Екатерина Вильмонт - Перевозбуждение примитивной личности

Когда я проснулась, на часах была половина двенадцатого. Ничего себе! Я спала как убитая, ничего не чувствуя, как под наркозом… Слишком много событий и волнений обрушилось на мою несчастную голову, а тут еще Рыжий со своей любовью… Хорошо все-таки, что удалось отправить его домой несолоно хлебавши. Вчера на какие-то мгновения мне показалось, что я влюбилась, но, узнав, сколько лет его женщине, сразу протрезвела. Зачем мне это? Мучиться постоянно из-за своего возраста? Инстинкт подсказывал мне, что легким романчиком тут не отделаешься, тогда зачем? Не до того сейчас. И я, не вставая с постели, позвонила Тосе Бах, чтобы окончательно переключиться на другую волну, забыть о Рыжем и не думать о предстоящем визите к отцу.

— Динка! — закричала Тося. — Ты когда приезжаешь?

— Уже!

— Что уже?

— Приехала!

— Как приехала? Когда?

— Вчера, — соврала я, чтобы не обидеть старую подругу. — Просто не хотела никого обременять.

— Где ты остановилась?

— Сняла квартиру на Сретенке.

— На Сретенке? Как здорово, это же совсем рядом со мной! Слушай, я сейчас должна бежать, давай вечером встретимся, приходи ко мне!

— Не уверена, что получится. В два часа я встречаюсь с отцом, и он хочет, чтобы я поехала на дачу, к бабке…

— Да, подружка, программа мощная, не вклинишься… Слушай, тут такое дело! Ладно, это при встрече. Ты только завтрашний вечер не занимай, договорились?

— А что завтра вечером?

— Все при встрече! Если вдруг сегодня планы переменятся, звони сразу. Все мои телефоны у тебя есть. Мобильник при тебе?

— Конечно. Ох, Тоська, я бы скорее предпочла с тобой встретиться, чем с отцом…

— Да ну, сходи, повидайся, выполни дочерний долг, а там будет видно, по крайней мере, совесть будет чиста. Все, целую! Пока! Ой, самое главное, встреча седьмого в школе в девятнадцать ноль-ноль!

— Да я уже знаю, ты давно сообщила…

— Прости, это я от радости, что тебя наконец увижу, падлу!

… — Динь-Динь! Боже, какая ты стала! — Он заключил меня в объятия. — Дай я на тебя посмотрю!

Ну, тебе не дашь твоих лет, ты замечательно нашла свой стиль, прежде тебе этого не хватало! Ариша, Ариша, иди скорее сюда!

Отец был все таким же — высоким, стройным, громогласным, красивым, только волосы совсем поседели, да морщин прибавилось, но ему и это шло…

Появилась Ариша, которая рядом с ним выглядела совсем молоденькой. Нежное, хрупкое создание с большими синими глазами и копной вьющихся русых волос.

— Очень, очень рада познакомиться! — протянула она мне руку.

— Смотри, Динь-Динь, это твоя мачеха! — счастливо засмеялся отец.

— Юра, что за глупости! — нахмурилась Ариша.

— Нет, ну по существу ты ведь мачеха! Очень злая мачеха, а ты, Динь-Динь, бедная, несчастная падчерица…

— Юра!

— Ну все, все, не буду больше…

Я поняла — всю эту ахинею он несет потому, что совершенно не знает, как себя вести, что говорить в такой ситуации.

— Дина, извините, Юра пригласил вас к Абеду, но у меня еще не все готово, вы посидите пока с… папой, а я вас позову. Юра, покажи Дине квартиру.

— Да-да, разумеется! — обрадовался он. — Пошли, похвастаюсь, мы всего год как переехали.

Квартира была огромная, очень красивая, по-видимому, он вполне хорошо устроен, мой папа.

