Виктория Холт - Невеста замка Пендоррик

Август, 20-е. Вчера между нами произошла еще одна сцена. Петрок говорит, что мне следует последить за собой, что он не ручается за последствия, если я не возьму себя в руки. Взять себя в руки! Когда он так со мной обращается! Он говорит, что я не умею давать жить другим. Говорит: „Не суйся в мою жизнь, а я не буду вмешиваться в твою“. Хорошенькое понятие о браке!

Август, 27-е. Вот уже больше недели он избегает меня. Иногда мне кажется, что между нами все кончено. Он говорит, что не выносит сцен. Разумеется, не выносит, потому что знает, что виноват. Кому приятно выслушивать правду о себе? Он хочет продолжать жить той же жизнью, что и до женитьбы, но чтобы все было тихо-спокойно. Петрок ненавидит скандалы и ссоры. Дело в том, что он страшно ленив. Поэтому он и женился на мне. Нужны были деньги, вот и женился. Куда проще! Ах, зачем он так хорош, так мил и обворожителен на поверхности и так легкомысленно-жесток и холоден внутри! Ах, если бы я могла так легко относится ко всему, как он! Если бы могла сказать себе: „Петрок есть Петрок. Надо принимать его таким, каков он есть“. Но я не могу. Я слишком его люблю. Я не желаю делить его ни с кем. Порой мне кажется, что я схожу с ума. Он ненавидит меня, когда я теряю над собой контроль. Папа этого тоже не выносил. Но папа всегда был добр и мягок со мной. „Барбарина, дитя мое, — уговаривал он меня, — нужно сдерживать себя. Посмотри на Дебору, какая она спокойная и выдержанная. Поучись у нее, Барбарина“. И обычно это помогало. Я словно находила опору в ее уравновешенности. Мы были как соединяющиеся сосуды. Только у нее с детства был спокойный и уравновешенный характер, я же всегда отличалась буйным нравом. Это очень огорчало папу. Но именно моя живость и темперамент делали меня привлекательной. Дебора же казалась несколько пресной. Как не хватает мне сейчас этой опоры… Но Дебора сама стала другой.

Август, 29-е. Из своего окна я видела, как Дебора возвращалась после прогулки верхом. На ней была черная шляпка с голубой лентой — на этот раз ее собственная, она заказала себе точно такую же, как у меня. Когда она подходила к дому, вышли дети с няней. „Привет, мамочка!“ — крикнули они ей. Дебора наклонилась и поцеловала Морвенну, потом Рока. „Колено у Морвенны почти уже совсем зажило, миссис Пендоррик“, — сообщила ей няня. Миссис Пендоррик! И няня, и даже дети принимают ее за меня. Меня охватил гнев. В этот момент я ненавидела Дебору, и это было, как ненавидеть себя. Я и на самом деле себя тоже ненавидела. Но отчего она не поправила их? Она оставила их думать, что она действительно их мать и хозяйка Пендоррика.

Сентябрь, 2-е. Еще немного, и я убью себя. Я все чаще об этом думаю. Спокойный сон без пробуждения. Не будет больше мук ревности, и Петрока не будет. Часто вспоминаю историю Невесты Пендоррика. Кое-кто из слуг верит, что призрак Ловеллы Пендоррик бродит по дому. Они ни за что не пойдут на галерею, где висит ее портрет, после наступления темноты. Эта та самая Ловелла, которая умерла в родах через год после свадьбы. Ее прокляла любовница Петрока Пендоррика — тогдашнего, разумеется. Мужчины в этой семье мало изменились с той поры. Когда я думаю о своей жизни в этом доме, то почти верю, что на женщинах здесь лежит проклятье.

Сентябрь, 3-е. Петрок говорит, что я превращаюсь в законченную истеричку. Что мне делать? Я хочу только, чтобы он больше бывал со мной, чтобы он любил меня. Разве это так уж много? Ему же нужны только развлечения, а это значит — женщины, все время женщины. Он никому не может быть верен. Хотя нет, он продолжает видеться с Луизой Селлик. По-своему он верен ей. И еще ему в жизни дорого одно — Пендоррик. Он так всполошился, когда на днях на галерее обнаружили короедов или термитов. Особенно пострадала балюстрада — как раз под портретом Ловеллы Пендоррик.

