Синти Шелтон - Ресторан Мари Дюпьер

Первым к холсту подошел приятель Тадеуша. Несмотря на все признаки тяжелейшего похмелья, он старался выполнить свою работу добросовестно: несколько раз он отходил от картины, потом возвращался, наклонялся, чтобы разглядеть отдельные мазки. Наконец он важно кивнул Тадеушу, и тот, едва взглянув на холст, сказал: «Беру».

На следующий день поляк заплатил наличными, и Роберта стала богаче на несколько десятков тысяч долларов. Ей предстояло еще закончить свои легальные дела в Амстердаме, после чего она собиралась устроить себе каникулы — теперь она вполне могла себе это позволить…

Она согласилась отметить успех «операции» с Кнутом и Хельмутом — Хельмут все-таки очень нравился ей.

Но в ресторане, слушая болтовню Кнута о живописи, он был грустнее, чем в их первую встречу на «Сонном ките». Она подумала, что, наверное, ему пришлось отказаться от собственного творчества, чтобы стать мастером подделки. И похоже, Хельмут был таким же одиночкой, как и она сама. А ей пора научиться уважать чужой выбор.

Между тем подвыпивший Кнут перешел с искусства на предпринимательскую, точнее, мошенническую деятельность. Он так увлекся, что стал рассказывать о каком-то своем приятеле, обладавшем особым даром убеждения, благодаря которому мог надувать кого угодно.

— …А какой актер! — восхищался тогда Кнут. — Он канадец, но если бы мы с ним соревновались, из кого выйдет лучший немец, он бы точно победил. Я нарисовал его портрет, но, мне кажется, ничего не получилось: какой-то опереточный персонаж стоит посреди улицы. Впрочем, об этой картине меня уже несколько раз спрашивали.

…И сейчас Роберте пришла в голову мысль: уж не о портрете ли этого Алекса-Мишеля-Рудольфа рассказывал тогда Кнут? Все это может быть связано с бумагами, которые оказались у Натали. Хорошо бы их посмотреть.

Да, замечательные были времена! Сейчас такая операция уже ни за что не прошла бы…

На следующее утро Натали подписала предварительные бумаги по контракту и решила вернуться в Лондон на машине. Из бюро проката автомобилей она выехала на почти новом синем «ауди». За рулем у нее будет время все спокойно обдумать.

Она оплатила гостиничный счет на неделю вперед. Пусть Терри поживет в Париже один, может быть, это пойдет ему на пользу — ведь он так стремился к свободе. Во всяком случае, ей он сейчас совершенно не нужен…

Ее мысли вернулись к работе. Несколько склок между банком и его клиентами… Фактически банк нанял ее для того, чтобы попытаться стабилизировать свое шаткое положение. Натали льстило, что ее, иностранку, французы сочли достаточно изобретательной и дотошной, чтобы заставить клиентов вернуть ссуды.

Она уверенно вела машину. На лобовом стекле появились пунктирные дорожки первых дождевых капель.

Она включила дворники.

Надо же, как в этот раз подействовал на нее Париж! Выложить двум совершенно незнакомым женщинам такие интимные подробности. Это было совершенно непохоже на Натали Гарднер — собранную деловую женщину, какой ее обычно знали окружающие.

Искать Алекса, или как они его там называли? Но зачем? И зачем она, глупо расчувствовавшись, пообещала этим женщинам, что поможет им в поисках?

Вообще-то, найти обычного человека в Европе не так уж трудно. Каждый где-нибудь да числится: банки, налоговая полиция, страховки… Но Алекс? Три женщины знали его под разными именами. Кто он? Спецагент? Представитель криминального мира? Скорее второе. У Натали были приятели в Скотленд-Ярде, она могла бы обратиться к ним. Но как она объяснит свой интерес к этому человеку? Не рассказывать же им правду!

Она вспоминала своих новых знакомых и по профессиональной привычке анализировала, можно ли доверять их историям. Хозяйка гостиницы и ресторана — искренняя и простодушная. И у нее дочь от этого человека. Почему же она все-таки не обратилась в полицию? Его бы уже из-под земли достали. Нет, похоже, она говорила правду… Другое дело — ее подруга. Той явно есть что скрывать — она обдумывала каждое свое слово…

Полил такой сильный дождь, что пришлось сбавить скорость. Остальные машины тоже еле ползли. В противоположное окно ее «ауди» постучали из соседней машины. Ничего не видя из-за дождя, Натали дотянулась до ручки и опустила стекло. Из окна ползущего рядом микроавтобуса к ней тянулись мохнатые лапы. Следом за ними высунулась страшная клыкастая морда какого-то невиданного зверя.

Сначала Натали опешила, но из автобуса донесся хохот. Клыкастая морда оказалась маской, а снявший ее человек театрально раскланялся.

Три дня в Швейцарии пролетели для Флер незаметно. Свою мечту встретить в горах принца она позабыла, как только очутилась на склоне. После душного Парижа воздух Кран-Монтана кружил голову, вызывая ощущение эйфории. Кататься на лыжах было так легко и приятно, как будто она занималась этим всю жизнь, — траверсы, развороты, прыжки получались сами собой.

На время затмения жизнь курорта замерла. Лыжники спустились к отелям, служащие, прервав свое непрерывное суетливое движение по поселку, уставились в небо через закопченные стекла. И только несколько дельтапланеристов до последнего момента продолжали парить в небе.

Флер не знала, что ее занимало больше: происходящие с солнцем метаморфозы или ажиотаж, творившийся на земле. Она с интересом разглядывала людей вокруг. Большинство из них стояли небольшими группами и, глядя в небо, перекидывались замечаниями или обменивались познаниями в области астрономии. Компания из десяти молодых людей приблизительно ее возраста бодро вытанцовывала под музыку хаус, доносящуюся из переносного магнитофона. Еще одна группа, постарше, разлеглась на принесенных заранее ковриках чтобы без помех наблюдать затмение. Какой-то странный человек сидел на земле, прижавшись спиной к невысокой каменной ограде, и не отрываясь смотрел в портативный телевизор, стоящий перед ним. Флер заметила огромный объектив телекамеры со значком «Антенн-2» [6] Название французского телеканала. , который старательно шарил своим стеклянным глазом по лицам публики. В какой-до момент девушка заметила, что камера нацелена на нее. Ничего не оставалось, как помахать ей рукой и улыбнуться.

Неподалеку от оператора Флер заметила две знакомые фигуры. Жюли и Ребекка, сестры-близнецы, были одеты в одинаковые тонкие серебристые лыжные костюмы — под ярким солнцем было так тепло, что невозможно замерзнуть, даже лежа на снегу. Но оптические приборы, сквозь которые сестры разглядывали солнце, различались: Жюли пользовалась закопченным стеклом, купленным, очевидно, у оборотистого местного жителя, а Ребекка надела специальные очки, привезенные из Парижа, — Флер видела такие неделю назад в магазине на их улице.