Николай Москвин - Узелок на память [Фельетоны]

— Зачем тебе, Раиса Михайловна, такая пропасть жилплощади на одну персону? — любопытствовали соседи у маленькой хозяйки большого дома. — Ни мужа при тебе, ни свекрови. Сестра была — и та уехала. Ну, скажи, зачем одинокой такой дворец?

— Хочу просторно жить! — кокетливо отвечала та.

Но и двухэтажный особняк, видимо, стал тесен для широкой натуры молодой художницы. Недолго думая, Раиса Михайловна сбыла его по баснословной цене приезжему гостю с берегов Днестра, а сама тотчас подала заявку на новую усадьбу. И не промахнулась: построила дачу поменьше, зато купила «Волгу».

Молодая спекулянтка средь бела дня вершит в сосновом бору темные дела. А старый профессор Трофим Ильич Климов пять лет ждет очереди на получение дачи.

Гаперин и его компаньоны при отборе людей в дачный кооператив смотрят не на их заслуги, а на их капитал, неважно каким способом нажитый. По предложению Дмитрия Леонтьевича Клешни правление кооператива ввело негласный финансовый ценз. Каждый вступающий выкладывает на бочку копейка в копейку пять тысяч рублей наличными. Кладет и расписки не спрашивает. Эта сумма идет якобы на благоустройство дачного поселка, а на самом деле — в черную кассу правления. Честному человеку такой оброк не по плечу, а для спекулянтов и жуликов — открытые ворота. Есть деньги — заезжай, пожалуйста, обстраивайся и живи в свое удовольствие!

Весною, когда благоухает черемуха, дачная коммерция в «Синем бору» расцветает с особой силой. Сдаются в аренду, продаются и переходят из рук в руки, переписываются с одной фамилии на другую отдельные комнаты, этажи с верандами, целые особняки с усадьбами. За спиной кооператива действует лавочка небольшой компании предприимчивых жуликов.

Согласно уставу дачного кооператива, в «Синем бору» время от времени проводятся общие собрания пайщиков. Бурно разговаривают кооператоры. Поднимается, скажем, на трибуну старый большевик и говорит:

— Надо очистить дачную атмосферу! Маклеры и торгаши отравляют наш отдых, позорят кооператив!

— Клевета! — кричат и свистят Тумачев, Орлов, Гаперин, Бойкоченко, братья Глезер, Кристаллов. — Долой с трибуны! Не дадим чернить наши добрые имена. Слезай.

Хорошо спелась компания дачных воротил. На каждых выборах она протаскивает к руководству своих друзей. Один проштрафился — его место занимает другой. Этот провалился — глядь, а в его кресле — третий. И все из той же компании. Они создали вокруг своих персон ореол незаменимости на поприще дачного руководства. Общее собрание пайщиков оставило Клешню без портфеля председателя финансовой комиссии. Глядь, а он уже на посту главбуха — первого финансиста дачной монополии.

…Сейчас в «Синем бору» зима. Речка Безымянка скована ледяным панцирем. Луга запушены снегом. На дверях дачных особняков глухие запоры. Местные жители, проходя вдоль заборов, тяжко вздыхают:

— Неужели, когда тронется лед и снова зацветет черемуха, в этом прелестном уголке опять начнут действовать барышники?

Вряд ли! Особняки, возведенные на нетрудовые доходы, подлежат безвозмездной передаче государству. На то есть Закон — новый и справедливый.

Пусть звенят в этих теремах детские голоса! Пусть еще пышнее цветет природа на радость людям, созидающим материальные блага!

Можно ли в слове из четырех букв сделать три ошибки и получить четверку за грамотность? Оказывается, можно!

А слово-то немудреное — «счет». Ване Манину приходилось писать его чуть ли не ежедневно. И всякий раз он выводил: «Щот».

Попало однажды его сочинение в гороно. Инспектора и методисты схватились за голову.

— Боже праведный! Какая дремучая безграмотность!.. Сколько мальчику лет?.. В каком классе учится?

Работники народного образования решили обследовать домашнюю обстановку, в которой занимается ребенок. Комиссия прибыла по адресу: улица Заречная, 33. В гостиной, устланной коврами и уставленной дорогой мебелью, представителей наробраза встретила симпатичная женщина средних лет.

— Татьяна Анисимовна Манина, — представилась она гостям.

— Вы-то нам и нужны, Татьяна Анисимовна! — вежливо заметили методисты и покосились на телевизор. — А частенько ваш Ваня проводит вечера перед голубым экраном?

— Не то чтобы очень… Конечно, футбол или конские скачки не пропускает… А вообще-то он обожает преферанс. Иной раз с компанией до зари за пулькой просиживает.

Инспектора поперхнулись.

— Э-э-это к-как п-понимать?

— А он у вас приемный, не родной то есть?

Татьяна Анисимовна залилась румянцем и кокетливо проворковала:

— Извиняюсь… Вы, наверное, хотели спросить — законный ли? Да, Ваня — мой законный супруг, директор хозрасчетного магазина.

В гостиной повторилась немая сцена из заключительного акта «Ревизора».

Придя в себя, гости без обиняков спросили:

— Ваш супруг кончал ликбез?

Хозяйка молча открыла сервант и вынула аттестат зрелости. Члены комиссии застыли в каменных позах. Аттестат, выданный Ивану Романовичу Манину, 1920 года рождения, удостоверял, что его обладатель «окончил полный курс средней школы № 5 и при отличном поведении получил»: по русскому языку — четверку, по всем остальным предметам — пятерки. Как примерный ученик, он удостоен был серебряной медали.

— Попахивает липой! — смекнули работники гороно и сообщили об этом в прокуратуру.

Городской прокурор пригласил Манина на аудиенцию.

— Откуда у вас, Иван Романович, взялся этот аттестат зрелости? По нашим данным, вы ни разу в жизни не переступали порога школы номер пять… Прошу написать объяснение.

Мании выполнил просьбу прокурора. Цитируем «кавалера» серебряной медали по оригиналу:

«Прокуру Горада.

Убучение средней школы прохадил в г. Бел гораде до 9 кл. для востоновление моей учобы так и не мог добицца. Мене придложила помоч бывшия Директор магазина Конова в то време я был зам. директор она принесла отестал скозала я любю тебе ми лой мой и па з дравила мене и он лижал до 62 июля. За этот отестал я неплотил и не знал что он поделон она мне зае вила сирдешный дружок по этому такую любезнось сделола. 22.VII 62 г. И. МАНИН».

Что и говорить, оценки в «отестале» зрелости явно завышены! По русскому языку, в частности, и по поведению в особенности. Ведь Иван Романович выкидывал такие коленца, за которые следовало бы не только в угол поставить, но и на… скамейку посадить!

А он и не стоял и не сидел. Умел концы с концами сводить. При скромной зарплате — 83 рубля в месяц — и четырех едоках Манин изловчился сколотить изрядный капиталец. Как любитель лихой езды, приобрел «Москвича». Поездил сезон — пришел к выводу: не на того рысака поставил. Продал. Купил «Победу». Усадил жену, ребятишек, набил всякой всячиной багажник, сунул за пазуху бумажник — и айда на Черноморское побережье. Отдохнул в санатории, прокатился с ветерком по горным дорогам Кавказа — потянуло к оседлой жизни.