Надежда Волгина - Резус-фактор

Заслышав шум в коридоре, я поняла, что Наташа с ребенком и гостями торжественно покидают апартаменты, чтобы отправиться домой. Я тихонько вышла от Лоры и пристроилась за всеми. Попадать в кадр мне не хотелось, потому оператора я пропустила вперед.

Процессия вышла на улицу. По пути к нам присоединились еще медсестры. Начались обмены поцелуями, рукопожатиями и подарками. Я же тайком выглядывала Шевцова, но он так и не появился.

Как только все расселись по машинам и отправились в город, так сразу же медсестры удалились по своим делам, и в парке, а вернее, за калиткой, осталась я одна. Какое-то время стояла и смотрела вслед уехавшим. Немного позавидовала Наташе, что все у нее уже позади. Да и отправилась к себе. Наступило обеденное время, а потом сончас. На душе было хоть и радостно, но как-то чуточку тоскливо. Мне захотелось домой, в собственную квартиру, где все привычно и устроено по моему желанию. А еще мне хотелось увидеть доктора. Воспоминания о недавнем поцелуе, который он даже не сорвал с моих губ, а словно случайно прижался к ним своими, бередили душу. Я постоянно думала об это, как и восстанавливала в памяти собственные ощущения.

Вот вроде бы мимолетное касание, но сколько эмоций оно породило в душе. Я же не шла после этого поцелуя, а летела над землей, не замечая ничего вокруг. Меня даже не смутил суровый взгляд ресепшионистки, когда вошла в клинику. Какое там! На ее суровость я ответила радостной и немного глупой улыбкой. Как девчонка смаковала поцелуй, переживая его снова и снова. И после этого я не видела Шевцова, а желание увидеть его становилось нестерпимым. Немного грустно становилось от мысли, что уподобилась всем пациенткам клиники и влюбилась в своего доктора. Но как я могу что-то с этим поделать, если произошло все против моей воли? Да и это чувство было новым для меня. Оказывается, раньше я ни в кого и никогда не влюблялась. А это очень приятно, хоть и выворачивает душу наизнанку.

А в холле меня ждал удар, силу которого я не могла бы предугадать, даже если очень постаралась. Стоило мне только войти, как я увидела смеющихся Шевцова и врача-генетика, у которой была не так давно, и которая показалась мне довольно симпатичной. Он обнимал ее за талию и прижимал к себе. Я же испытала что-то настолько сильное и неприятное, что невольно рванула в свои апартаменты. Не могла даже смотреть на них.

Когда закрыла дверь и прижалась к ней спиной, поняла, что только что пережила приступ мучительной ревности. Вернее, сам приступ еще не прошел, а продолжал терзать душу. На глаза просились слезы, а воображение уже рисовало отвратительные картины чужой любви. И в центре всего был улыбающийся Даниил – такой, каким я его только что видела.

Слезы удержать не получилось, и те хлынули из глаз нешуточным потоком. И это меня разозлило.

– Ну какая еще ревность?! – сжала я кулаки и отправилась к окну. – Нет никакой ревности и быть не может. Это все чертовы гормоны!.. – бормотала я сквозь зубы, продолжая злиться на себя за порыв слабости.

Конечно, гормоны! Беременным свойственно рыдать по поводу и без, особенно во втором и третьем триместрах. Где-то я об этом читала, но оказалась неготовой. И проклятые слезы продолжали течь, как я ни старалась прогнать их. А перед мысленным взором стояло улыбающееся лицо Шевцова – беспечное, счастливое и какое-то очень мальчишеское. А еще безумно сексуальное.

– Ну конечно! Теперь ты решил подумать о сексе, – усмехнулась и пробормотала я. – Больше же не о чем думать беременной и одинокой женщине.

В дверь постучали, но видеть сейчас никого я не могла, да и не хотела. Надеялась, что это не Лора, наглости которой не занимать. Лоре все еще положено быть в постели, а наставления врачей она исполняет беспрекословно. Значит, это кто-то другой – постучат и уйдут. Ну а медсестра уже бы ворвалась в мои апартаменты – медсестры тут порой и стуком себя не утруждали.

Дверь за спиной приоткрылась, как определила я по характерному скрипу. И раздался знакомый мужской голос:

– Настя, у вас все в порядке?

Шевцов! Предмет моих терзаний решил самолично проведать меня. Только этого мне и не хватало! А еще эти дурацкие слезы…

Стыд охватил меня нешуточный, и я принялась стирать слезы с лица. Но разве получится уничтожить их следы так скоро? А Шевцов уже приближался ко мне. Я слышала его шаги, а вскоре и уловила его дыхание на собственной макушке.

– Настя?..

– У меня все хорошо, – торопливо проговорила, мечтая, чтобы он испарился раньше, чем увидел, что я плачу.

– Тогда, почему вы плачете?

Не испарился, заметил. Да и нетрудно было это сделать, хоть по тому же голосу, который дрожал как у жалкого труса. Да и говорить получалось только в нос.

– Уже не плачу.

– Но плакали же…

Мужские руки легли мне на плечи и захотелось крикнуть: «НЕ трогай! НЕ прикасайся! Так ты только все усложняешь!..» Из его ладоней по телу заструилось тепло, словно те были волшебные, целебные. Захотелось поежиться, чтобы удобнее угнездиться в этой неге. А еще откинуться спиной на надежную и широкую грудь. Но ничего из этого я, конечно же, делать не стала, попыталась высвободиться. Он не позволил и сжал мои плечи чуть сильнее. А потом и вовсе развернул к себе лицом.

Стыдно стало еще сильнее, и я невольно зажмурилась. А теплые пальцы уже коснулись моих щек, стирая дорожки слез.

– Так почему же вы плачете? – тихо повторил мой доктор.

– Это просто гормоны, – прошептала я, не в силах думать о чем-то еще, кроме того, что стоит он сейчас слишком близко и касается меня. Прикосновения такие нежные, ласковые, а от тела его исходит тепло, которое я отчетливо улавливаю. И плевать, что я зареванная и жалкая сейчас – безумно хочется посмотреть на его лицо.

Я распахнула глаза и сразу же наткнулась взглядом на его улыбающиеся губы. А потом и в глаза заглянула тоже, чтобы и в них прочитать ласковую улыбку.

– Гормоны? – уточнил он. – Возможно… Ваши гормоны сейчас активно участвуют в развитии плода, как и его – на вас. А еще вы безумно привлекательны. Как думаете, виноваты в этом эстрогены?

Он явно ждал моего ответа. Я же растерялась. Доктор вел себя по меньшей мере странно – говорил о моей привлекательности, задавал удивительные и непонятные вопросы. А еще он так смотрел на меня, что сердце в моей груди принялось биться какими-то нервными скачками. А в этом тоже виноваты гормоны?

– Не знаю, – отозвалась я, глядя на него как зачарованная, не в силах отвести взгляда.

– Я знаю – такая вы от природы. Безумно привлекательная и сексуальная. На вас хочется смотреть постоянно, вернее, любоваться вами. Думаю, вы и сами не подозреваете, насколько красивы, Настя.

Мое имя он произнес так, что захотелось спрятать пылающее к тому моменту лицо у него на груди. Снова мои глаза увлажнились, но на этот раз не от слез. Мой слух ласкали его речи, и он прекрасно об этом знал.