Сократ встречает Макиавелли - Питер Крифт

Сократ:Итак, война должна продолжаться и расширяться вечно.

Макиавелли:До тех пор, пока не останется других миров, которые можно завоевать. Александр Македонский не погиб на войне, его уничтожил мир. И Рим был здоровым и растущим, пока империя росла завоеванием. Но когда варвары и персы остались за границами, и был провозглашен PaxRomana – Римский мир – империя начала разваливаться, как старый профессиональный воин, вышедший на пенсию и разжиревший.

Сократ:А какова же цель и задача завоевания посредством войны?

Макиавелли:Победа, конечно.

Сократ:Но это же лишь иное слово для обозначения завоевания. Для чего ты, или для чего мы, согласно твоей точке зрения, ищем победы или завоевания?

Макиавелли:Какой глупый вопрос, Сократ! Каждый хочет победы, как хочет жизни. Никто не хочет поражения.

Сократ:Конечно, это правда, по крайней мере, для большинства мужчин. (Интересно, что бы женщины сказали об этом?)

Макиавелли:О, пожалуйста, Сократ! Я уверен, что нам не стоит падать так низко, чтобы учиться у женщин.

Сократ:Я не стану отвечать тебе, потому что это шокирует тебя, а также потому, что это уведет нас далеко в сторону и надолго. Так ты говоришь, что победа, как и жизнь, является конечной целью самой себя.

Макиавелли:Да.

Сократ:Утверждаешь ли ты также, что вопросы о смысле жизни, цели жизни, конечной цели, summumbonum или величайшем благе – все это дурацкие вопросы, так как жизнь не имеет никакого смысла и цели, кроме ее самой.

Макиавелли:Почему же мне этого не утверждать?

Сократ:Потому что если это так, то жизнь была бы величайшим благом, и приносить ее в жертву на войне – было бы глупостью, а не славой и честью. И это было бы философией трусов.

Макиавелли:Тогда я откажусь от нее.

Сократ:Тогда ты должен сказать, что жизнь, так же как и победа, с которой ты сравнил ее, не являются своей собственной целью, а имеют иную цель.

Макиавелли:Да. Соглашусь.

Сократ:Думаю, ты можешь угадать мой следующий вопрос.

Макиавелли:Ты спросишь меня, что же это за цель.

Сократ:Да.

Макиавелли:Сократ, ты меня удивляешь. Ты начинаешь с прекрасных и конкретных вопросов о правителях и армиях, а потом вдруг воспаряешь в такие туманные абстракции, и мы уже летаем словно ангелы и обсуждаем summumbonum! Ты… Ты…

Сократ:Никколо!

Макиавелли:Что?

Сократ:Ты не ответил на мой вопрос.

Макиавелли:Потому что я не верю, что должен на него отвечать.

Сократ:Почему?

Макиавелли:Потому что вопрос о величайшем благе – это вопрос о добре, о морали, об идеалах. А добро и зло в любом государстве определяется законом. А законы в любом государстве пишутся теми, кто имеет власть создавать законы. И эта власть приобретается силой оружия. Яиду к реальной причине, а ты, Сократ, витаешь вокруг конечной цели. И поэтому ты оказываешься нигде, как ребенок, играющий с тенью. Я говорю об армии, потому что именно в ней корень и причина власти, издающей законы и устанавливающей, что такое добро. Я знаю, что ты не согласен с моей философией, но ты, во всяком случае, должен оценить мою логику.

Сократ:Я не могу оценить того, чего я не вижу. Давай попробуем тщательно рассмотреть твою логику. Вот отрывок, в котором ты оправдываешь свой совет правителю постоянно думать об армии. Это в двенадцатой главе. «Ранее уже говорилось о том, что власть государя должна покоиться на крепкой основе, иначе она рухнет» . (Пока это действительно звучит как хороший совет). «Основой же власти во всех государствах … служат хорошие законы и хорошее войско. Но хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы, поэтому минуя законы, я перехожу прямо к войску» .Твое последнее предложение должно логически вытекать из предыдущих. Если верно, что «где есть хорошее войско, там хороши и законы» , тогда мудро и практично обсуждать армию, а не законы, потому что, как ты верно говоришь в первом предложении, основа должна быть крепкой. И если армия – это единственная основа государства, мы должны заниматься единственно ей. Если же есть другие главные основы (даже не единственные), то нужно и заниматься главным образом ими (хотя и не единственно).

Макиавелли:Так ты увидел и оценил мою логику, Сократ? И так как ты оценил мои предпосылки, то должен оценить и выводы. Твоя наука – логика – принуждает тебя признать мою науку – практическую политику.

Сократ:Давай не будем торопиться.

Макиавелли:Здесь нет непродуманных заключений, уверяю тебя.

Сократ:Теперь именно я буду настаивать на доказательствах, а не только на уверениях. Давай посмотрим вот на этот отрывок: «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска, и наоборот, где есть хорошее войско, там хороши и законы» .

Макиавелли:Ну, и?

Сократ:Эти два утверждения – о том, что «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска », и о том, что «где есть хорошее войско, там хороши и законы» - считаешь ли ты что они логически связаны?

Макиавелли:По мне, так вполне.

Сократ:Предположим, я скажу, во-первых, что там, где нет меча, не может быть и битвы на мечах, а, во-вторых, что там, где есть меч, обязательно будет схватка на мечах. Скажешь ли ты, что эти высказывания логически связаны?

Макиавелли:Они оба верны, если ты это имеешь в виду.

Сократ:Нет, я не это имею в виду. Я имею в виду следующее – считаешь ли ты, что одно высказывание можно логически вывести из другого?

Макиавелли:Я не очень силен в дедукции, Сократ. Я утверждаю, что оба высказывания верны, и это подтверждается индукцией, многочисленными наблюдениями.

Сократ:Понимаешь ли ты различие между достаточной причиной и необходимой причиной?

Макиавелли:Конечно. Отец – необходимая причина сына, но не достаточная, так как нужна еще и мать.

Сократ:Хорошо. Теперь посмотри на первое высказывание: «хороших законов не бывает там, где нет хорошего войска» . То есть, ты считаешь, что хорошая армия является необходимой причиной хороших законов. Так?

Макиавелли:Да.

Сократ:Но в твоем втором утверждении – «где есть хорошее войско, там хороши и законы» - ты утверждаешь, что хорошая армия является достаточной причиной хороших законов.

Макиавелли:Да. И оба утверждения верны, хотя второе и шире.