Надежда Волгина - Резус-фактор

Он пришел, когда я уже убрала все бутылки, остатки еды в пластиковой посуде и даже протерла пыль в холле. Оставалось только пропылесосить и вымыть полы. Но это дело получаса, с моим-то опытом.

– Почему еще не закончили? – раздалось довольно презрительное за моей спиной.

Я и не слышала, как он вошел. И в первый момент дернулась от испуга.

– Скоро закончу, – посмотрела я на хозяина дома, сразу же оценив всю степень его привлекательности.

Высокий, худощавый, кудрявый. Глаза прячет за темными очками. И одет так стильно, по-спортивному и дорого. Довольно молод – не больше тридцати лет, на вскидку.

– А я и не знал, что уборщицы бывают такими хорошенькими, – сменил хозяин гнев на милость, разглядывая меня и направляясь в мою сторону.

Лучше бы он сразу пошел куда-нибудь из холла. Если останется тут, убираться при нем будет стремно. Приближение беды я не почувствовала – интуиция во мне крепко спала. Или это случилось оттого, что я слишком залюбовалась этой внешней оболочкой, внутри которой все давным-давно уже сгнило.

– Дай-ка рассмотреть тебя получше, – снял он очки и бросил те на диван. Пылесос пинком отправил в дальний угол гостиной.

Какие страшно-красивые глаза. Именно и страшные, и красивые одновременно. Настолько светло-серые, что кажутся прозрачными и ужасно холодными. Точно не кондиционер был виноват, что в тот момент, как мужчина приблизился ко мне, тело мое прошиб холодный озноб.

– Извините, но мне нужно закончить…

– Помолчи, красавица. Я хозяин в этом доме и лучше знаю, что тебе сейчас нужно. А уж как это нужно мне!.. – приблизился он ко мне вплотную.

– Что вы делаете?! – взвизгнула я и сделала попытку отскочить, когда он обнял меня за талию, притянул к себе и быстро развязал на спине узел фартука. – Без него ты мне нравишься больше, – обнажил он ровные белые зубы в леденящей душу улыбке. А потом стянул с меня фартук.

– Отойдите от меня, иначе я буду кричать, – процедила я сквозь зубы.

– Конечно, ты будешь кричать, но от удовольствия, моя прелесть. И можешь делать это смело – тут тебя никто не услышит.

Руки его коснулись застежки на моем форменном платье. Моя же голова моментально пошла кругом – сфокусироваться не получалось ни на чем.

– Может сама?.. – чертыхнулся он, борясь с пуговицами.

– Пустите, – пропищала я и снова дернулась. Эта попытка закончилась тем, что он меня повалил на диван и прижал своим телом.

– Черт с ним, с платьем. От тебя мне нужно кое-что другое, – резко задрал он мне подол, прижимая собой так, что дышать становилось нечем, а из горла моего вырывались разве что хрипы…

– …Ты хуже бревна! – слез с меня насильник и сплюнул прямо на ковер с толстым ворсом. – И могла бы предупредить, что девственница.

У меня болело все, но больше всего голова. Тошнило нещадно. Стоило только пошевелиться, как меня вывернуло прямо на этот же ворсистый ковер, который я ненавидела всей душой. Я ненавидела этот ковер, дом, хозяина и себя, заодно. И я хотела умереть – прямо сейчас, не вставая с дивана.

– Ты что наделала, уродка?! – закричал на меня мужчина с ледяными глазами и прогнившей душой. – Тварь! – в следующий момент мою голову прострелила новая боль – от удара. – Пошла вон! И за работу ты не получишь ни копейки!

Деньги? Да зачем они мне сейчас. Никакие деньги не смогут смыть позора, заклеймившего меня на всю жизнь.

Я нашла в себе силы встать с дивана и поправила платье. Остаток сил ушел на то, чтобы собрать свои вещи.

– Слушай меня внимательно, – остановил он меня возле двери, больно схватив за руку. – Только пикни о том, что здесь было, и я тебя уничтожу. Тебя и твою семью заодно.

– У меня нет семьи, – только и ответила я, глядя в его страшные глаза.

Зачем я это тогда ему сказала?

И почему я именно сейчас об этом вспомнила?

– Так что мне ей сказать? Только, не руби с плеча, подруга, – не дала мне Инга ответить даже. – Сначала подумай. Какой бы сволочью она не была, она твоя мать и умирает.

– Скажи ей, где меня искать. Пусть приезжает.

– Хорошо. И, знаешь, я сама ее привезу, пожалуй. Так будет быстрее и лучше. И ты будешь под моим присмотром.

– Как хочешь…

– Когда лучше? Может, сегодня вечером? Я все равно, хотела заскочить к тебе.

Заскочить – это Инга загнула, конечно. Но так, действительно, будет лучше для всех.

– Хорошо, – отозвалась я, все еще не понимая, что именно испытываю.

– Тогда, часов в семь будем. До встречи, дорогая!

В семь… я посмотрела на часы – время приближалось к двенадцати. Сколько же я не видела женщину, которая называла себя моей матерью? Мысленно подсчитала. Получилось ровно десять лет. Не видела, не слышала и думала, что забыла. А сейчас вот она решила про себя напомнить. А вместе с этим и про все остальное, что я вычеркнула не только из своей жизни, но и из воспоминаний.

Я догадывалась, что со мною что-то происходит, что организм дал сбой. Вот и месячные прекратились. С тем случаем, когда меня изнасиловал богатый и избалованный самец, я собственное недомогание не связывала. Да и память моя частично блокировала последовательность событий. А перед этим я ходила в трехдневном шоке. Точнее, я не выходила из своей комнаты. Не ела и почти не пила. Из-за этого меня едва не уволили с работы. Только заступничество Лены и помогло, хоть она даже не догадывалась, что тогда произошло после ее ухода.

Наверное, на нервной почве мой организм и дал сбой – месячные задерживались уже больше, чем на две недели. И меня буквально выворачивало от любой еды. С трудом получалось скрывать от всех свое состояние. Но не заметить, как сильно я похудела, люди не могли, и ото всюду сыпались вопросы, не заболела ли я.

В тот день я приползла домой более уставшая, чем обычно. Объект был тяжелый – забардаченный даже не месяцами, а годами. Такие дома можно долго убирать, прежде чем станет заметен просвет в бардаке. Но мы с девчонками постарались на славу, и хозяева остались довольны. Они нам даже по маленькой премии выплатили. И у меня в кармане завелась лишняя собственная деньга, которую не отдала матери. Впрочем, той было плевать, существую ли я вообще. Она и про деньги вспоминала, когда выпить было не на что. Тогда орала на меня и даже пыталась бить. Но последнее я ей не позволяла. Хватит с меня! Когда она последний раз подняла на меня руку и ударила по лицу, я пригрозила ей, что в следующий раз убью ее за это. Все, больше с кулаками она ко мне не лезла. Бранью покрывала, да, когда вспоминала о моем существовании.

Мать не готовила дома, не убиралась. Да и чаще пропадала где-то вне дома. Все мои деньги, что давала ей, она пропивала. Но оставшихся мне хватало на пропитание. Чем и где питалась она, я понятия не имела.