Рейчел Липпинкотт - Все это время

– Больше я не улитка, – говорит она, приближаясь ко мне.

Я через голову стягиваю свитер, стираю кровавый порез со лба, потому что эта рана больше не имеет надо мной власти.

– Я тоже больше не тот, что прежде.

Марли снимает с головы щупальца. Я сбрасываю кроссовки.

Одно долгое мгновение она смотрит на меня, потом мое сердце подпрыгивает к горлу: Марли медленно снимает свое трико, обнажив гладкую кожу. Мы не сводим глаз друг с друга, электричество между нами становится всё ощутимее, и в конце концов я больше не в силах выносить разделяющее нас расстояние.

Вскоре мы стоим друг перед другом в одном белье, сбросив свои старые личины. На Марли молочно-белые трусики и бюстгальтер. Я умираю от желания прикоснуться к ней и не смею. Мы еще никогда не оставались наедине вот так, никогда даже не говорили об этом. Всё, что случится дальше, полностью зависит от Марли.

Поэтому я жду, но не могу не пожирать ее глазами. Она так прекрасна.

– Я… еще никогда этого не делала, – тихо произносит она.

Поднимаю глаза, и наши взгляды встречаются.

– Нам необязательно это делать. Марли…

– Я хочу, – говорит она. Ее щеки краснеют, но взгляд остается твердым. Уверенным.

– С тобой, – продолжает Марли, делая шаг ко мне.

Она застенчиво рассматривает меня, гладит мои руки, шею, грудь. Уверен, она чувствует, как под кончиками ее пальцев мое сердце бьется, почти взрывается от ее прикосновения.

– Я тут умру, – бормочу я, когда ладонь Марли скользит по моему животу.

– Я… не знаю, что делаю, – шепчет она и неуверенно смотрит на меня снизу вверх.

– Ты меня убиваешь, вот что ты делаешь, – хрипло выдыхаю я.

Мы начинаем смеяться, и нервное напряжение немного спадает. Притягиваю ее к себе, и ее руки обнимают меня за шею, пальцы зарываются в мои волосы.

– Ты уверена, что хочешь этого? – спрашиваю я.

Мне нужно знать наверняка. Нужно, чтобы Марли была уверена.

– Да, я… – Ее пальцы крепче сжимают мой затылок, зрачки кажутся огромными в бледно-желтом свете фонарей. – Я люблю… – начинает было она, но умолкает. Мягко целует меня и шепчет еле слышно: – Мне… очень хорошо. – Она прислоняется лбом к моему лбу.

Смотрю на ее губы, наши дыхания перемешиваются.

Весь мир отступает куда-то на второй план, остаемся только мы двое. Сжимаю ее лицо в ладонях, нежно провожу большими пальцами по щекам. Я всё понимаю.

– Мне тоже очень хорошо, – шепчу я, понимая, что это значит.

Я чувствую то же, что и она.

Марли целует меня, и я подхватываю ее на руки, а она обвивает ногами мою талию. Я несу ее по коридору, открываю дверь в подвал, и вскоре последние разделяющие нас остатки одежды летят на пол.

Несколько часов спустя темноту разрывает скрежет металла о металл и стук тяжелых дождевых капель о крышу моей машины. Резко открываю глаза и вижу огромную дыру в лобовом стекле, сквозь нее на меня льется дождь, так что вся моя одежда промокла, а на соседнем сиденье уже собралась лужа.

Вижу, как хаотично вращается подвешенный к зеркалу заднего вида диско-шар, в нем отражаются красные огни, отчего струи дождя тоже кажутся красными.

Как кровь.

Пытаюсь сдвинуться с места, встать, но я парализован, пригвожден к месту. Кричу:

– Помогите!

Но из горла вырывается только хрип.

Хватаюсь за ремень безопасности, и тут мое внимание привлекает звонок – это звонит телефон на центральной консоли: мобильный вибрирует, сдвигается с места, подползает ко мне. Мое сердце останавливается, когда я вижу имя на экране.

ЗВОНИТ КИМБЕРЛИ.

Открываю глаза, дико оглядываюсь по сторонам. Я у себя в комнате, в постели.

Понимаю, что мне просто приснился кошмар, но дыхание всё равно вырывается из груди неровными всхлипами. Пытаюсь успокоиться, слушаю, как свистит за окном ветер. Какой низкий, жуткий свист, да еще и трава во дворе шуршит – идеальное музыкальное сопровождение для фильма ужасов. Опять моя ушибленная голова меня подводит. Впрочем, на этот раз я знаю, что это был просто сон.

Марли прижимается к моей спине, согревая и успокаивая. Остатки паники покидают меня, я вздыхаю с облегчением.

Марли придвигается ближе ко мне, ее тепло действует на меня умиротворяюще. Поворачиваюсь на другой бок, чтобы прижать ее к груди, и мои легкие словно сковывает льдом.

Рядом со мной лежит Кимберли. Вместо носа у нее кровавая дыра, ее дыхание щекочет мне лицо.

Оно теплое. Я подскакиваю и отшатываюсь, но Кимберли крепко меня держит, не давая сбежать.

– Не делай этого. Не покидай меня, – настойчиво говорит она.

– Нет! – пронзительно кричу я, резко садясь. Пытаюсь вздохнуть, ловлю ртом воздух. Чувствую, как Ким шевелится рядом со мной. Отпихиваю ее.

– Кайл. Эй, что случилось? – спрашивает она.

Я чувствую ее запах.

Это не Кимберли.

– Всё хорошо, – шепчет она.

Это не Кимберли.

Цветки апельсина и жасмин. Марли. Открываю глаза и смотрю на ее лицо, разглядываю знакомые веснушки, мягко очерченный подбородок, нежные губы.

– Это просто сон, – говорит она, прижимая ладонь к моей груди, прямо напротив заходящегося сердца. – Я здесь. Я рядом.

Притягиваю ее к себе, и все кошмары исчезают, образы искореженной машины и кровавого дождя окончательно рассеиваются, уплывают прочь – остается только настоящее.

Дни пролетают быстро. Я работаю в газете, а свободное время провожу с Марли. Декабрь подкрадывается неожиданно. Вскоре Мейн-стрит полностью преображается, становясь воплощением зимней сказки.

И каждый день Марли всё больше выбирается из своей раковины.

Выглядываю на улицу: за окном падает снег, тротуары заполнены народом – Зимний фестиваль в полном разгаре.

Между уличными фонарями натянуты гирлянды, перевязанные лентами, на углу улицы хор поет гимны; в воздухе витает такой сильный аромат хвои и корицы, что затмевает даже воспоминания о запахе дезодоранта, которым Сэм пользовался в девятом классе.

Перед витриной магазина игрушек собралась толпа детей: от их дыхания запотело стекло витрины, они смотрят, как игрушечный поезд ездит кругами по миниатюрному ландшафту.

– Неужели в наше время дети еще играют в поезда? – спрашиваю я Марли. Ее щеки и нос покраснели, на шее повязан толстый желтый шарф. – Что, правда?

– Думаю, да. – Марли берет меня под руку, полной грудью вдыхает воздух, пропитанный запахами хвои и корицы, и ее губы растягиваются в улыбке. – Не думала, что мне понравится. Каждый год мама пыталась уговорить меня пойти с ней, но с тех пор как Лора…

Целую ее в макушку.

– Спасибо, что пошла со мной.

Я почти исчерпал свое красноречие, убеждая Марли составить мне компанию, но вчера она наконец согласилась – возможно, наши походы в кино и в кафе, расположенное рядом с редакцией «Таймс», помогли ей немного расслабиться.