Ирина Нельсон - Второстепенный

- Не выйду. Вы неадекватный.

- Я адекватный. Только немного пьяный. Не трону я твоих людей. Даю Слово.

- Ага, а как насчет наказания за побег?

- Меня разрывают противоречивые желания, поэтому этот вопрос будет решать директор Аунфлай. А поскольку вы у нас существо нежное и вредное, подозреваю, это будет уборка туалетов. С какой стати я оправдываюсь и уговариваю тебя, как невинную девицу?

Дядя Витя подтолкнул меня в спину. Я слезла с кровати, кое-как протиснулась сквозь охранников и щелкнула замком.

Профессор расслабленно стоял, оперевшись на косяки. Роскошная черная чешуйчатая мантия, обычно наглухо застегнутая, была распахнута. Сквозь расстегнутый ворот неожиданно чистой белой рубашки виднелись ключицы. Черные волосы растрепались. Глаза блестели, шальные и какие-то сытые. Подозрительно алые губы насмешливо кривились. С мокрых дланей капала кровь. И в целом, профессор Хов выглядел как оживший герой готичной вампирской саги.

На этом месте согласно канонам ромфанта спасенная попаданка должна радостно повиснуть у него на шее и, запечатлев поцелуй на алых устах, томно вздохнуть огромным полуобнаженным декольте: «О, прекрасный бессмертный в темных доспехах, мне было так страшно! Как хорошо, что ты пришел за мной!» А вампир - обхватить её тонкую талию, лизнуть декольте и простонать: «Ах, любимая, как мне тебя не хватало!» Дальше следовали бы сцены самой разной разнузданности в зависимости от заявленного рейтинга и размеров кровати, пышная свадьба, долгая и счастливая жизнь в окружении детишек.

Но спасенного тринадцатилетнего пацана ждали только чистка туалетов и гора домашнего задания.

От такой несправедливости у меня на глаза навернулись слезы, а губы задрожали. Как жалко-то, блин! Я тоже хочу свадьбу с профессором! Или хотя бы разнузданную сцену!

Профессор выпрямился. Ухмылка исчезла с его лица.

- Волхов, вы что, плачете?

Собственно… А почему бы и нет?

- П-профессор! Как хорошо, что вы пришли! – я всхлипнула, сбросила одеяло с плеч и, перемахнув через кровавую лужу, повисла на его шее.

Профессор предсказуемо не обрадовался.

- Волхов, вы что себе позволяете? Волхов, у меня руки в крови!

- Мне было так страшно, сэр! – ревела я самозабвенно.

Наощупь ожившая готическая мечта оказалась твердой, как доска, и жилистой. Ключицы вблизи оказались еще симпатичнее. И пахло вкусно. Какими-то знакомыми травами и чем-то неуловимым, мужским.

- Волхов, минус тридцать баллов за побег!

Ну да, где я, а где мягкое глубокое декольте.

- Ы-ы-ы! - слезы брызнули из глаз с удвоенной силой.

Профессор шагнул в сторону, очистил руки заклинанием, попытался высвободиться и не преуспел. Горячие ладони скользнули по моим озябшим плечам, и меня заколотило нервной дрожью.

- Вы почему такой ледяной? Вы что, заработали магическое истощение?

- Он всех силой мысли вытащил, когда нас за борт выкинули,- подал голос дядя Витя.

Профессор оценил количество людей, выругался и, уже не сопротивляясь, обнял в ответ. Я опомниться не успела, как он затащил меня в соседнюю каюту и уселся рядышком на кровати.

- Знак Йор и Йол учили?

- Угу. Открытые ладони с растопыренными пальцами-и, - провыла я.

- Верно. До лопаток дотянитесь. Ниже, прямо на кость. Да, сюда. И держите руки там столько, сколько сможете, ясно? Я не родственник, а вы сверхчувствительный, так что может быть больно, - предупредил он.

- Д-да.

