Екатерина Вильмонт - Перевозбуждение примитивной личности

— Есть, конечно.

— Покажешь?

— Если хочешь. Ешь окрошку, вкусная.

— Знаешь, сколько лет я не ела окрошки? Я и забыла, какая она бывает. Ох, и правда вкусная!

— Ты мне не ответила!

— Рыжий, я так не могу! У меня в голове полный сумбур! Знаешь, сколько за эти дни на меня обрушилось? А тут еще ты со своей любовью… Дай в себя прийти, разобраться… А ты насел на меня, как…

— Хорошо, сколько времени тебе нужно?

— Месяц!

— И не мечтай! Максимум неделю! И то.., я с ума сойду!

Запел мой мобильник.

— Динуша, это Мура! Где ты, деточка?

— Мура, привет, а ты где?

— Только что приехала на дачу, своих еще оставила на два дня, а сама вернулась, я ж там никого почти не знаю, а тут ты… Как, что? С отцом виделась? Когда приедешь? Может, прямо сегодня? Я могу тебя встретить на станции!

— Я тебе перезвоню через десять минут, хорошо?

— Жду!

— Что случилось? — хмуро осведомился Рыжий.

— Тетка вернулась. Твоя соседка, кстати сказать.

— И что?

Я не успела ответить, как резко зазвонил его телефон. Да, с этой современной техникой нигде не спрячешься.

— Алло! — раздраженно бросил он в трубку. — Что? Когда? Ну, блин, что за дела! Ладно, скоро буду!

— Что-то случилось? — спросила я, когда он сунул телефон в карман пиджака.

— Черт бы все побрал! Вот невезуха!

— Что случилось?

— Друг попал в неприятную историю. Надо выручать, ничего не попишешь. Видишь, Динь-Динь, все получается, как ты хотела.

— О чем ты? Я не хотела, чтобы твой друг попал в беду!

— Но ты хотела время на размышление. Считай, дня четыре или пять у тебя есть. Да ты ешь-ешь, я лечу только ночью. Говоришь, твоя тетка вернулась, хочешь, отвезу тебя к ней, я все равно туда поеду. У меня все вещи там…

— А куда ты летишь?

— В Севастополь.

Он был уже не здесь, не со мной. Но я его понимала. И даже рада была этой передышке.

Он молча доел окрошку, попросил официантку побыстрее принести горячее.

— Прости, Динь-Динь, такое дело.

— Я понимаю, Рыжий, и безмерно ценю…

— Что ты ценишь? — не понял он.

— Вот такую беззаветную готовность кинуться на помощь… Это тебе в плюс, Рыжий! — Я подмигнула ему, чтобы немного разрядить атмосферу.

Он улыбнулся, но улыбка вышла грустная, и у меня внутри все перевернулось.

— А что там случилось, можешь рассказать?

— Пока толком не знаю, но его арестовали. Погоди, Динь-Динь, я должен сделать несколько звонков.

Он позвонил в три места, как я поняла: своему заместителю, еще какой-то Веронике Филипповне, которая должна была приглядеть за Барсиком, и водителю, которого просил завтра забрать его машину из аэропорта.

— Ну вот, Динь-Динь, кажется, все необходимое я сделал и до вылета свободен. Я люблю тебя, ты не забывай!

— Рыжий, не надо бросаться такими словами.

Он удивленно поднял брови:

— Если хочешь знать, я этих слов никогда и никому не говорил.

— Так я тебе и поверила!

— Дело твое. Убеждать тебя не стану, но это так.

Я просто ничего подобного никогда не чувствовал.

Когда ты отдала мне Барсика с рук на руки, я вдруг услышал внутри себя фразу: «Я люблю эту женщину!» Не я ее сказал, это было помимо меня. Вот и все, хочешь верь, хочешь не верь…

Господи, да что ж это делается? Никогда в жизни я не слышала столько слов любви, сколько за эти несчастные пять дней… И, несмотря на определенную драматичность ситуации, внутри у меня все пело. Как же нам, оказывается, нужны эти слова…

А я ведь давно считала себя спокойной, выдержанной, сугубо современной женщиной. Какое там!

