Игорь Негатин - Перстень Охотника

– Где?

– Да нет, просто идейка одна мелькнула. Орнамент норвежский, серебро. Там в своё время серебро добывали, вот и подумал, что может быть оттуда. А что за камень?

– Крымский сердолик.

– Смотри ты мне, – удивился он, возвращая мне перстень, – а кто подарил?

– Да так, клиент один, – не рассказывать же ему про стрельбу в пятницу.

– Клиент, говоришь… – он немного подумал. – Знаешь, Сашка, избавься ты от этого кольца, ну их на фиг, такие подарки! С чужими кольцами можно такое на душу принять, что не обрадуешься. Продай от греха подальше – и отдыхай, а то на тебе лица нет.

– Ладно, спасибо за консультацию.

– Не за что! Съезди лучше в Середжяй, постреляй, развеешься.

Перстень, перстень... Нет, не может быть, чтобы из-за него начались галлюцинации, причём такие яркие, чтобы контроль потерял и стрелять просто так начал. В своё время мне доводилось читать про разные проклятые кольца и украшения, но все эти мистические истории больше подходят для голливудских фильмов, нежели для современного мира.

Я машинально надел перстень на руку и поехал в магазин, который расположился рядом с моим домом. Если уж отпуск, то придётся готовить самому, освежая забытые поварские навыки. Да и коту надо что-нибудь вкусное купить. Загрузил под завязку тележку, чтобы, в крайнем случае, можно было неделю не вылезать, и направился к кассе. Отстоял небольшую очередь, и тут меня словно под дых ударили. По торговому залу шёл человек без лица. Нет, лицо было, но вот глаза… Глаз НЕ БЫЛО! Опять этот тёмный провал глазниц, который видел вчера в парке, опять эта мгла, покрывающая его лицо. Господи... Я с трудом обернулся к продавщице, уловив лишь конец её фразы.

– Что, простите?

– Перстень у вас красивый, – девушка кивнула на мою руку.

– Д-да, спасибо, – я посмотрел на свою руку, машинально расплатился и почти выбежал на улицу, срывая на ходу кольцо с пальца.

Загрузил покупки в машину, но никуда не уехал, ожидая, когда человек, так напугавший меня, выйдет из магазина. Вот он! Без всяких сомнений – та же яркая рубашка, те же чёрные классические джинсы. Не скажу, чтобы парень обладал модельной внешностью, но детей его лицом не испугаешь. Обычное мужское лицо, чуть прищуренные от яркого солнца глаза, лёгкая небритость. В общем, обычный местечковый мачо. Я проводил его взглядом, пока он не уселся в машину и не уехал.

5.

Перстень я выбросил. Прямо там, у магазина, зашвырнул в сторону кустов. Может, найдёт какой-нибудь бомж, сдаст в ломбард, так хоть погуляет несколько дней от души. Хватит всей этой мистики в жизни. Отпуск всегда проходит быстро; несколько дней я просто отсыпался, готовил еду, читал и отлёживал бока на диване, дразня Тишку. Даже в Дубовую рощу съездил. Да, господа, преступника всегда тянет на место преступления, пусть это и была самозащита. В парке ничего особенного не заметил; памятник Зубру не огораживали жёлто-красные пластиковые ленты с надписями «Стоп! Полиция!», не сверкали вспышки фоторепортёров. Ничего похожего на то, что убитый мной человек остался здесь в виде трупа, который, я, в состоянии аффекта, мог принять за груду одежды. Прошедшей ночью прошёл дождь, который наверняка смыл все следы, и я ничего на этом месте не нашёл. Даже праха...

А на следующий день стоял на набережной, сжимая в ладони это проклятое кольцо. Не спрашивайте, как оно ко мне вернулось – и так тошно… Прогуливаясь по городу, дошёл до реки, где опёрся на парапет, чтобы выкурить сигарету и всё спокойно обдумать. За спиной шумел город, наполненный людьми, которые суетятся в тщетной попытке всё успеть, всё сделать. Достичь цели любым способом. Только ради чего? Или это тот самый случай, когда цель ничто по сравнению с дорогой? Может, люди просто играют? Играют в жизнь, играют в любовь.

