Игорь Негатин - Перстень Охотника

Ажуолинас, а в переводе Дубовая роща – это огромный лесопарк почти в центре города. Начинается от Зелёной горы и тянется до зоопарка. Вот по его главной аллее я и шёл, решив прогуляться после работы. До моего дома – часа полтора; хорошая прогулка перед сном. Днём здесь многолюдно: чинно прогуливаются пенсионеры в белых панамках, молодые мамы покачивают коляски, а студиозы на лавочках осоловело разглядывают в книгах загадочную фигуру из трёх пальцев – скоро сессия. По вечерам аллеи пустеют, разве что пробежит припозднившийся сторонник здорового образа жизни, под лозунгом «бегом к инфаркту». Шёл и вспоминал сегодняшнюю заплаканную девушку. Интересно, что их может связывать, неужели банальные деньги? Нашёл себе старичок на старости лет молодую содержанку? Чёрт знает, не похожа она на такую, но с другой стороны, что значит «похожа –не похожа», можно подумать, у тех, которые похожи, на лбу большими буквами написано. Последнее время эта «профессия» становится популярной, интернет полон предложениями, значит, спрос есть. В эдаких раздумьях о судьбах мира прошёл ровно половину дороги, аккурат до скульптуры, изображающую символ города – Зубра. Вдруг, словно порыв ветра по парку прошёл, потемнело, стало холодно и промозгло. Даже шум деревьев утих, словно замерз. И эдак зябко стало, словно могильным холодом пахнуло.

Я недоумённо обернулся и остолбенел – меня догоняла тень, еще не оформившаяся в силуэт, который можно опознать. Неслась она огромными прыжками; такое впечатление, что на четырех лапах двигается. Собака?! Какая собака, если это размером с телёнка! Словно бестелесный полупрозрачный сгусток чёрного тумана несётся тебе навстречу! Когда между нами осталось всего несколько метров, тень чёрными каплями брызнула в стороны, оставив передо мной невысокого мужчину с чёрными волосами. Даже не заметил, как он схватил меня за горло – только свистнуло что-то, и тело моментально застыло, будто в ледяную купель опустили. В голове мелькнула только одна фраза – смертный холод. Именно такой, склизкий и пронзительный; не объяснишь, не расскажешь, это надо прочувствовать. Какие-то слова бились внутри, свивались в неясные чёрные образы, словно их нашёптывали на ухо, оскалившись в злобной ухмылке и наслаждаясь властью над моей жизнью. Меня швырнуло к памятнику, ободрав плечи чем-то острым, но именно эта боль и спасла – ненадолго вернула чувствительность пальцам, которые уже схватились за пистолет, но выстрелить я не смог – взгляд был прикован к этим тёмным провалам глазниц. Это страшно, чертовски страшно, когда вместо глаз, пусть безразличных, пусть горящих ненавистью и злобой, вы видите пустоту, сгусток тьмы, которая тянет к себе, затягивая внутрь, в пропасть, в Небытие...

Грохнул выстрел, один, второй, третий. Уже не думал, куда и во что стреляю, просто всаживал пулю за пулей в эту бестию, держащую меня за горло. Даже выстрелы звучали иначе, словно в замедленной съёмке, звук глухой, растянутый. Нападавший даже не дернулся, только протяжно завыл, постепенно переходя на оглушительный визг, и осыпался прахом, пачкая лицо, одежду и руки... Нет, этого не может быть! Невозможно, чтобы какой-то придурок, решивший меня ограбить, от четырех или пяти пуль превратился в пыль...

А теперь передо мной на земле лежала пустая оболочка, точнее, пустая человеческая одежда, из которой, оползал прах. Прах или может, пепел – не знаю, как назвать эту субстанцию с затхлым запахом, словно посередине вечернего парка распахнули дверь в подземелье или открыли старинный сундук, простоявший на чердаке не одну сотню лет.

Я тихо сполз на землю и только усилием воли заставил себя осмотреться вокруг. Пусто. Всё так же шумели кроны старых деревьев, которые на своём веку видели и помнили многое, пряча в глубине своих дубрав ошметья памяти, разбросанные людьми. Интересно, а такое они видели когда-нибудь?!! То, что поместилось бы в ведёрко из-под шампанского, вздумай кто-нибудь собрать эту пыль... Отряхнулся и поднёс к глазам левую руку, чтобы посмотреть на часы, но так и не увидел, сколько сейчас времени, – мой взгляд приковал к себе перстень, а точнее – камень на нём. Он светился, каким-то живым свечением, а белые прожилки фарфора, казалось, двигались, кружась и переплетаясь, распадаясь на части в каком-то хаотичном движении, создавая неясные для меня образы...

Как добрался домой – не помню; очнулся от наваждения только у самого подъезда, крепко сжимая в кулаке отстрелянные в парке гильзы. Даже как их собирал, в потёмках, не помню. Сбросил одежду на пол и долго мылся, словно пытался избавиться от воспоминаний о случившемся. Когда после ванны уселся на кухне и закурил, то Тишка, будто чувствуя моё состояние, залез на колени и заснул. Ситуация в голове не укладывалась. Не может такого быть. Просто потому, что так не бывает! Если я, не сошёл с ума и не отравился грибами в ресторане. Но там, в парке... Тень, несущаяся вскачь, этот безглазый упырь, тянущий ко мне руки... Ведь я его убил. Но где тогда тело?!

Наутро, впервые опоздал на работу.

– Шарунас, я в отпуск хочу…

– Давно пора, – если он и удивился, то виду не подал, – когда последний раз отдыхал?

– Лет пять назад, а может, шесть, не помню.

– У тебя всё нормально? Бледный, какой-то. Часом не заболел?

– Да нет, просто устал, наверное, отдохну – и всё будет в норме. Так что с отпуском?

– Не вопрос, – он пожал плечами, – когда хочешь уйти?

– Сегодня...

Шарунас удивлённо дёрнул бровью и спросил.

– Сашка, у тебя правда всё в порядке? Может, помощь какая-нибудь нужна, деньги?

– Нет, – я покачал головой, – только отпуск. Неделя, не больше...

Когда, разбросав свои дела по коллегам, я вышел из конторы, то на ступеньках здания столкнулся с Робертом Бергом, который шёл в магазин, судя по всему, за патронами.

– Привет, Сашка.

– Здравствуй, – я кивнул и попытался улыбнуться. С клиентами надо быть вежливыми, а тем более с постоянными. – Как винтовка, доволен?

– Естественно! Прелесть, а не машина. Ты чего такой смурной, с шефом поругался?

– Да нет, устал немного, в отпуск собираюсь.

– Так радуйся, что отдохнёшь. Мы с Айваром, уже забыли, когда отдыхали – и то ничего, не унываем, собираемся в новое здание переселяться.

– Куда именно?

– В новую стекляшку, около Дайнавос поликлиники.

– Хорошее место, – я машинально кивнул, но вдруг опомнился. – Слушай, Роберт, дело к тебе есть. Мне тут вещь одну подарили, хотел бы узнать, что о ней думаешь.

– Что за вещь?

– Вот, – достал из кармана и подал ему перстень, который после вчерашнего случая не рискнул надеть на палец.

– Хм, – Роберт достал из кармана увеличительное стекло, которое постоянно носил с собой. – Интересная вещь. Я, конечно, не ювелир, но если подумать, то вот этот узор – из тех, которые называют жаккардовым. Его упрощённую версию, если так можно выразиться, в наше время любят вязальщицы, но вообще это норвежские народные мотивы. Ты что, в Конгсберге был?