Самая обычная примитивная баба, которая тает от присутствия рядом настоящего мужика. В том, что Рыжий — настоящий, у меня не было сомнений.

А Костя? Я вдруг вспомнила его глаза, когда, проснувшись, увидела, что он сидит передо мной на корточках, вспомнила его голос… Черт побери, что со мной творится?

— Ну так куда тебя отвезти? Может, к тетке, а?

Мы бы еще побыли вместе в дороге, а, Динь-Динь?

— Хорошо, отвези меня к тетке, только заедем на секунду ко мне, я хоть зубную щетку захвачу, а то все время ночую по чужим домам.

— Нет вопросов!

— Подождешь меня тут или поднимешься со мной? — спросила я у подъезда.

— Нет, лучше подожду, а то я за себя не ручаюсь. — Он виновато улыбнулся.

До чего ж он милый!

Первым делом я позвонила Муре. Она страшно обрадовалась, а я поняла, что ей смогу рассказать все без утайки.

В дороге мы с Рыжим говорили мало. На светофорах, в небольшой пробке на съезде с Кольцевой он целовал меня, а когда подъехали к Муриному дому, сказал:

— Думай, Динь-Динь, приводи в порядок мысли, и еще… Ты учти: мне не нравится, когда ты разговариваешь со мной покровительственно, как взрослая тетя с симпатичным племянником-несмышленышем!

— Да я и в мыслях не…

— Значит, мне показалось. Ну все, Динь-Динь, не буду целовать тебя на прощание.

Он посигналил у ворот. И не вышел из машины, чтобы подать мне руку, а просто ждал, когда я уйду А вот это уже мне не понравилось, хотя отчасти я понимала его чувства.

— Пока, Рыжий! Счастливого возвращения.

— Это будет зависеть от тебя, — довольно сухо бросил он.

На этом мы и расстались.

Выслушав мой рассказ, Мура тихонько засмеялась, поцеловала меня и, качая головой, произнесла в точности как когда-то моя мама:

— — Ох и поблядуха ты, Динка, ох и поблядуха!

Мы обе расхохотались, — Ну и что теперь? — спросила она, отсмеявшись.

— Откуда я знаю? У меня голова кругом идет.

— Ты мне вот что скажи: ты замуж хочешь?

— Да нет, не хочу!

— Уверена?

— Уверена! Зачем мне?

— А ребенка хочешь?

— В моем возрасте?

— Ничего страшного, я была чуть-чуть моложе, чем ты сейчас, а родила легко, как кошка! Но у меня, конечно, был Вася. Он, знаешь ли, надежный человек.

— Мне кажется, этот Рыжий тоже надежный.

— А Иванишин, который с первого класса, разве не надежный? Ему, наверное, уже обрыдли девчонки, которые роятся вокруг. Ты такая интересная баба, Динка… Должна сказать, что за те дни, что меня не было, ты еще похорошела, сразу видно, мужик завелся.

— Но он ни разу даже не позвонил, Мурочка!

— Зато Рыжий тут как тут и даже свою девицу послал куда подальше, хотя это, может быть, и вранье, так, сказал на всякий случай, вдруг подействует…

— Я так понимаю, что в этой истории ты на стороне Кости?

— Еще бы! От него можно с ума сойти!

— Но ты ведь не знаешь Рыжего!

— Слушай, а что это ты зовешь его Рыжим? У него имя есть?

— Сергей! Но мне больше нравится Рыжий.

— И ты ему еще не дала?

— Нет. Но он уже требует, чтобы мы жили вместе, как муж и жена. Перед Богом и людьми, как он выразился.

— Ото! А Иванишин?

— Говорю же — уехал и как в воду канул.