Это меня обрадовало. Хоть я и не сомневаюсь в нем. Он все-таки очень талантливый художник — Знаешь, я теперь занимаюсь исключительно дизайном и на этом поприще снискал.., так сказать… Кстати, Динь-Динь, если тебе нужны деньги… — он покраснел, — ты не стесняйся, скажи…

— Да нет, спасибо, у меня все есть… А где твоя мастерская?

— Представь себе, все там же, на Масловке, но сейчас там, кажется, собираются все сносить, наш брат художник артачится, но боюсь, это бесполезно. Но я теперь редко работаю там, иногда, для души, так сказать… Да и вообще, мастерскую лучше иметь подальше от дома… — Он как-то игриво мне подмигнул.

— Господи, ты еще не угомонился? Бегаешь на сторону?

— Ну не то чтобы, но чего в жизни не случается!

— Ты грандиозный тип! — засмеялась я. — А как же Ариша?

— О, Ариша — святое, а это так, мелкие шалости стареющего организма, не более того… Для бодрости духа, так сказать! Но к черту это все, расскажи о себе. Как твоя археология?

— Нормально.

Возникла довольно тягостная пауза.

— А как бабушка?

— Ну, для своего возраста просто невероятно! Ей ведь восемьдесят восемь, месяц назад закончила книгу о Малере, сама переводит ее на немецкий, поскольку издатель нашелся в Германии, следит за собой, машину водит, словом, у тебя роскошные гены.

— Кто знает, может, маминых генов во мне больше…

— Прости, прости!

— А как бабушка с Ариной?

— Сказать по правде — не очень. Ее немного примирило с ней то, что сына назвали в честь папы Денисом. В нем она души не чает.

— Но у меня же есть еще сестра…

— Да, Нелли красавица, умница, прекрасно учится, но мы крайне редко видимся. Динь-Динь, как же хорошо, что ты объявилась… — Похоже, говорить о дочери ему не хотелось. — Ну расскажи о себе, как, что, где…

— Да я не знаю, что, собственно, рассказывать…

— У меня есть внуки?

— Увы! Или, наоборот, к счастью?

— Жаль…

— Зачем тебе внуки, у тебя вон сын маленький, и, может, не последний еще…

— Одно другому не мешает. У тебя вполне мог бы быть взрослый сын, а у меня взрослый внук, на таком фоне маленький сын смотрелся бы еще эффектней… — рассмеялся он. — Но ничего не попишешь, а что с работой?

— Преподаю в Маастрихте, ты уже спрашивал.

— Прости, но ты же, кажется, жила в Амстердаме?

— А теперь живу в маленьком городишке Маасмехелен.

— С кем живешь?

— Одна, с двумя котами и собакой. Только не надо меня жалеть, я вполне довольна жизнью, поверь мне.

— Немножко зная тебя, я верю.

Мне казалось, что он все порывается о чем-то спросить меня, но словно бы не решается, неужели и до него дошли слухи о новоявленной Локусте?

— Скажи, Динь-Динь, а отчего умер твой муж? — осторожно осведомился он.

— Ты хочешь спросить, правда ли, что я его отравила?

— Помилуй бог, что ты говоришь! — воскликнул он, но при этом покраснел.

— Нет, ты именно это хотел бы знать! Так вот, чтобы ты не боялся, что я подсыплю яду тебе или твоим домочадцам, и спокойно ел свой обед, довожу до твоего сведения, что Питер умер от редкой тропической болезни, а все слухи обо мне распространяют злобные, завистливые бабы, которые не смогли мне простить, что я вышла за богатого…

Твое любопытство удовлетворено?

— Господи, почему ты так кричишь? — испугался он.

— Потому что эта история уже стоит мне поперек горла, потому что я не ожидала, что мой родной отец, каким бы плохим отцом он ни был, способен поверить в эту гнусную чушь! Мало того что эта вонь распространилась чуть не на всю Голландию, так она еще и здесь имеет хождение! А ты не подумал, когда услышал эту галиматью, что я, может быть, нуждаюсь в поддержке?