– О смысле Бытия рассуждаешь?

Я даже вздрогнул – так неожиданно прозвучала эта фраза. Обернулся и увидел Петра Васильевича, который стоял в нескольких шагах от меня и смотрел на реку.

– Что вы здесь делаете?

– Ничего, – пожал плечами он, – прогуливался по городу и вот вижу – стоит Александр собственной персоной и смотрит на воду. Как говорят, есть три вещи, на которые можно смотреть вечно – горящий огонь, бегущую воду и человека, который работает.

– Следите за мной? Что вам от меня нужно?

– Что за обвинения, Саша!

– Извините, устал немного. Наверное, от переутомления такой нервный.

– Думаешь, перстень – это просто так? – Пётр ехидно ухмыльнулся, словно уже знал, что со мной случилось за эти последние дни. – Ты ещё не пытался от него избавиться?

– А можно попробовать?

– Вижу, что пытался. Как он к тебе вернулся?

– Лучше не спрашивайте...

– Один раз выбрасывал? – продолжал интересоваться он. – Или к реке пришёл с теми же мыслями?

– Была мысль швырнуть его в Неман, но вспомнил Поликрата.

– Начал думать, это уже хорошо...

– Знаете, о чём сейчас думаю? – я подошёл вплотную к нему. – О том, чтобы взять тебя за горло и хорошенько потрясти – в надежде, что не сдохнешь раньше, чем закончу экзекуцию. Как полагаешь, твой почтенный возраст выдержит хорошую встряску? Что это за перстень, мать твою так?!

– Александр, ну что за мысли? – с наигранной весёлостью возмутился он. – Ведь почти на этом самом месте, меньше недели назад, можно сказать, спас мне жизнь. И вдруг – «потрясти, сдохнешь». Многие это хотели сделать, но увы – как видишь, я живой. А ты знаешь, что этот перстень не так прост, как кажется? Вот скажи, ведь носишь при себе оружие?

– Оружие?

– Говорю про железку на твоём боку, которая слегка выпирает под рубашкой.

– И что в этом необычного?

– Ничего, конечно. Так вот, перстень – это тоже оружие. Просто ты охотник...

– Кто?!

– Охотник за Ведьмами, – Пётр Васильевич посмотрел на закат, пылающий над рекой, и продолжил: – Если быть точным, охотник за нежитью, ведь одними ведьмами мир зла не ограничивается, он широк и многогранен. Ведьмаки, оборотни, вампиры. Мало? Есть ещё вурдалаки и волколаки. И ведьмы, конечно, куда же без них? Век бы их не видеть...

– Один мой сосед, наверное, из таких же, свою жену и тёщу иначе как «мои ведьмы» не называет, но при этом никого не убивает. Может, лучше без жертв? – пытаюсь усмехнуться, но смотрю на него, и улыбка примерзает к лицу.

– А как же прочая нечисть? Как их там – водяные, домовые, русалки, наконец.

– Твои цели, – строго посмотрев на меня, сказал Пётр, – нежить в человеческом образе, а не порождение потусторонних сил этого мира.

– Что значит «этого мира»? Что, есть ещё?

– Конечно, – кивает он. – Земля, на которой мы живём, это на самом деле не более чем описанное в католическом вероучении Чистилище. Здесь, люди отбывают наказание. Это, как бы тебе объяснить, камера предварительного заключения, понимаешь? Люди своей жизнью и своими страданиями искупают грехи, совершённые в прошлом. Бытие, в полном понимании этого слова – это длинная череда миров; в каждом из них живём определённый срок, чтобы после смерти физической оболочки идти дальше, в следующий. Но такое возможно лишь в одном случае – если ты не натворил ничего ужасного. Иначе есть риск, что тебя оставят в Чистилище, куда будут возвращать вновь и вновь.