уже около двух часов. Калиостро с усердием средневекового подвижника переводил Библию с латыни на арамейский и, судя по всему, был весьма далек от мирских проблем. А вся надежда была на Калиостро.

– Граф, – не вытерпел де Сад, – ведь вы можете – можете! – это сделать! Ведь никогда вас не приходилось просить дважды!

– In secula seculorum, – бормотал Калиостро, уставившись на маркиза невидящими очками, – qui es… qui es in caelis… Patris et Filii et Spiritu… Spiritu… эх, черт, шрифт плохой, в очках не вижу ни фига… Spiritus…

– Спиритус! – подхватил Сад, отчаянно жестикулируя. – Айне кляйне тринкен! Мало-мало!

– Spiritus… как же его, черт…

– Пить! Рюмка! Буар! Дринк!

– Что, простите?

– Я уже полчаса кричу, никак докричаться до вас не могу. Джузеппе, щелкните хотя бы на рюмашку, ну что вам стоит! Ведь вы же можете… Можете, ведь так?

Помолчав, Калиостро тяжело вздохнул:

– Эх, Донасьен… Если помните, во времена вашей студенческой бедности мы тратили вашу не бог весть какую стипендию на живительную влагу. Ну подумайте, дружище, – разве стал бы я облегчать ваш кошелек, умея выщелкивать спиртные напитки? Я и сам порой завидую тем, кто умеет превращать воду в вино. Вот так-то, друг мой.

– Но я считал, что нет предела совершенству, – заупрямился де Сад.

Граф нетерпеливо замычал, мотая головой:

– Восемьдесят лет ежедневных упражнений у меня ушли на то, чтобы научиться сдвигать взглядом лист осины…

– Я могу, хе-хе…

– Я знаю, маркиз, что вы можете сдвинуть лист осины с закрытыми глазами. Мне понятен ваш сарказм. Но это был всего лишь мой первый опыт. На остальные времени уходило меньше: например, сжигать движением левой руки негорючие предметы я научился за полсотни лет… Конечно, последние четыре тысячелетия моего пути к совершенству не пропали даром: я могу одним щелчком разрушить город, другим – построить несколько новых, разрушить их, построить сотню, и так далее. Я могу создать миллионы водочных бутылок и целый квартал пивных ларьков, но! Бутылки останутся пустыми, а у ларьков никогда не выстроится очередь.

– Почему же?

– Концентрация, маркиз. Концентрация энергии – это азы магии. Вот у меня телефонная трубка с номеронабирателем. Такая есть у каждого телефониста. Что делает каждый телефонист? Он подключает трубку к телефонной линии и набирает номер.

– А вы нет?

– А мне это даром не нужно. Я концентрирую силы природы, и в этом мое отличие от каждого телефониста. Кому вы хотели бы позвонить?

– Зачем?

– Ну, для примера.

– Даже не знаю. Хм… Черт его знает… Ну, давайте в «Секс по телефону».

– Хорошо. Смотрите.

Калиостро для наглядности оторвал шнур у своей телефонной трубки, помолчал немного и, не набирая номер, начал разговор. Изумленный де Сад минуту молча смотрел, как граф нежно воркует с (наверное) очаровательной девицей, но потом, поняв, что его дурачат, покраснел от гнева и выхватил трубку из рук Калиостро.

– Я вам поверил, граф! – возмущенно закричал он. – Как не стыдно!

– А вы послушайте, – ухмыльнулся Калиостро.

Де Сад приложил трубку к уху.

– А сейчас я ложусь на спину и раздвигаю свои длинные стройные ноги, – шептал в трубке томный голос. – О-о-о… Я уже чувствую тебя, я ощущаю твои сильные руки на своем теле, я чувствую, как твой…

Голос в трубке смолк. Калиостро, обаятельно улыбнувшись, взял ее из рук оторопевшего маркиза и убрал в карман.

– Главное – концентрация, – повторил он. – Однако легче выщелкнуть золотые горы, чем шарик ртути.

– Это почему еще?

– Ртуть – это жидкий металл, а жидкость не поддается концентрации, потому что в реальных условиях она не имеет собственной формы. Вода – это жизнь, а жизнь мне не подвластна.

– Хм… Водка – это своего рода смерть, и смерть вам тоже…

– Альфонс, мне понятен ваш сарказм, но я ничего не могу поделать.

– А Сен-Жермен?

Калиостро презрительно фыркнул.

– Понятно, – вздохнул де Сад. – А если вы с графом объедините свои усилия?

Калиостро скрипнул зубами.

К счастью, разговор прервался. Знакомое «трам-пам-пам, какая прелесть!» потревожило тишину, и в залу, осторожно хлопнув дверью, впорхнул дворецкий.

– Харе Кришна! – завопил он, выдергивая из бороды репей.

ПРИМЕЧАНИЕ. Ошибаются те, кто думает, что дворецкий – это строгий пожилой джентльмен, умеющий говорить лишь «Да, сэр» и «Нет, сэр». Эти стереотипы безнадежно устарели: дворецкий Сергей, 27-летний древний грек, был артистичен, напорист и хитер. КОНЕЦ ПРИМЕЧАНИЯ.

Церемонно поклонившись хозяину и маркизу, дворецкий восхищенно запрыгал вокруг многочисленных статуй:

– Ах! Какая прелесть! «Венера в мехах», «Венера в шелках», «Венера в ажурных чулках»!.. Господин граф, это же потрясающая коллекция! Во сколько она вам обошлась?

– В один щелчок пальцами, – сухо ответил Калиостро.

– Великолепно! Один щелчок пальцами! Если не считать 139 телефонных звонков и 62 переводных векселя на общую сумму 3 114 840 фунтов стерлингов плюс две тысячи за доставку! Бесподобно, ваше сиятельство! «Венера Милосская», «Венера Миасская»…

Граф Калиостро покраснел. Его порой пугала необъяснимая осведомленность дворецкого. А тот как ни в чем не бывало поскакал далее по залам, веселясь и подпрыгивая. «Как бы резвяся и играя», – сказал бы, глядя на дворецкого, русский классик.

Когда дворецкий ненароком выскочил в окно, Калиостро невольно вздрогнул (маркиз де Сад облегченно вздохнул, но не в том дело). Граф встревоженно шагнул к окну, но тут сзади распахнулась дверь, и дворецкий Сергей жизнерадостно завертелся возле банкетного стола.

– А где варенье? – требовательно закричал он.

Терпение маркиза лопнуло. Отшвырнув книгу К. Сыночека «Сад своими руками», он опустил ладонь на эфес шпаги и негромко произнес:

– Полноте вам, господин дворецкий, что вы прыгаете, как я не знаю кто. Если вы сию же минуту…

Из умывального зала послышалась отборная французская брань, и оттуда, как чертик из табакерки, вышел граф Сен-Жермен. Он бросил сломанную бритву в мельхиоровую урну и глянул в зеркало: свежевыбритый подбородок графа медленно покрывался рыжей щетиной. Вздохнув, Сен-Жермен закурил, погасил спичку и машинально выбросил в окно сигарету.