Сентябрь, 12-е. Дебора все еще в Пендоррике. Похоже, ей совсем не хочется ехать домой. Не перестаю удивляться перемене в ней. Она становится такой, какой когда-то была я. Она взяла привычку брать мои вещи, как если бы они принадлежали ей. Мы и раньше делали это, но сейчас, я чувствую, за этим скрывается нечто иное. Она часто приходит в мою комнату и заводит со мной разговоры. Странно, но у меня впечатление, что ей хочется говорить о Петроке. Недавно во время разговора она взяла мой горчичного цвета жилет и надела его. „Ты его совсем не носишь, — заявила она, — а мне он всегда нравился“. Я смотрела на нее, и странное чувство овладело мной. Мне вдруг показалось, что она и есть настоящая Барбарина, а я — Дебора Хайсон. Я испугалась. Не схожу ли я и в самом деле с ума? Дебора сняла жакет, но, уходя, захватила его с собой. С тех пор я его больше не видела.

Сентябрь, 14-е. Я все время плачу. Как я несчастна! Петрок вот уже несколько недель спит в другой спальне. Я уговариваю себя, что так даже лучше — меньше буду думать, где он и с кем. Но, конечно, это не помогает.

Сентябрь, 20-е. Не могу поверить! Я должна это записать. Чтобы не сойти с ума. Пусть было бы, как раньше, пусть другие, но только не это! Я могу еще понять его отношения с Луизой — в конце концов именно на ней он хотел жениться — я даже простить до какой-то степени. Но это! Это противоестественно. Я ненавижу Дебору. Нам обеим нет места на этом свете. Может, никогда и не было. Нам следовало бы родиться одним человеком. Немудрено, что она всех водит за нос — не поправляет, когда ее называют миссис Пендоррик. Петрок и Дебора! Невероятно! Хотя отчего же невероятно? Наоборот, это было неизбежно. Я была дурой, что не предвидела этого. И вот теперь она постепенно забирает у меня все — мои вещи, мужа, даже мою индивидуальность. То, как она смеется теперь… и — поет. Это не Дебора, это Барбарина. Внешне я вполне спокойна, притворяюсь перед слугами, что все в порядке, улыбаюсь, слушаю их, словно понимаю, что они говорят. Как сегодня со старым Джессом. Чего ему было надо? Ах, да. Что-то о каком-то растении, которое он думает поставить в холл, потому что на улице становится слишком холодно, а климат в оранжерее тоже не подходит. Конечно-конечно, сказала я, едва слыша его. Бедняга Джесс, он почти совсем ослеп. Я сказала, чтобы он не беспокоился, что мы о нем позаботимся. И Петрок, конечно, его не оставит. В чем-чем, а в плохом отношении к слугам его нельзя упрекнуть. Я пишу эти пустяки, чтобы не думать. Дебора и Петрок — я видела их вместе. Я знаю. Это к ней в комнату он ходит по ночам. По галерее мимо портрета Ловеллы Пендоррик. Я проследила за ним вчера. Как я ненавижу их обоих! Нет, нам с ней не жить вместе. Но что я могу сделать?

Сентябрь, 21-е. Я решила убить себя. Я не могу больше. Все время думаю, как это сделать. Может, заплыть подальше в море и дождаться отлива? Говорят, страшны только первые минуты, а вообще это легкая смерть, ничего не чувствуешь. Мое тело вынесет на берег, и Петрок увидит… Он никогда не забудет меня. Я буду преследовать его до конца его дней. Это будет ему наказанием. Он заслуживает наказания! Это будет воплощением легенды: Невеста Пендоррика в виде призрака бродит по дому. И я, Барбарина Пендоррик, стану такой невестой. Так и должно быть и да будет так».