Артур Хейли - На грани катастрофы

– Осторожно! – воскликнул Триливен. – Слишком быстро. Поднимайте нос! Вверх! Убирайте газ! Сбрасывайте! Выравнивайтесь! Не слишком резко – плавнее! Боковой ветер. Плавнее. Ниже.

Шасси повисло в нескольких футах от посадочной полосы; Спенсер осторожно двигал рулевую колонку, пытаясь почувствовать сближение с землей. От волнения у него снова перехватило горло – только теперь он понял, насколько кабина этого самолета была выше тех, в каких ему доводилось сидеть. Это практически лишало его возможности рассчитать момент касания.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем колеса шаркнули по полосе. Последовал резкий толчок, сопроводившийся скрипом резины и выбросом клуба дыма. От удара самолет чуть подбросило вверх. Затем шины вновь стали безуспешно цепляться за бетон.

Последовал третий толчок. Затем еще, еще. Стиснув зубы, прокляв все на свете, Спенсер что есть силы тянул рулевую колонку. Он почти вдавил себя в кресло. Недавние страхи превратились в ужасающую реальность. Мчавшаяся навстречу и исчезавшая под самолетом серая лента бетона подпрыгивала, падала вниз, тут же снова подскакивала… И вдруг каким-то невероятным образом замерла. Они на земле! На мгновение чуть ослабив ножной тормоз, он стал вновь жать на него изо всех сил, но ожидаемого падения скорости не последовало. Краем глаза он видел: более двух третей полосы уже позади. Ему ни за что вовремя не остановиться.

– Гасите скорость! – орал Триливен. – Аварийные тормоза! Красная ручка!

Спенсер в отчаянии дернул за ручку. Вдавливая рулевую колонку себе в живот, он жал ногами на тормоза. Мышцы рук разрывались от напряжения. Самолет чуть не срывался в занос. Колеса то схватывались, то проскальзывали и вновь продолжали катиться.

– Выключайте зажигание! – крикнул он Джанет. Один за другим она щелкнула четырьмя тумблерами. Гул двигателей стих. В кабине стал слышен шум радиооборудования и гидросистем, снаружи доносился визг шин.

Оцепенев от ужаса, Спенсер смотрел вперед. Уже со смолкшими двигателями самолет продолжал стремительное движение, мимо них проносились какие-то смутные очертания. Он вдруг увидел большой шахматный рисунок, обозначавший место поворота на дальнем конце посадочной полосы. На долю секунды его взгляд зафиксировал пожарную машину; ее водитель бросился на землю в отчаянном стремлении укрыться.

Неожиданно раздавшийся у него в ушах голос Триливена прозвучал раскатом грома:

– Разворот! Налево! Левый разворот! Руль – влево!

Очнувшись, Спенсер левой ногой нажал на педаль руля и, наваливаясь всем весом, яростно придавил ее.

Самолет стал менять направление и, раскачиваясь, пошел на дугу. Болтаясь в кресле из стороны в сторону, Спенсер отчаянно пытался удержать крылья параллельно земле. Раздался треск, скрежет, затем яркая вспышка – оторвало шасси. Самолет грохнулся на брюхо. Спенсер почувствовал острую боль от врезавшегося в тело ремня безопасности – так его подбросило в кресле.

– Всем пригнуть голову! – закричал он. – Мы сейчас разобьемся!

От страшных ударов и тряски пассажиры вцепились в подлокотники кресел. Боком, как краб, по инерции проскользил в сторону, подминая траву, оставляя на земле грязные борозды. С металлическим лязгом он пересек другую взлетно-посадочную полосу, выдирая посадочные огни и поднимая фонтаны земли.

Спенсер молился в предчувствии скорой гибели.

Подобно пленнику, оказавшемуся во власти безумной неумолимой силы, он ждал конца. Из уголка его рта текла струйка крови. Он чувствовал: самолет вот-вот перевернется и разлетится в куски, а они превратятся в тысячи огненных искр, прежде чем наступит полная темнота.

Внезапно все замерло. Спенсеру казалось, он все еще ощущает сумасшедшее движение, когда их несло по летному полю, но глаза убеждали: они остановились. В течение нескольких секунд не было слышно ни звука. В накренившейся кабине он пытался прийти в себя и взглянул на Джанет. Обхватив голову руками, та беззвучно рыдала.

Сзади, из пассажирского салона, доносились шорохи и бормотание. Люди, к своему удивлению, обнаружили, что они живы. Послышался чей-то короткий истеричный смешок. Дальше все разом заговорили.

Он различил голос Бэйрда:

– Кто-нибудь пострадал?

Голоса, слившись, превратились в гудеж. Спенсер закрыл глаза. Он чувствовал, что дрожит.

– Надо открыть аварийные выходы! – Это был гнусавый говорок ланкаширца. – Всем оставаться на своих местах!

Через раскрытую дверь кабины он вновь различил голос доктора:

– Отличная работа, Спенсер! Вы как, в порядке?

– Нас снесло! – забормотал он с негодованием. – Нас развернуло вокруг себя. Нечего сказать, развернулся!

– Чушь – все здорово получилось! – ликовал Бэйрд. – Насколько я могу судить, у нас лишь несколько синяков и банальный испуг. Давайте-ка взглянем на капитана и второго пилота – их, должно быть, немного побросало.

Спенсер повернулся к нему. Шея болела.

– Доктор… – хрипло спросил он. – Мы успели?

– Думаю, да. Теперь дело за медиками. Вы свою работу выполнили.

Он попытался подняться и в этот момент услышал какое-то потрескивание. Его накрыло приступом тревоги, но звук исходил из валявшихся на полу наушников. Он поднял их и приложил к уху.

– Спенсер! – вызывал Триливен. – Джордж Спенсер! Ответьте!

Снаружи по нарастающей слышался вой пожарных сирен, машин «скорой помощи» и другой спасательной техники.

– Да, – ответил он. – Слышу.

Триливен торжествовал среди шума и всеобщего ликования. Его голос звучал на фоне оживленных разговоров и смеха.

– Джордж. Вы совершили, пожалуй, самую паршивую посадку в истории этого аэропорта. Так что даже не вздумайте обращаться к нам с просьбой насчет работы пилотом. Однако здесь много тех, кто хотел бы пожать вам руку и чуть позже угостить вас выпивкой. Работа сделана, Джордж! Мы идем к вам.

Джанет, подняв голову, нерешительно улыбалась.

– Вы себя видели? – спросила она. – На вас лица нет…

Он не мог сообразить, что ей ответить. В голову не приходило ни чего-то остроумного, ни подходящих слов благодарности. Он лишь чувствовал, что безумно, до ощущения тошноты устал. Взяв ее за руку, он просто ей улыбнулся.

Mayday – международный сигнал бедствия (англ.).

Авиационное подразделение.