Надежда Михайловна - Нужным быть кому-то (СИ)

Гостевая комната была больше всей их двушки, два приличных дивана, какие-то столики… приглушенный свет от небольшого светильника не позволял рассмотреть всё, а в углу на маленьком мягком диванчике уютно посапывал Санька. Горшков тихонько подошел, посмотрел на него и вздохнул:

— Располагайтесь, и спокойной ночи!

— Мариночка, девочка, ты приглядись к Саше повнимательней. Он только с виду жёсткий, поверь, за таким мужиком как за стеной. Саньке такой папа — это как Божий подарок, подумай, может, все-таки сможешь с Сашей выстроить нормальные отношения? Я на тебя давить не хочу, но ты же сама видишь, как они оба расцветают, когда рядом. Сыночек-то, земля ему пухом, ни разу даже не пожелал увидеть свою кровиночку, а Саша от себя с трудом отпускает!!

Баба Лена вскоре тоже уснула, а Марина все перебирала сегодняшний вечер «в кругу семьи»…

Да и какое притворство? С возможностями и положением Горшкова он мог найти себе и фотомодель и богатую невесту, а зацепился за них, едва сводящих концы с концами.

А Горшков, на удивление, начал задремывать за документами, плюнул, принял душ, и быстренько пошел спать. И засыпая подумал:

— А здорово, когда семья под боком! Ещё бы Маришку рядышком… — и сам себя тормознул, — не спеши, Лихо!

В Каменке в пятницу Мишук привез жену и сыночка. Передав его бабе Тане, притворно вздохнул:

— Чистый Ванька или Колька, от нас с тобой, маманя, совсем ничего!

— Да, Шишкин истинный!! — с нежностью глядя на малыша, подтвердила баба Таня.

— Зато Аришка моя, ну, литый Мишка, — не остался в долгу Ванька, он ловко забрал у бабы Тани малыша.

— Ну, здорово, племяшик! — племяшик заворочался.

— Во, точно Шишкин, сразу своих признал!! С таким-то папою, ой, шпана будет!

— Папа, может, уже серьёзный! — Мишук бережно обнимал жену.

— Ага, не прошло и недели как грудями тряс!

Баба Таня понесла маленького в дом.

— Пойдем, Настя, эти Анчутки языками зацепилися, не скоро устанут!

Настя улыбалась:

— Татьяна Макаровна, я, может, и влюбилась-то из-за этой вашей Шишкинской манеры не унывать никогда. Лежит, весь перебинтованный, бледно-зеленый, едва говорить может, а глаза хитрющие, и слабым голосом на свидание приглашает. Вот и ходила полгода на свидание сначала к кровати. Потом на диванчик в коридоре, а потом и в парк при госпитале, там и замуж позвал… — она засмеялась, — цветов с клумбы надергал для «как надо»!

— А у них завсегда так, шиворот-навыворот, Никифор-то, батя ихний, с армии как пришел так и углядел меня-то. А против него я как комарик, мелкая, языкастая — чистый Мишка в женском обличье, ну посмеялась пару разов над ним. Идем так-то с девками с дальнего поля, он на мотике тарахтит, подъехал к нам, притормозил… меня в охапку и газу… Орать-то не могу, пылища кругом, привез в сельсовет, а там уже все и готово, заранее сговорился ведь. Вот и поженили, он меня по деревне-то на руках и нёс к себе в хату, это потом уже мы потихоньку дом-от достроили. У детей-то стать — Шишкинская, только Мишук да Еленка немного мое-то выхватили, а шебутные-то они в меня, Никифор, он много спокойнея меня был. Гордился всегда и женой и детями, радовался, да вот вишь, рано ушёл… Ванюшка совсем малой остался, три года как сравнялось, но ничё, все выросли людьми.

Теперь в доме Шишкиных появился «царь» — Егорушка, папа Миша боялся взять его на руки:

— У меня такие грабли, а он маленький, как-то боязно.

Баба Таня, наоборот, с удовольствием нянчилась с ним — получилось, что до рождения малыша три года не было пополнения у Шишкиных.

Малыш очень понравился Лёшкиным детям. Увидев его первый раз Варя воскликнула:

— Ой, он смотрит, у него глазки открыты!

Обе с удовольствием катали коляску по двору, в отличие от сорванца-Аришки, постоянно убегавшей в поисках приключений.

В понедельник улетали «заморские гости», Сара взяла с Калининых обещание, что в конце сентября — начале октября они прилетят к ней, пока срок беременности небольшой и можно съездить, не опасаясь последствий.

Дед Игнатьич на неделе собирался с Лёхой в школу — ту, где учился Макс Ситников.

Валя попросила свою коллегу — пожилую учительницу начальных классов пообщаться с Лёхой, чтобы примерно представлять уровень его знаний. Та погоняла его по счету, письму, чтению и сказала, что по знаниям он спокойно может учиться со сверстниками в третьем классе, а по рассуждениям он где-то на уровне двенадцати-тринадцатилетних детей. Сказала, что проблем с ребенком не будет, он ответственный, этакий серьёзный мужичок.

— Побольше бы таких разумных детей в каждом классе, намного легче с такими!

Мальчик же заметно вытянулся, поздоровел, загорел, с утра до вечера были какие-то дела с деревенскими пацанами, постоянно куда-то спешил, но каждый день с детьми ездил по полевым дорогам на велосипедах, утешал, если где-то ободрали коленки, заплетал косички, ругался, если не слушались Марь Иванну.

Девицы тоже подросли, стали совсем самостоятельными, обожали собирать грибы. Дед Ленин посмеивался:

— Молодые глаза, они вострые, я один гриб, они уже пяток!

Больше всего полюбились им лисички, дружные семейки рыженьких грибов собирали тщательно, даже самые маленькие находили. У Ульянова хранились деревянные ножики, которые как раз годились для срезки грибов.

Валя с Калининым купили им крестики, в субботу их окрестили, а к вечеру Иван расклеился, опять прихватило сердце, от Лёшки не укрылось его болезненное состояние, и внук заистерил, что было на него совсем не похоже:

— Дед, давай лечись, дед, не болей, а? — У мальчишки в глазах стояли слёзы, Козырев обнял его, тот шмыгая носом, сказал. — В больницу или ещё куда ложись, только не болей! Ты нам обещал!

— Не паникуй, мы, Козыревы, живучие! Пожалуй, в санаторий соберусь, справитесь без меня-то?

— Справимся, справимся! — всё ещё шмыгая, проворчал внук.

Дед озадаченно подумал про себя: «А ведь я и не помню, чтоб он когда ревел, насупится, вредничает, а ни слезинки, сейчас же едва сдерживается, надо впрямь подлечится, малы они у меня ещё!»

Дед прилег, а Лёха пошел к Вале, как-то привык он все свои печали нести к ней.

— Что, Лёш?

— Да дед опять болеет! — он горестно вздохнул.

— Может, скорую?

— Да нет, он таблеток напился, заснул, а я так боюсь, — он сглотнул.

— Не паникуй, подлечится твой дед! Надо будет — свяжем его по рукам и ногам и отвезем в санаторий!

Лёшка представил связанного деда и хихикнул.

— Ладно, пойду я, Палычу скажи!

Палыч в наглую в понедельник вместо работы отвез Игнатьича в клинику, оставил там и поехал на работу.

Феля расстроилась:

— Вот ведь упёртый баран! Вовка на тебе его лечение, может, права Валюшка твоя — вязать чудика и в санаторий отвезти?