Светлана Рождественская - Восток-Запад

– Ты плачешь, мама?

Война настигла и здесь нас. Борис разделся и прошел в комнату, где сидело много незнакомых ему людей.

Отец Исаак подошел к сыну и крепко его обнял, по-мужски, показывая на него: Мы, свое пожили, нам умирать не страшно, а вот они за что должны страдать?

По радио раздался голос диктора: Седьмого апреля 1939 года гитлеровские войска вторглись в Албанию, 28 апреля германское правительство заявило о расторжении англо-германского соглашения и аннулирование германско-польского пакта о ненападении;22 марта литовское правительство скрепя сердце уступили Германии Мегельскую область с портом Мегельна на Балтийском море. Днем позже Румыния подписала договор, по которому подчинила всю экономику интересам германской промышленности. Гитлер заявил также претензии на бывшие немецкие колонии, захваченные Англией и Францией в итоге морской войны, и предъявил территориальные требования в Польше.

Для отражения немецкой агрессии Советское правительство настойчиво предложено западным державам организовать систему коллективной безопасности. Английские правящие круги вынуждены были пойти навстречу советским предложениям, главным образом, для установления общественного мнения всей страны. Начались длительные и бесполезные англо-франко-советские переговоры. 31 августа Гитлер принял решение напасть на Польшу.

Кулаки у Бориса сжались: Я буду мстить этим фашистам, как могу, – слезы отчаяния появились на глазах юноши.

– Вся Германия и Европа покрылась сетью концентрационных лагерей, в которые бросают всех, кто проявит малейшее недовольство существующему режиму, – возразил отец Исаак.

– Такое ощущение, что в Европу возвратилось средневековое варварство, – произнес Борис.

– К сожалению, разговорами ничего изменить нельзя, в особенности сейчас, перед лицом грядущих событий, – произнесла тихим голосом мать Бориса Сара.

3 сентября немецкая авиация бомбила польские города, села, сея ужас и смерть.

Борис набрал в руку несколько мелких камешков и стал бросать по одному в озеро. Круги стали расходиться в стороны. Тишина и гладь воды приводили сознания ехать домой. Надо собраться с мыслями, чтобы принять правильное решение….

Борис потянул за руку Анну, пробираясь сквозь толпу. В центре большой площади было сооружено нечто похожее на трибуну. Рабочие установили громкоговорители на деревьях. Митинг начался. Раздался голос по всей площади, его сердечные слова, полные любви и веры к своему народу, просто и ясно доходили до каждого.

Анна изумленно произнесла: Это мой дядя говорит, пан Дадеуш – младший. Давай проберемся ближе к трибуне, – она потащила за собой Бориса.

– Мы – антифашисты призываем вас на борьбу с Гитлером, с нацистами. Нация, угнетающая другие народы не может дать свободу нам. Преградить путь авантюристам. Трудящимся нужен мир, работа, дружба, а не великая Германия, построенная на многих миллионах. Долой фашизм! Долой войну! Долой Гитлера!

На трибуну пробрался другой оратор: Дорогие соотечественники! Подумайте о будущем нашего народа пока не поздно. Не способствуйте злодеяниям нацистов во главе с Гитлером, не позорьте свою родину, не вызывайте гнев и ненависть к нам других народов. Не забывайте, что рано или поздно наступит час расплаты.

Раздался выстрел, и оратор уже лежал в луже крови. На его место встал другой оратор, его товарищ. Он не говорил, а клялся перед памятью не мертвого, а живого друга. Ведь в борьбе люди не умирают, а только падают. На их место в ряды встают другие, боевые товарищи, все, кто борется за счастье простого человека на земле. Оратор чувствовал, как вместе с ним клялись тысячи стоявших рядом, и там далеко от трибуны трудно было сказать, сколько их.

Борису и Анне в эту минуту они все вместе казались океаном, простирающим над всей страной.

Было сыро, дул холодный ветер. Вначале Борис держал за руку Анну, затем они прижались близко друг к другу.

– Мы с тобой никогда не расстанемся?– прошептала Анна. – Нас войне не разлучить?

–Никогда!– уверенным голосом произнес юноша.

–Что же теперь будет с нами?

– Все будет хорошо! Я обещаю тебе, я выживу. Мы никогда не погибнем, никогда!

Они поцеловались в жарком поцелуе, и волна страсти с бешеной силой ворвалась в их юные сердца.

– Пойдем со мной. Я знаю куда, – он потащил за руку девушку в дом к другу – гимназисту.

Анна остановилась у входной двери.

– Мне неловко заходить?

Борис был одержим в своем решении.

– Анна!– сказал он как-то по-взрослому. – Может случиться так, что у нас не будет больше встреч. Все может случиться. Сегодня мы докажем друг другу верность и это спасет нас.

Анна обмякла и не поняла, вначале, как они будут доказывать верность друг другу. Дверь открыл светловолосый юноша.

– Здравствуй, Тарас! Вот познакомься, эта та самая пани, про которую я тебя много рассказывал.

– Проходите, ребята. Я сейчас!– юноша хотел поставить на плиту чайник.

Борис отвел друга в сторону и что-то ему сказал. Тот смутился вначале, но потом произнес: «Добре, добре!».

Быстро оделся и, оставив ключи Борису от дома, сказал, глядя в глаза Анны.

– Извините, пани! У меня срочная встреча, мне нужно идти. Вы здесь хозяйничайте сами, – накинув пальто, завязал поверх него шарф и удалился.

Анна сидела недоуменно.

– Ну, вот пани, мы теперь одни,– обнял он девушку и крепко прижал к себе.

– Лучше бы нам вернуться домой, а то нас потеряют?

– Успеем вернуться, решительно ответил молодой человек и начал страстно целовать подругу.

Борис прижал ее запястья к своей груди, а свободной рукой как бы случайно обнял ее за плечи. Анна слегка вздрогнула, личико ее покрылось румянцем. Она отвернулась, юноша погладил ее руку, и осторожно привлек к себе, прижимая ее все ближе, он спросил:

– Посмотри мне глаза. Ты сильно любишь меня?

– Да, больше жизни.

– И я тебя, больше жизни. Сегодня мы будем принадлежать друг другу, полностью без остатка и поклянемся, что ни война, ни смерть нас не разлучит.

Девушка затихла. Она была не готово к таким отношениям и боялась их, но она любила так страстно этого юношу, всем сердцем, и это оказалось сильнее ее предубеждений, сильнее тех страхов и опасений, которые могут принести такие взрослые встречи мужчины и женщины.

– Посмотри на меня, – он повернул девушку к себе. Ее густые черные ресницы вздрогнули. Она подняла глаза и выразительно посмотрела на него.

– Я… я… полагаю, если ты хочешь, то можешь поцеловать меня еще раз.

–Много, много раз, паночка моя, – прошептал Борис. Его губы вновь приблизились к ее губам. Она вся обмякла и звонко засмеялась от счастья и радости.