Надежда Михайловна - Нужным быть кому-то (СИ)

— Думаю, будем!

— Она улыбнулась:

— Какой ты серьёзный?

— Я — всякий!

— Ты рисовать, часом, не умеешь?

— Не, вот Санька Горшков к вам через год придет в первый класс, тот да, рисует здорово.

Галина Васильевна как-то ловко повела разговор и через десять минут они разговаривали как давние знакомые. Вышел дед, познакомился с «класснухой», высказал надежду, что внук будет нормально и учиться, и вести себя. Они собрались уходить, когда на весь коридор заорал вывернувшийся из-за угла Макс:

— Козыревы! А ну, стойте!

— Максим! — одернула его директриса, выглянувшая на крик из кабинета, — когда ты повзрослеешь?

— Ой, нескоро, Капитолин Пална! Меня не переделаешь! Извините, конечно! — он обаятельно улыбнулся, директриса вздохнула:

— Такая умная голова и такому дурному хозяину досталась!

— Вот, и я про то же! Игнатьич, вы ща далеко?

— В деревню, мы там до понедельника, потом уже приедем.

— Э-э-э, меня с собой возьмите, я давно в вашу тьмутаракань хотел забраться.

— Поехали, прямо сейчас.

— Ща, бате отзвонюсь, он прямо как маленький стал, везде меня пасёт! Бать, я с Козыревыми на пару дней в их деревню рвану, не волнуйся! Не, не вру! Не! Игнатьич, скажи ему сам!

Иван подтвердил, что Макс с ними поедет.

Макс выдохнул:

— Чёт мой папаня сдавать стал, мотор барахлит, вот я и докладываюсь ему ежедневно, как в детском садике. А что сделаешь, жаль старикана, волноваться совсем нельзя.

— Макс, твоему старикану ещё и шестидесяти нет, какой же он старикан?

— Э-э-э, Игнатьич, я любя его так зову, если честно, сильно гоняю за его сердце, батя ж у меня самый что ни на есть… Короче, берегу как могу, вот даже тусовки забросил, на деревню, вишь, меняю.

Козырев покачал головой:

— Балабол ты, Макс.

— А не всем серьёзными быть!

Всю дорогу Макс с Лехой болтали обо всём, несмотря на свои двадцать пять, умел Ситников найти общий язык с мелюзгой, а с Лехой у них давно была дружба-фройндшафт, по выражению Макса.

В Каменке он мгновенно перезнакомился со всеми, тут же скинул свой навороченный прикид, оделся в старые шорты и футболку, выданные ему бабой Таней.

— От кого надо было крапивою-то гонять в детстве! — резюмировала она.

Макс хохотнул:

— Поздно! Что выросло — то выросло!

— Ай, и не переживай, заслужишь и достанется.

— Верю! Вы, мадам, можете!

Лёшка побежал на поле где уже вовсю занимались пацаны, любопытный Макс пошел следом, посмотрел, отпуская конкретные замечания, а в конце тренировки не выдержал:

— Миш, сто лет не занимался, давай разомнемся!

— Что у тебя?

— Восточные единоборства!

— Давай!

Оказалось, что у Макса при всей его кажущейся худобе весьма натренированное тело, как они боролись с Мишуком… все смотрели затаив дыхание, встретились два равных мастера, на ребячий одобрительный гул подтянулись Иван с Палычем, удивились, что их тусовщик, оказывается, очень даже неплохой борец.

Закончив такую интересную тренировку, Мишук с уважением подал Максу руку:

— Некоторые приемы покажешь мне, незнакомые, где так научился?

— Да, в Лондоне, чтобы от скуки не помереть, записался в клуб, вот, там и подучился.

— Красава!

— Ты тоже, служивый, силен!

— Ну Макс, ты даешь! — восхитился Калинин.

