Стелла Так - Ритм наших сердец [litres]

– Пожалуйста, нет, мама! Я могу…

– Заткнись и радуйся, что это всего лишь галстук, а не поводок, – прошипела я, ткнув его в бок.

– Ай, какой у тебя острый локоть! Ты похудела?

О да, почти на пятнадцать килограммов. Между тем я весила меньше, чем до фестиваля, но этого Ксандеру знать не требовалось.

– Саммер… – холодно проговорила мама.

Между нами царила еще более холодная, отталкивающая атмосфера, чем раньше. После моего возвращения с прослушивания она коротко поговорила со мной. Это был самый неудобный телефонный звонок в моей жизни, и он прояснил мне одно: если я все еще не найду место в каком-нибудь уважаемом оркестре к тому времени, когда закончится учеба, она возьмет мое будущее в свои руки. Сегодня официально настал крайний срок, день, когда мне оказалось нечего предъявить, кроме шапочки выпускника и уверенности в том, что ни один оркестр в мире больше не хочет принять меня.

Ксандер тоже не получил контракта со звукозаписывающей компанией. Вместо этого в течение нескольких месяцев каждую рекламу украшало другое лицо. Другой голос пел грязные романтические песни по радио, и другое имя мелькало в каждом журнале. Я даже не смела больше включать телевизор. Создавалось впечатление, что он следит за мной. Независимо от того, что я делаю. Куда бы я ни пошла. Сердце застонало при этой мысли, и я удивилась, когда мать щелкнула пальцами перед моим носом.

– Саммер!

– Да?

– Где твои мысли?

– Я… далеко.

– Это я вижу. С сегодняшнего дня начинается новый отрезок твоей жизни. Я долго размышляла о том, что могу дать тебе, чтобы спасти то, что еще можно. И я думаю, что ты должна быть более чем довольна результатом. Вот. – Она протянула мне конверт.

Удивленная, я взяла его и взвесила в руке.

– Что это? – осмелилась спросить я.

– Твое будущее, – самодовольно ответила мама и жестом показала, чтобы я открыла конверт.

Мы с Ксандером обменялась быстрыми взглядами, и я вытащила из конверта записку. Она походила на распечатанное письмо, адресованное моей матери. Я пробежала глазами несколько строк, и то, что я прочитала, оставило меня совершенно ошеломленной.

– Мама! Здесь написано, что я должна…

– Не должна, а можешь, – резко поправила мама. – Ты можешь переехать со мной в Европу. В Париж, если быть точной. Я уже все организовала. В следующем году я буду играть в Orchestre de la France. Дирижер – мой хороший знакомый, он согласился принять и тебя. Как ассистентку, ясное дело. Мне нужен человек, который будет перелистывать мне ноты. Последняя девушка, которая занимала это место, оказалась абсолютной катастрофой, и я очень надеюсь, что ты не такая.

Я уставилась на нее. Она серьезно? Она имела в виду, что… Мое сердце сжалось так сильно, что мне стало плохо.

– Я должна… перелистывать страницы? – ошеломленно повторила я. – Но…

Мать резко прервала меня, взмахнув рукой в воздухе.

– Думаю, всем стоит согласиться с тем, что ты потерпела неудачу с пианино, Саммер. Это твой шанс начать все сначала. Отныне я буду следить за твоими успехами и твоим досугом. В последние несколько лет я, наверное, немного пренебрегала своими надзорными обязанностями, и мы все за это поплатились. Не волнуйся, я уверена, что мы исправим твою оплошность менее чем за пять лет. Все уже распланировано. На дом есть покупатель. Мы переезжаем в следующем месяце, – сообщила она.

Вот так. Как всегда. Совершенно равнодушная к испуганным взглядам, которыми одарили ее мы с Ксандером.

– Вы хотите переехать в Европу? – удивленно поинтересовался Ксандер. – Вот так просто?

– Не так просто. После нескольких месяцев раздумий и дотошного планирования, – поправила его мать. – То, что твоя сестра поедет со мной, – лишь необходимое дополнение к плану.

– Ты несколько месяцев назад решила переехать в Европу и до сих пор ни словом не обмолвилась нам об этом? – вспылил Ксандер. Я ничего не сказала, но глубоко внутри меня медленно поднималась буря.

Мама сдвинула брови так, что между ними залегла глубокая складка. В этот момент вернулась ее помощница с костюмом. Не говоря ни слова, она протянула Ксандеру пиджак, а затем завязала галстук. Брат оказался прав: она действительно была жуткой.

– Как ты можешь так поступать с Саммер? Может быть, она вовсе не хочет переезжать в Париж? Она может приехать ко мне в Нью-Йорк, если захочет, – мрачно возразил он.

Я тоже хотела что-то сказать, но мать снова заставила меня замолчать. Ярость сжалась во мне так горячо и крепко, что стало больно. Неужели она действительно собралась заставить меня уехать в Европу? Прежняя Саммер, возможно, еще позволила бы сделать с собой нечто подобное, но здесь и сейчас я поняла, насколько изменилась. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы взять жизнь в свои руки. Я добьюсь свободы не только на одно лето. Я добьюсь свободы навечно.

– Не смеши, Ксандер, что ей делать с тобой в Нью-Йорке? Кроме того, разве ты не упоминал, что, возможно, переедешь в Лос-Анджелес? Будет досадно тратить жизнь Саммер на такую чепуху, – заявила мама, не подозревая, что именно сейчас во мне затронула. То, что бурлило внутри меня и медленно поднималось на поверхность.

– Это не чепуха, мам! Я сменил агентство, – буркнул Ксандер, и это больно укололо меня. В этом-то и вся проблема. Брат сменил агентство, но не добровольно. Его просто выгнали. Три месяца назад он нашел новое агентство, которое, однако, находилось в Лос-Анджелесе. Одним из критериев приема было то, что он переедет туда. Из него якобы хотели сделать нового разностороннего идола.

Только вчера брат рассказывал, что ему планируют сделать актерскую карьеру, от чего он отбивается руками и ногами. Я постоянно беспокоилась о нем, но, видя его гневно сверкающие глаза, гордость в расправленных плечах, понимала, что Ксандер не остановится ни перед кем и ни перед чем. Даже перед нашей матерью. И я поступлю так же.

– Никаких дискуссий, Ксандер, – прошипела родительница. – Саммер здесь больше ничего не держит. Я возьму ее с собой в Европу, и баста. Что ж, мы должны идти, или мы опоздаем.

Она драматично повернулась и вышла за дверь, естественно предполагая, что все последуют за ней.

– Ты в порядке? – обеспокоенно поинтересовался Ксандер.

Я улыбнулась ему и впервые за несколько недель почувствовала себя по-настоящему живой.

– Нет. Но она права. Меня действительно здесь ничего не держит, – проговорила я и тоже зашагала к двери.

Однако у двери Ксандер остановил меня, сомкнув пальцы вокруг моего запястья.

– Что ты думаешь о Париже, Саммер? – Брат окинул меня подозрительно серьезным взглядом. – Ты действительно этого хочешь? Быть с мамой?

– Нет, – зло фыркнула я, – но давай позволим ей поверить, что у нее все под контролем. Потому что знаешь что? Я не перестаю бороться. Я только начинаю.