Денисенко И.В. - Степь

И его догнали... Он упал в грязь, прикрывая лицо худыми руками, скрючившись в позу эмбриона. А его рвали собаки, а потом собак оттащили и за дело принялись подкованные сапоги… Но как не странно, он не умер этой ночью. Выжил. Очнулся на рассвете, друзья помогли ему выйти на построение, вынесли его… Ведь если бы он не вышел, пристрелили бы тут же, прямо на нарах. И он висел куском запекшейся крови на плечах друзей, и почти не понимал, не слышал того, что говорил немецкий офицер. Отреагировал только на выстрелы.

- Айн, цвай, драй…,- размеренно считал голос до девяти и тут же звучал выстрел.

Каждый раз при звуке выстрела избитый приходил в себя и вздрагивал, словно пуля впивалось в его тело. «Нет! Не надо!», - пытались прошептать потрескавшиеся губы. Но ничего не выходило. И тогда он заплакал, молча, без всхлипываний и содроганий всем телом. На это не было ни сил, ни возможностей. Всякое движение грозило удушьем из-за поломанных ребер. Слезы текли по его щекам, размывая грязную кровавую корку. Именно тогда он внезапно перестал бояться, бояться за себя. Страх спрятался в душе, и переродился из страха за себя, в страх за жизнь других, и тяжкой непосильной ношей лёг на тощие плечи.

***

То, что я увидел на земле, мне крайне не понравилось. Вдавленный след от широких гусеничных траков. И вел он оттуда, откуда я ехал, т.е. со стороны аномальной ямы. И как я его раньше не заметил? Ведь возвращаюсь, собственно говоря, тем же путем, что и приехал? Ладно, труп двухдневной давности, который может и не двухдневный. Может он ночью выпал, когда я в городе был, и не слышал, что вокруг происходит. Но не услышать работу двигателя невозможно, если ты только не глухой от рождения или не контуженный. И даже глухой по мелкой вибрации земли под ногами, мог бы определить, что едет нечто тяжелое. Хм…. Меня стали терзать сомнения относительного того, сколько времени я пробыл в городе. Амфибией побывал, потом на дуэли подрался, по моим ощущениям прошло минут двадцать, тридцать… А может это моё субъективное восприятие? Может, за моё отсутствие тут пару дней миновало?

Не сходится…. Если трактор или вездеход нарисовался в одночасье в самом карьере, след как он выезжал по крутому откосу не заметить было невозможно. Значит, не из ямы он выезжал, а оказался изначально рядом, как тот покойник. И механизм этот кто-то послал специально с разведывательной целью, не иначе. В случайное попадание в провал бульдозера или экскаватора на гусеничном ходу мне почему-то не верилось. Неужели это адамиты? Жители соседней реальности, по чьей вине и произошел этот прокол? Такой вариант им на руку. Не надо внедряться в наш мир, приспосабливаться, маскироваться, а можно сразу захватывать, используя техническое преимущество и отсталость аборигенов. Как бы поступили люди в данной ситуации? Те же америкосы? Да точно так же! Захватили бы всё, перебили индейцев, и качали бы свою нефть в бескрайних степях! Чёрт! Как мне сразу не пришло это в голову? А я наивный думал, что закрыть пространственно временной прокол тоже в их интересах. Черта с два! Они постараются воспользоваться такой возможностью по максимум. Но для начала… Для начала они пошлют автономный робот разведчик.

Но! – и я стукнул пятками, посылая лошадь в галоп. Этот вездеход не должен далеко уйти. А если ушел, не должен вернуться и ничего передать. Пусть считают, что….

Не успел додумать. Мысли поскакали вместе с лошадью, а встречный ветер бил в лицо ароматом степных трав. И если бы только трав… В лицо иногда прилетали шальные кузнечики, которые били не хуже камня из рогатки. Не так больно, как обидно.

Десять, двадцать километров пролетели быстро, но тут Матильда начала выдыхаться и попросила передышки. Пришлось перейти на рысь. Загнать кобылу и догонять вездеход пешком в мои планы не входило. Рысью проскакал еще пяток километров и тут на горизонте я заметил точку. По мере того, как эта точка росла, нравилась она мне все меньше и меньше. А когда до неё осталось примерно с километр. Радоваться тому, что так быстро удалось найти робота разведчика, я вообще перестал. Очень подозрительно выглядели разнокалиберные трубы, выпирающие из приплюснутой башни. Танк! Усохни моя душенька! Танк! И меня в нем заметили. Башня стала разворачиваться в мою сторону, и уж, наверное, не для того, чтобы приветливо помахать мне орудием главного калибра. Я затравлено оглянулся, в поисках холмика, леска, оврага, горы, да хоть чего-нибудь, где можно было спрятаться вместе с лошадью. А вокруг только индейское национальное жилище – фигвам называется. Степь! Мать её!

Рву уздечку разворачивая Матильду в бок и прибавляя ход. Башня крутится, следя за моим перемещением, но ход танк не сбавил, как пер, громыхая гусеницами вперед, так и прёт. Так, так. Зря перепугался? Не будут они на одинокого всадника снаряды тратить. Не приближаюсь, ничем им не угрожаю, так зачем стрелять? Да и чем я им могу повредить? Саблей ствол отрубить? Это только в японских рекламных роликах во время второй мировой показывали. Очередной миф японцы создавали про свой меч. А на деле, никакой меч ствол пулемета не перерубит.

Дав круг вокруг вездехода, подозрительно похожего на танк, я пошёл на второй круг, потихоньку сближаясь с объектом. Башня на втором круге за мной следовать перестала. Видимо меня сочли не опасным, и наблюдать им надоело. Очень хорошо! А если удастся на броню залезть и бросить пару гранат в люк, было бы вообще замечательно. Только, нет у меня гранат. И скорее всего люк закрыт изнутри. Ну, да ладно. Главное на танк залезть, а там посмотрим, как его за селезенку пощупать.

Не откладывая воплощение плана в долгий ящик, я залез на самоходный железный ящик, как только его догнал, благо это было не сложно. Двигался вездеход с крейсерской скоростью километров двадцать в час. Поэтому я быстренько его догнал и сменил скакуна на самоходную телегу. Убедившись, что худшие мои предположения оправдались – люк был закрыт, отвалился на спину и, раздумывая, как забраться внутрь, внезапно захотел курить. Моё желание было чисто рефлекторным, так помню было, когда Ерохин на лягуху наступил, мина такая. Она взрывается не тогда, когда наступаешь, а когда ногу поднимаешь, взрыватель срабатывает. Что говорить? Вспотел я жутко, когда нож под ногу Ерохина засовывал, чтобы мина не жахнула, и он уйти мог. И получилось. Ушел, и мне удалось убежать, а взорвалась она, уже когда мы в воронке от фугаса отдыхали. Вот тогда мы это дело с Ерохиным отметили. Он цигарку закрутил, а я не мог… руки дрожали, махорка рассыпалась. Вот одну на двоих сигаретку и выкурили. Непередаваемо вкусная была сигарета. Жадно курили, вдыхая вместе с ароматом табака вкус жизни. Живые! Вот, что было главное.