— Я ваще кладезь талантов, неоцененный, правда…

Козырев только усмехнулся:

— Сколько я тебя помню, хоть раз бы не нашёлся что ответить…

Большой ребёнок же с гиканьем и свистом понесся к речке, плавал долго, дурачась и истошно вопя, вылез с мурашками на коже, но довольный… донельзя.

— Лех, завидую, у тебя ещё столько детства впереди, а у меня поезд уходит!

У Шишкиных Макс дотошно лез везде, выспрашивал и интересовался всем, баба Таня в конце-концов не выдержала и замахнулась на него полотенцем:

— Уйди с глаз моих! Мои семеро меня так не утомляли!

— Ну и пожалуйста, пойду по деревне пройдусь, может получится чё замутить!

— Ива-а-ан, — простонала баба Таня, — где ты его взял? Это ж невозможный человек!

— Но обаятельный! — загоготал Макс. — Всё, не буду больше, чесслово! Ты, бабуль, мою проверку выдержала, люблю я так на прочность проверять людей.

— Ах ты, аспид!

— Пойду я, к Козырям схожу или, вон, до Палыча, — он почесал макушку, — его, правда, моя дурь давно не впечатляет, привык. Слышь, бабуль, а танцульки у вас тут бывают?

— А не боишься, что нюх начистют за девок-от?

— Ежи голых поп не боятся!

— Танцы в пятницу-субботу, а сегодня среда.

— Опять облом! А может где-нить вечерами на посиделки собираются? — Проснись, нас обокрали! — ответила баб Таня, — Посиделки-то в моей юности уже закончились.

— Да? Вот незадача! — почесал макушку Макс, — и чё мне делать?

— Эвон иди яблоки посрывай, да не тряси, которые на зиму в лёжку, их по одному срывать надо. Я-то росту не имею, а ты как раз оглобля, достанешь.

Макс чмокнул её в щёку:

— Эх, славная ты бабуля, я с тобой знаться буду! Давай тару и показывай фронт работ!

И вскоре, фальшивя и горланя на всю улицу «Сердце, тебе не хочется покоя!» снимал яблоки. Приехавший с работы Ленин не выдержал, пришел и слёзно попросил заткнуться, его кот по весне и то душевней поёт.

— Ну вот, — нисколько не обидевшись, сказал Макс, — никто не оценит мою тонкую натуру.

Набрал полные три ящика яблок, до остальных уже не дотягивался, притащил их бабе Тане и пошел потрепаться за жизнь к Калине.

Пока трепался, сожрал две тарелки борща, большой кусь мяса с картошкой, штук восемь пирожков с литровой кружкой молока, и наконец отвалился от стола.

— Макс, ты троглодит, тебя не прокормишь, — с шутливым ужасом глядя на него, засмеялась Валя, — тебе только на поварихе жениться надо.

— Чё это вдруг? Нее, это я здоровую деревенскую пищу сто лет не ел, а так, не, я скромненько кушаю!! — А ваще, Калина, я тебе говорил уже, что у тебя жена красава, но ща… эх, Валь, отбил бы у кого другого, точно, за один борщ на руках носить бы стал.

— Макс, у меня есть братик младший Лёшка и сестрички его, давай я тебя в старшие братики возьму?

— Чё, всерьёз? Я согласный!! УУУ, какая у меня сестричка появилась!!! — Он подумал, — э-э-э, я тогда совсем из многодетной семьи: ты, Козырята, там, может, бабулька Шишкина внучком возьмет, на полставки? Палыч, а жисть-то налаживается! А если совсем всерьёз — хорошо у вас, тепло, иногда буду наезжать, можно?

— Конечно, дядя Макс, — ответил Палыч.

— Максимушко, подь-ка сюда! — позвала баба Таня.

— О, Максимушкой меня никто ещё не звал! Иду, бабуль!

Баба Таня заставила его опустить в подвал ящики с уже уложенными в солому яблоками, потом разжечь самовар, потом помочь ей накрыть стол под яблоней… Макс дурачился, но с удовольствием выполнял все её команды.