Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

Правда, мы и не ссорились почти никогда. И уж точно никогда не скандалили.

— Рок в жизни ни с кем не стал бы скандалить. Он считал это ниже себя, — заметила Дебора. И, повернувшись ко мне, добавила: — Дорогуша, ваш вид мне тоже что-то не очень нравится. Надо было вам ехать с нами. У нас там такой воздух, просто целебный!

— Ну уж тут воздух никак не хуже! — засмеялась Морвенна.

— Все равно главное — смена обстановки.

— Я так рада, что вы вернулись, — сказала я Деборе. — Я скучала без вас.

Она была тронута.

— Пойдемте со мной, милая, — позвала она. — У меня для вас небольшой подарок из Девоншира.

— Подарок? Мне? Как это мило с вашей стороны.

— Кое-что очень для меня дорогое.

— Нет-нет, тогда я не могу принять это.

— Я настаиваю. Посудите сами, какой же это был бы подарок, если бы я дарила вам то, от чего сама хочу избавиться?

Она взяла меня под руку, и мы направились в ее комнату. «Не поговорить ли мне с Деборой? — думала я. — Не расспросить ли ее обо всем — не прямо, конечно, я исподволь. Кому, как ни ей, знать, что происходило в семействе Пендорриков».

В спальне Кэрри распаковывала чемоданы.

— Кэрри, — воскликнула Дебора, — где подарок, который я приготовила для миссис Пендоррик?

— Вот он, — буркнула Кэрри, даже не взглянув в мою сторону.

— Кэрри терпеть не может уезжать из Девоншира, — прошептала мне Дебора.

Она протянула мне маленький сверток. Я развернула его. На моей ладони лежала восхитительная миниатюра, изображающая молодую девушку со светлыми, рассыпавшимися по плечам волосами и синими глазами. Изящная рамочка была украшена нефритом и топазами. Вещице прелестнее я в жизни не видела, и все же на меня словно холодом повеяло.

— Барбарина, — сказала я шепотом.

Дебора, улыбаясь, глядела на портрет.

— Я знаю, как она вас интересует. Вот я и подумала, что вам будет приятно получить это в подарок.

— Это очень красивая вещь и, наверное, дорогая.

— Я так рада, что вам нравится.

— А нет ли миниатюры, на которой вы сама изображены? Я бы с большим удовольствием взяла ее…

Мои слова, по видимому, обрадовали Дебору. Она, казалось, даже похорошела в этот момент.

— Увы! Всегда рисовали Барбарину. Папа многих художников приглашал в дом — он был большой любитель живописи — и, видя нас, каждый говорил: «Я непременно должен написать их. Начну с Барбарины». Иногда они действительно начинали, но когда доходила очередь до меня, их пыл угасал. Я уже говорила вам, что в ней было что-то, чего я была лишена. Она притягивала людей. Я же на ее фоне казалась бледным слепком, лишенным обаяния.

— Знаете, Дебора, — сказала я, — мне кажется, вы себя недооцениваете. Я уверена, что вас тоже нельзя было не заметить.

— Ах, Фэйвел, вы так милы, я так благодарна Року, что он нашел вас и привез в Пендоррик!

— Это я должна быть благодарна. Все так добры ко мне… особенно вы, Дебора.

— Я? Вы шутите! Вам, должно быть, до смерти надоели мои старые фотографии и старые истории.

— Что вы! Мне ужасно интересно. Я вас еще о многом хочу расспросить.

— Так что же вам мешает? Пойдемте, сядем у окна. Ах, как приятно все-таки возвратиться сюда! Я люблю свои болота, но порой море влечет меня сильнее. Оно такое непредсказуемое.

— Вы, наверное, скучали по дому, когда Рок и Морвенна были маленькие и вы заменили им мать.

— Иногда. Но они скоро начали учебу, и когда уезжали в школу, я отправлялась в Девоншир.

— А они приезжали в Девон на каникулы?

— Очень редко. Обычно каникулы они проводили в Пендоррике. А потом Морвенна стала приглашать Рейчел. Она почему-то очень любил а ее. Не знаю уж за что — Рейчел никак нельзя было назвать приятной девочкой. Она даже один раз заперла Морвенну в склепе, представляете? Просто так, ни за что ни про что. Бедняжка Морвенна ужасно перепугалась. У нее после этого начались ночные кошмары. Когда я как-то пришла успокоить ее, она мне и рассказала об этом случае. Но с Рейчел она все равно продолжала дружить, даже взяла ее с собой во Францию, когда они с Роком туда ездили.

— А когда это было?

— Уже позже, когда они выросли. Кажется, им тогда было около восемнадцати. Я надеялась, что Морвенна в конце концов поссорится с Рейчел, но этого не случилось, наоборот, к тому времени они все втроем очень дружили.

— Когда им было около восемнадцати…

— Ага. Морвенна мечтала поехать во Францию. Чтобы совершенствовать свой французский. Месяца на два. К тому времени она окончила школу, и я думала, не отдать ли ее в другую школу за границей: она сказала, что хочет пожить где-нибудь в пансионе, где сможет лучше выучить язык, общаясь с людьми. А школа ей и в Англии надоела.

— И она была во Франции два месяца?

— И Рейчел с ней отправилась. И Рок провел с ними какое-то время. Я уже начинала беспокоиться немного. Он так близко сошелся с ними, что я боялась, как бы он и Рейчел…

— Вы были против?

— Ах, милочка, я, наверное, покажусь вам очень неблагородной, но мне никак не хотелось видеть Рейчел Бектив в роли хозяйки Пендоррика. В ней не хватает чего-то… очарования, что-ли. Я ничего не хочу сказать, она образована, воспитана и голова есть на плечах. И все же, чем-то она мне не нравится… не очень я доверяю ей. Только это между нами. Я бы не стала говорить про такие вещи ни с кем, кроме вас.

— Мне кажется, я понимаю, что вы чувствуете.

— Слишком уж она востра — палец в рот не клади, это уж точно. Может быть, я все себе напридумывала тогда, но мне казалось, что уж слишком часто Рок ездил туда-сюда, волновался, как девочки устроились в своем пансионе. Каждый раз, как он возвращался из Парижа, я со страхом ждала, что он — объявит мне о своих намерениях. Но все обошлось.

«Им было по восемнадцать лет тогда, а мальчику сейчас, скажем, четырнадцать. Року тридцать два…» — думала я.

Мне давно казалось, что связь Рейчел с Пендорриком куда глубже, чем кажется на первый, поверхностный взгляд. В доме она была чем-то вроде бедной родственницы, и в то же время чувствовалось, что она ощущает за собой некоторую силу, определенные права. Всем своим поведением она словно говорила: «Относитесь ко мне, как к члену семьи, не то…»

И она навещала мальчика в доме Луизы Селлик!

Я спросила:

— А их отец уже умер? Я имею в виду, Петрок Пендоррик уже умер к тому времени, когда Рок и Морвенна окончили школу?

— Он умер, когда им было одиннадцать. Шесть лет прошло со смерти Барбарины…

«Итак, мальчик не его сын, — думала я. — Ах, Рок, почему ты ничего не говоришь мне? Зачем эти секреты?»

Моим первым побуждением было сразу же поговорить с Роком, рассказать ему о моих подозрениях и догадках.

Придя к себе, я поставила миниатюру на каминную полку и несколько минут простояла, глядя в спокойные и радостные глаза юной Барбарины.