Сократ встречает Макиавелли - Питер Крифт

Сократ:И потому имеет больше шансов оказаться ложным, как в моем примере с мечом и битвой на мечах. Меч, конечно, является необходимой причиной битвы на мечах, но не является достаточной причиной. Нужен еще и человек, который сражается им.

Макиавелли:Конечно.

Сократ:И возможно, твое второе утверждение о войске и законах также ложное. Оно не вытекает из первого. Таким образом, мы должны прибегнуть к наблюдению.

Макиавелли:Именно это я и сделал.

Сократ:Но сделал ли ты это правильно? Ты забыл некоторые факты. История показывает, что изобретатели хороших законов только иногда имели хорошую армию, как римляне или Наполеон, но иногда не имели, как Моисей, Хаммурапи, Конфуций, Иисус и Американский конституционный конвент.

Макиавелли:Что?

Сократ:А, да. Ты об этом не мог знать.

Макиавелли:Можешь рассказать?

Сократ:В двух словах. Почти через три века после того, как ты умер, одно из лучших собраний законов сформировало великую нацию, названную в честь твоего друга Америго Веспуччи.

Макиавелли:Мне извинительно не знать будущую историю. Я ведь только человек, а не бог.

Сократ:О, нет причин извиняться. Ты не под судом. Да и я не мог бы быть судьей. Но вот твоя книга – под судом.

Макиавелли:Я понимаю.

Сократ:И теперь, когда ты отверг обвинение в личном невежестве, ты должен предполагать, что есть в твоей книге нечто, что нуждается в оправдании.

Макиавелли:Я предполагал это.

Сократ:А в оправдании нуждается правда или ложь?

Макиавелли:Ложь, конечно.

Сократ:Тогда я оставляю свои примеры.

Макиавелли:Но как я могу знать будущее?

Сократ:Моисей, Хаммурапи, Конфуций, Иисус – разве они были будущим для тебя?

Макиавелли:Нет. Это примеры из прошедшей истории.

Сократ:Тогда ты опровергнут прошедшей историей, в которой считал себя экспертом.

Макиавелли:Кого же еще из моих солдат ты поразишь своей картечью?

Сократ:Мои вопросы не похожи на картечь, так как картечь при выстреле поражает неприцельно.

Макиавелли:Похоже, что именно этимты и занимаешься. Ты говорил, что сначала исследуешь мою антропологию, и только потом мою этику, метафизику, эпистемологию и логику, ни в одной из которых я не претендовал быть учителем. Но ты уже затронул все эти вопросы, все из них, в то время, как предполагалось, что ты рассматриваешь только мою антропологию.

Сократ:Ничего не могу с этим поделать. Я должен следовать за аргументом, куда бы он ни вел. И он уводил нас и, безусловно, еще будет уводить во все эти аспекты философии, подобно улицам в городе. Но ни логика аргумента, ни мое следование за ней не бесприцельны.

Макиавелли:Но мы должны были сосредоточиться на философии человека, ведь именно в ней суть моей книги.

Сократ:Справедливо. А также мы должны сосредоточиться на главном законе, из которого вытекает практически всё в твоей книге. И этот главный закон, похоже, - все люди злы.

Макиавелли:Ты заявишь, без сомнения, что все мои заключения выведены из этой предпосылки, а не из фактов истории, как я заявляю. Ты, похоже не хочешь признать, что я не философ, а ученый, и что я делаю свои выводы путем индукции, а не дедукции.

Сократ:Я только следую тому, что ты написал. И ты определенно путем умозаключения, путем дедукции от своего главного закона пришел к этому выводу.

Макиавелли:Какому выводу?

Сократ:Что лучше, чтобы тебя боялись, чем любили.

Макиавелли:Я знал, что это привлечет твое внимание.

Сократ:Конечно знал, именно поэтому ты это и написал. «Шокирующий эффект» - думаю так это называется. Но это лишь мое предположение – я здесь для того, чтобы анализировать твои слова, а не твои мотивы. Вот он, наверное, самый знаменитый отрывок из всего, написанного тобой.

Макиавелли:Прежде чем ты продолжишь, не мог бы ты удовлетворить мое любопытство как историка?

Сократ:Только если это не отвлечет нас от отрывка.

Макиавелли:Не отвлечет, это связано с отрывком.

Сократ:Спрашивай.

Макиавелли:Похоже, ты знаешь многое из того, что случилось после твоей смерти, включая события моей жизни, например, всю историю с Савонаролой. Скажи мне, это мое высказывание поистине стало известным?

Сократ:Печально известным.

Макиавелли:Среди большинства людей?

Сократ:Похоже на то. По крайней мере, оно стало главной темой в популярном фильме «Бронкская история».

Макиавелли:А что такое «фильм»?

Сократ:На это сейчас нет времени. Мы должны вернуться к нашему делу. Мы должны рассмотреть твои слова из 17 главы:

«По этому поводу может возникнуть спор, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись. Говорят что лучше всего, когда боятся и любят одновременно; однако любовь плохо уживается со страхом, поэтому если уж приходится выбирать, то надежнее выбрать страх. Ибо о людях в целом можно сказать, что они неблагодарны и непостоянны, склонны к лицемерию и обману, что их отпугивает опасность и влечет нажива: пока ты делаешь добро, они твои всей душой, обещают ничего для тебя не щадить: ни крови, ни жизни, ни детей, ни имущества, но когда у тебя явится в них нужда, они тотчас от тебя отвернуться. … Кроме того, люди меньше остерегаются обидеть того, кто внушает им любовь, нежели того, кто внушает им страх, ибо любовь поддерживается благодарностью, которой люди, будучи дурны, могут пренебречь ради своей выгоды, тогда как страх поддерживается угрозой наказания, которой пренебречь невозможно. … Итак, возвращаясь к спору о том, что лучше: чтобы государя любили или чтобы его боялись, скажу, что любят государей по собственному усмотрению, а боятся -- по усмотрению государей, поэтому мудрому правителю лучше рассчитывать на то, что зависит от него, а не от кого-то другого».

Я поздравляю тебя с замечательной ясностью и хорошим литературным стилем! Это делает мою задачу логического анализа выявления истины намного более легкой.

А теперь по поводу того, что ты здесь говоришь…

Макиавелли:Но я также говорил в следующем предложении «важно лишь ни в коем случае не навлекать на себя ненависти подданных» .

Сократ:Да, но это не отменяет того, что ты сказал выше.

Макиавелли:Понимаю, что этот отрывок должен тебя шокировать, но он не о морали. И это можно сказать о всей книге. Я не стремлюсь рассказывать людям о том, что они должны или не должны делать, но только о том, как устроена политика. «Государь» - это практика, а не теория; это политика, а не этика.