Руки сжались вокруг крепче, широкие ладони легли на мои лопатки. От солнечного сплетения по жилам потек жар. Оттенки аромата проявились особенно ярко: разбились на составляющие травы, повеяла ночная свежесть, виноградная нотка на языке приобрела изысканный привкус. Перед зажмуренными глазами расцветилось роскошное бордовое нечто с золотистой искрой на вдохе. Я охнула от неожиданно острого удовольствия. Ароматный жар промчался по телу и ударил по всем нервам ярким, насыщенным, сложным ощущением. Голову повело. Стало так хорошо, словно меня, продрогшую и промороженную насквозь, окунули в горячую ванну и вручили в руки кружку с только что сваренным… Точно! Этот аромат и ощущение!

- Не больно?

- Глинтвейн…

- Что?

От этого тепла меня неумолимо потянуло в сон. Глаза не разлипались никак.

- Вы как глинтвейн с мятой...

Я уснула бы на полуслове самым позорным образом, но тут профессор произнес такое, отчего от удовольствия и неги не осталось и следа.

- Вадим, твои опекуны, Стоуны... Прости, мы не успели. Их убило Сопротивление.

Смешливая, строгая, обожающая короткие халаты Эмили и веселый, послушный, обожающий короткие халаты жены Энтони. Прекрасные в своей любви друг к другу, они не поссорились ни разу за то время, пока я жила с ними. Да, иногда я чувствовала себя рядом с ними лишней, у них были весьма странные понятия о правильном воспитании, но они ни разу ни в чем не упрекнули и не попытались избавиться от проблемного ребенка. Они не должны были умереть. Не так.

Я сидела на полу в ресторане и смотрела на их тела. Энтони был почти цел – его убил удар чем-то тонким и острым в печень. У Эмили на щеке застыл кровоподтек от проломленного виска. Мгновенная, почти безболезненная смерть. Если в тот момент с Энтони я могла бы еще что-то сделать, то с Эмили – уже нет.

- Эмили оттолкнул официант, - тихо сказала тетушка Ким, осторожно сжав моё плечо. – Её не хотели убивать. Она неудачно упала на край стола. Энтони бросился на него, вырвал кислоту, но…

- Чем его ударили? – отстраненно спросила я, рассматривая рану.

- Я не заметил. Эмили упала прямо на меня, - ответил Джозеф. – Вроде столовым ножом. Мам, ты была к ним ближе всех.

- Да, это был нож.

Да? Странно, а входное отверстие какое-то кривое, словно сначала было что-то другое, поменьше и полукруглое. Впрочем, какая разница.

- Это моя вина, - сдавленно прошептала я и закрыла лицо ладонями. - Я испугал того официанта. Если бы я не обратил на него внимание, то всего этого бы не было. Если бы я не ушел, то смог бы помочь.

- Не говорите глупостей, Волхов. Вы тут ни при чём. Сопротивление и без вас планировало угон лайнера, - резко сказал профессор Хов. – Если бы не вы, то тридцать два ваших соотечественника отправились бы на корм акулам. Думайте лучше о них.

Я опустила руки и оторвала взгляд от тел. Профессор непринужденно раскинулся на ближайшем стуле и, поставив локоть на стол, тянул из бокала что-то алкогольное. Вокруг ухоженных ногтей застыла красная кайма – заклинание не очистило руки полностью.

Мимо прошел богато разодетый, но почему-то босоногий китаец и с широкой шальной улыбкой махнул профессору. На длинном цветастом рукаве застыли кровавые пятна. С рук капало. Китаец прошел прямо по битым стеклам к бару, отыскал целую бутылку, плеснул себе в стакан, лихо его опустошил, слизнул кровь с ладони в качестве закуски и, подмигнув испуганно застывшему бармену, с гиканьем выскочил из разбитой, когда-то стеклянной стены к бассейну. Там, в алой воде, весело плескались обнаженные женщины и странные существа. Разорванных тел нигде не было, но вода в бассейне источала густой металлический запах свежего мяса и внутренностей. Эльты принюхивались к нему, с удовольствием прищуривая хищно горящие глаза, и посматривали на живых пассажиров с нездоровым предвкушением. Пассажиры испуганно сбились на палубе в одну кучку и смотрели на кровавую вакханалию с ужасом. Кто-то из мимопроходящих эльтов со смехом ущипнул горничную за пятую точку. Та взвизгнула и отшатнулась. Впрочем, на большее парень претендовать не стал и с радостью плюхнулся в объятья обнаженных морских красавиц. Показалось, или среди них мелькнула леди Шейк?