Надежда Волгина - Резус-фактор

К ночи похолодало, а одета я явно не по погоде. Выскочила из палаты, в чем была – в одном халате. Пока я только слегка подмерзла, но если так и дальше пойдет, то рискую околеть тут. И телефона, как назло, при мне тоже не было. Если бы был, то кому-нибудь, но позвонила, да хоть на ресепшн клиники. Оставалось надеяться, что сторож скоро закончит с чаепитием, или чем он там занимается, и вернется на свой пост.

Топтаться возле калитки было бессмысленно, и я направилась вдоль забора. А вдруг найду хоть какую-нибудь лазейку. Обычная сетка-рабица – не бетонное ограждение. А в таких сетках почти всегда есть дыры, которые проделывает всякое хулиганье. Да что там – сама когда-то была такой же. А уж сколько я лазала через такие дыры – за ранетками, например. Это же было любимое занятие в детстве. И крики хозяев с угрозами, что сейчас подстрелят нас дробью.

Прореху в заборе я не нашла, зато набрела на еще одну калитку – меньше центральной, совсем крохотную. И находилась калитка за домиком доктора. Так сказать, черный ход или лаз, что больше соответствовало действительности. Только вот, на мое несчастье, калитка эта тоже была заперта, да и выглядела она так, словно ей не пользовались лет сто.

Вот же невезение! А сейчас-то мне что делать? Несомненно, что еще один вход на территорию клиники отсутствует.

В домике доктора горел свет, и мелькнула мысль, что если постучу, он меня услышит и спасет. Только вот, перспектива такая казалась не очень заманчивой – что сделает со мной Шевцов, когда увидит на улице в такое время? Да еще и за территорией клиники. Но если выбирать между ночью на холоде и позором, второй все же менее суровый.

Я решилась и громко постучала в калитку. Думала, что придется делать это дважды, а то и трижды, но неожиданно дверь в дом (тоже черный ход) распахнулась, и на пороге появился Шевцов. Он был традиционно обнажен по пояс, что меня уже не удивило. Видно, дома он предпочитает ходить именно так. Ну и смотрел на меня доктор так, что захотелось сразу же уйти под землю.

– Что вы здесь делаете в такое время?! – спросили меня наисуровейшим голосом, попутно отпирая калитку и втягивая за руку в дом.

– Это получилось случайно. Ворота заперли раньше, чем я успела вернуться.

– А как давно вы бродите в таком виде? – окинул меня доктор взглядом с головы до ног.

Стыдно стало за халат и тапочки, но виду я не подала, напротив, выше вздернула подбородок.

– Совсем недавно.

Он завел меня в гостиную, где я уже была. Сейчас тут ярко пылал камин, и было очень тепло. По телу сразу же заструилась нега, а тепло проникло внутрь.

– Похоже, мне придется уволить половину персонала. Сторожа – за то что выпустил вас за территорию после отбоя. Дежурную сестру – за то что отсутствовала на посту во время отбоя. И еще пару человек – за халатное отношение к своим обязанностям.

– Увольнять точно никого не стоит, – храбро отреагировала я на его суровую отповедь. – Виновата только я, в чем чистосердечно и признаюсь. Можете выписать меня из клиники за нарушение больничного режима.

– И не подумаю, – усмехнулся Шевцов.

– И что же вы со мной сделаете?

– Для начала напою чаем. А потом и этот вопрос решу.

Он ушел на кухню, я же откинулась на спинку дивана и закрыла глаза. Хорошо у него тут – тихо, спокойно и как-то умиротворяюще. Мне еще в первый раз понравилось его холостяцкое жилище. А сейчас я только уверилась в этом. И почему-то я не сомневалась, что тут он в основном бывает один. Вспоминались, правда, слова Лоры, что водит Шевцов сюда баб. Но верить им мне почему-то не хотелось. Не сомневалась, что женщинам он нравится, но вот бабником его я уже не считала. И когда мое отношение к Шевцову изменилось, не знала.

Доктор вернулся с небольшим подносом, на котором стояли пузатый чайник, две чашки и вазочка с рахат лукумом.

– Не возражаете, если я составлю вам компанию? – вежливо поинтересовался он.

– Ну что вы! А мне разве не пора возвращаться к себе?

– Разрешаю вам задержаться ненадолго. Ведь я же здесь самый главный, – лукаво добавил.

Мне нравилось, что он сменил гнев на милость, и, кажется, больше не планирует придумывать мне наказание. Да и я сама уже себя наказала – не дай бог мне сейчас разболеться!

– Вот, выпейте это, – протянул мне Шевцов две желтые драже.

– Что это?

– Витамины, чтобы остановить простуду. Ну и чай я заварил специальный – с имбирем и сушеной малиной. Он и витамины сделают свое дело.

– Да вы настоящий знаток чая! – невольно восхитилась я.

– Просто я люблю этот напиток и часто пью, – пожал Шевцов плечами. – Так что вы делали на улице в такое время?

– Провожала Славу.

– Кого? Это того парнишку, который угнал у дяди машину? – вспомнил доктор.

– Его. Он сегодня приходил к ребенку и его маме, но его выгнали, – печально произнесла я.

– И вы не смогли оставить так этого дела. Посчитали нужным утешить горе папашку, – кивнул Шевцов, а я разозлилась.

– Нет. Я вышла поговорить с ним по просьбе Наташи.

– Вот именно. И что самое интересное, попросила она именно вас об этом.

– И что же в этом интересного?

На что это он намекает – что я в каждой бочке затычка, и мне больше всех надо? Осознавать это было неприятно.

– Да то, что люди интуитивно знают, кого и о чем можно просить. Не все, но многие. Вот и в вас эта девочка разглядела натуру неравнодушную к чужим проблемам.

– Это плохо? – внимательно посмотрела я на него.

Вроде говорит серьезно, даже вдумчиво, не издевается.

– Нет. Это хорошо. Для всех, кроме вас.

– Не очень понимаю вас.

– Могу попробовать объяснить, если хотите.

Мне нравилось, как Шевцов смотрел. Не только на меня, а вообще на людей. Пристально, но не слишком. И неравнодушно, не вскользь, поскорее стараясь отвести взгляд. А такое свойственно многим, кто просто не может смотреть другому человеку в глаза. Взгляд же доктора казался мне открытым, жаль, прочитать в нем ничего не получалось.

– Хочу.

Я хотела разговаривать с ним, потому что это мне тоже нравилось. Его спокойная манера выдавать тщательно взвешенные слова. Он говорил о том, что знал наверняка, а не обо всем подряд, что тоже многие любят. И да, мне интересно стало, какой же он видит меня.

– То, как вы интересуетесь чужими проблемами и пытаетесь решить их, наводит меня на мысль о защитной реакции.

– И от чего же я защищаюсь?

– От собственных проблем, на которые уже очень давно перестали обращать внимание. Вы их решаете только в том случае, если проблема вносит дискомфорт в вашу жизнь. Если же она просто идет попутно, рядом с вами, вы даже не обращаете на нее внимания. Вы предпочитаете участвовать в жизни других, чем пытаться что-то изменить в своей, сделать ее лучше.