Виктория Ростокина - Принцессы на обочине: Музыкальный подвал

Но вот сдан последний экзамен.

Наташа, ковыляя, добралась до своего «дворца».

И ахнула: Андрей встретил ее огромной охапкой сирени!

Он наломал цветов на ближайших дворах. Причем не только с разрешения, но и по прямому указанию начальника жэка.

— Ты махровую бери, какая получше, — поучал Иван Лукич. — Я уж знаю, тоже по молодости девок хмурил. Барышни от цветов в такое умиление впадают, что теряют всяческую сознательность!

Старик как в воду глядел. Едва Наташа увидела букетище, едва вздохнула дурманящий аромат, как тут же залепетала растерянно и благодарно:

— Андрюша… Андрюшенька!

Она чувствовала себя даже как-то неловко рядом с этим необъятным сиреневым чудом, для которого не нашлось достойной вазы ни у тети Клавы, ни у Вианы и которое поэтому красовалось посреди комнаты в большом цинковом дворницком ведре.

— Это мне? Неужели мне? — растроганно повторила Наташа, будто и вправду «потеряла всяческую сознательность».

— Татка, родная, ну кому же еще! Ты ведь перешла на второй курс. Поздравляю, моя отличница! Круглая-прекруглая! — Он любовно похлопал ее по животу-шарику.

А потом усадил Наташу в кресло и стал растирать ей ноги: в последнее время они начали слегка опухать.

Наташа спохватилась:

— А я-то тебя не поздравила! Ты ведь тоже, наверно, уже все сдал?

— А! — беспечно отмахнулся Андрей. — У меня еще сессия не кончилась. Есть будешь?

Но Наташа слишком устала:

— Нет. Только спать.

…Зависло в небе вместо солнца мамино обручальное кольцо. То самое, которое Наташа отказалась принять в подарок.

Катится это золотое солнышко к закату.

А закат багровый, пламенный.

Кольцо вспыхивает на миг — и скрывается за горизонтом.

Настает ночь.

Черным-черно в небе.

И только вместо луны зависли наверху золотые Наташины часики.

Они тикают, отсчитывая время до нового рассвета.

Или это бьет ножками еще не родившийся малыш?

Поживем — увидим.

Спи, Наташа. Не смотри на стрелки. Ты счастлива сегодня, а счастливые часов не наблюдают.

У луны не должно быть циферблата.

Всему свое время.

— Время — бремя, — медленно диктует терпеливый, учительский, мамин голос. — Знамя — пламя. Семя — вымя. Родительный: вы-ме-ни. Что в имени тебе моем?

— Не знаю! — отвечает во сне Наташа.

— Ну и не надо, — прощает мама. — Много будешь знать — скоро состаришься…

— Ну, старушка, ты и спишь! — тормошила ее бесцеремонная тетя Клава. — Принюхайся!

— Что, опять газом пахнет? — Наташа испуганно села на кровати.

Пахло сиренью.

И еще — жареными зернами кофе.

— Во! Такую очередищу отстояла в Елисеевском! — Тетя Клава потрясла перед Наташиным носом увесистым пакетом «Арабики». — Кутнем?

— Кутнем! — охотно согласилась Наташа.

Наконец-то будут использованы по назначению серебряные чашечки с вензелями. До сих пор они с Андреем пили из них лишь чай. Кофе стоит все же слишком дорого, целых двадцать рублей килограмм.

— Вставай, — скомандовала тетя Клава, — и зови в гости свою колдунью. Сегодня я добрая, я угощаю!

Наташа усомнилась:

— Мне кажется, Виана кофе не пьет.

— Зато она гадает! — И тетя Клава перешла на шепот: — А мне позарез надо. Приглянулся один, уж так на сердце лег! Но я хочу наверняка. Пусть она глянет. Попроси, миленькая моя, тебе она не откажет.

…Наташа выходила из лифта — Саша входил.

— Здравствуй, как ты?

— Я хорошо. А ты?

— Все путем. Который у тебя месяц? Или как там спрашивают…

— Седьмой.

— Мальчика хочешь?

— Мальчика.

— Ты к матушке?

— Да. Она дома?

— Дома. Ну, пока. Удачи тебе!

Наташа не успела ответить: Саша уже нажал кнопку лифта.

Вот и все. Короткая встреча, ничего не значащая. Всего несколько фраз, да и те ни о чем.

Но отчего-то просочилась в сердце теплая струйка светлой печали.

— Я теперь умных мужиков решила любить, — серьезно сообщила тетя Клава. — Их по лысине узнают. У кого плешина спереди — это от дум. А сзади — от дам. А у моего теперешнего — не поймешь, черепушка по всей поверхности голая и блестит, как рояль.

Виану откровенно забавляла ее болтовня, однако она серьезно сказала:

— Если хотите узнать всю правду, кофе надо пить молча. Вдумчиво.

— Ага, — согласилась влюбленная тетя Клава. — Только вы уж мне точно определите: умный или дурак. А то он молчит всегда, не поймешь. Может, глухонемой?

И она смачно отхлебнула кофе.

Наташа пила горьковатый напиток маленькими глоточками, смакуя, вдыхая экзотический аромат жаркой Африки. Она молчала отсутствующе. О чем были ее мысли? Да ни о чем.

Покой. Мир. Все хорошо.

Так хорошо — что даже немножко страшно.

Она хотела было попросить Виану погадать и ей тоже, но почему-то не решилась.

Словно побоялась вспугнуть эту внутреннюю тишину.

Тихо было в этот миг и в квартире. И за окном тоже. Лишь взревел да умчался куда-то вдаль Сашин мотоцикл, звук которого Наташа теперь узнавала. Да еще швыркала по асфальту Андрюшина метла. Значит, он рядом, ее любимый, ее единственный.

Ее взгляд привычно скользнул на серебряный бочок чашки. Надо же, какая искусная чеканка. Наташа тут так похожа на себя, но при этом такая красавица! И Андрей на второй чашечке совсем как живой.

— Виана, — спросила Наташа. — Вы так и не объяснили: как вы сделали эти портреты?

— Я сделала? — засмеялась предсказательница. — Я, конечно, многое умею, но не до такой же степени! Тут поработал один мой клиент, лучший ювелир Москвы. Помнишь, ты мне как-то приносила ваши фотографии? Еще приворожить Андрея просила. С них он и чеканил.

— А! — улыбнулась Наташа. Ей-то всегда казалось, что чудесный кофейный сервиз — это продукт колдовства и магии. Теперь чудо было развенчано. Но это не вызвало разочарования. Напротив. Это вселяло веру в себя, в свои силы.

Раз какой-то обыкновенный человек — а этот ювелир ведь, при всем своем таланте, просто обыкновенный человек! — может достичь таких высот мастерства — значит, и она, Наташа, сможет добиться в жизни многого. Всего можно добиться. Надо только очень захотеть…

Тетя Клава вдумчиво, как было велено, допила свой кофе и перевернула чашку донышком вверх. По всем правилам ручкой от себя.

Виана подождала, пока гуща распределится по стенкам посудины, заглянула вовнутрь и коротко сказала:

— Умный!

Тетя Клава в экстазе расцеловала ее и Наташу.

— Побегу брать лысого в оборот! — объявила она и удалилась трусцой.

А Виана крутила в тонких пальцах чашечку Наташи.

— Значит, рожать поедешь к маме?

— Да, мы так решили, — ответила Наташа.

— Когда отправляешься?

— Да как только приданое закупим. А то в Верхневолжске не достать ничего.

— Лучше поезжай сразу же, — задумчиво сказала Виана. — А я тебе все куплю и вышлю.