Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

– На самом деле героин совсем не вреден, – объяснил он. – Вред по большей части идёт от веществ, которым его бодяжат.

– В них тоже есть эти вещества.

– В этом – да, – сказал он. – Но я заказал себе кое-что покачественнее. Оно не так сильно разрушает тело. Я смогу получить его на следующей неделе. Его хватит до моей смерти.

– Боже, Дэнни, – крикнула я. – Что с тобой случилось? Мне что, похвалить тебя за то, что ты можешь достать себе наркотики получше, чем все остальные?

– Ты вообще не обязана ничего делать. Это только моё решение.

Он принёс кофейную ложечку, капнул на неё лимонной кислоты и вытряхнул туда белый порошок. Потом поднёс снизу зажигалку.

– Дэнни! – закричала я. – Брось это дерьмо!

– Я не буду спрашивать у тебя разрешения, и ты не сможешь меня удержать!

Он взял одноразовый шприц и иголку и соединил их. Внезапно у меня внутри всё запаниковало.

– Ты вообще знаешь, как это делается? Это ведь тоже опасно.

– А ты знала, – сказал он, наполняя шприц героином, – что самой большой опасностью при приёме наркотиков является заражение ВИЧ? Забавно, правда?

– Сейчас умру со смеха. Ты знаешь, что делать? – повторила я свой вопрос.

– Даже полумёртвые наркоманы справляются. Не может быть, чтобы это было сложным.

– Ты не можешь сразу вколоть себе героин. От такого ты можешь умереть. Такое нужно сначала покурить.

По крайней мере, я так думала. Разве не так объясняла Кристиана Ф. из «Станции Зоо»?

– Точно не стану курить. Это же отвратительно. Доза здесь маленькая, ничего не случится. Кроме того, я уколюсь не в вену, а просто под кожу. Так эффект слабее.

– Ты совсем тронулся.

– Это я понимаю, но тронутые умирают легче.

Дэнни приподнял кожу правой руки пальцами так, что получилась складка. Затем ввёл иглу и, не колеблясь, опустошил шприц. Несколько минут мы ждали. Ничего не происходило.

– Что ты чувствуешь? – спросила я через некоторое время.

Дэнни пожал плечами. Его движения стали медленнее, чем обычно.

– Очень странно. Всё какое-то нереальное, – описал он своё состояние. – Кроме того, мне плохо.

– Так тебе и надо, – заявила я.

Но он уже не слышал меня. Он просто завалился на бок и, свернувшись, остался там лежать. В той же позе, что и Лайка, которая лежала в корзине у противоположной стены. Они спали поверхностно и тревожно, но всё же спали. Я тоже хотела спать, нырнуть в другой мир и всё забыть. Внезапно мне захотелось, чтобы Дэнни и мне дал героин. Даже если он только частично давал забыться, как он однажды сказал, то мне он тоже был нужен.

Уже светало, когда я взяла покрывало и легла к нему на пол. Несмотря на жару в доме, он был ледяным. Я прижалась к нему и накрыла нас обоих покрывалом. Это был первый и единственный раз, когда он не проснулся, почувствовав, что я легла рядом.

Лайка тоже встала со своего места и свернулась рядом с Дэнни, тесно прижавшись к нему, как будто хотела мне помочь согреть его. Я смотрела на обоих и слушала их дыхание, пока с нетерпение ожидала сон, который избавит меня от всего этого. Я всё время задрёмывала, но тут же просыпалась, потому что боялась упустить Дэнни из виду. Слишком велик был мой страх, что он отравится, как Кристина.

Был уже почти полдень, когда он наконец открыл глаза. Я ещё ни разу не видела, чтобы он так долго спал.

– Как ты себя чувствуешь? – сразу спросила я.

Дэнни несколько минут, ничего не понимая, смотрел на меня, пока наконец медленно не поднялся. Он растерянно потряс головой.

– Я чувствую себя, как будто свалил на бегу стадо буйволов. Что произошло вчера?

– Ты укололся этой дрянью! – укоризненно сказала я.

– Да, это я знаю. А потом? Что было потом? Я ничего не могу вспомнить.

– Ты спал. Больше ничего.

– До обеда? Чепуха. Тогда снотворное – детский лепет по сравнению с ним.

Дэнни всё ещё казался растерянным. Ему не было свойственно тратить столько времени, чтобы окончательно проснуться.

– Дэнни, не делай этого больше, – попросила я его. – Пожалуйста. Я полночи тряслась за тебя.

Кто-то потряс меня за плечо; я не хотела просыпаться. Я хорошо и спокойно спала, мне снилось что-то прекрасное, чего я уже не могла вспомнить. Несмотря на это, мне хотелось обратно в этот сон. В последнее время я почти не спала спокойно, не говоря уже о том, чтобы мне снились красивые сны.

– Даки. Просыпайся, Даки.

– А? Сколько времени?

– Половина второго.

– Дня? – в ужасе спросила я.

– Ночи.

– Господи, тогда дай мне поспать, – проворчала я и зарылась в подушку.

– Ночь прекрасна, – прошептал он. – Звёздная и тёплая. Можно посидеть в свитерах на улице.

– Для этого мне нужно вставать посреди ночи?

– Да.

– Боже, Дэнни… Ты точно ненормальный.

– Я знаю, – тихо ответил он. – Я никогда не утверждал обратное. Ты встаёшь?

Я сонно встала, нырнула в свитер Дэнни и надела кеды. В дурном настроении я вышла за ним. Иначе он всё равно не даст мне поспать. Лайка радостно прыгала позади.

Дэнни расстелил на траве одеяло. Он лёг на него, скрестил руки за головой и уставился в небо.

Как часто он это делает?

Ночь действительно была неожиданно теплой для середины октября. Я положила голову на его живот, и мы принялись молча рассматривать ночное небо. Он – думая о чём-то своём, я – стараясь не заснуть.

– Я должен тебе что-то сказать… – начал он.

Я села. Дэнни тоже поднялся, усадил меня между колен, обнял меня и положил подбородок на моё плечо.

– Что же?

Живот у меня заболел от волнения. Я невольно подтянула ноги ближе.

– Авария не просто так произошла, – шёпотом признался он.

В глубине души я давно это знала.

– Что произошло на самом деле?

Дэнни глубоко вдохнул:

– У меня был провал. Внезапный.

– Что? Боже мой! Как?

Я боялась именно этого…

– Это было, как будто что-то оторвалось в моей голове, как согнутая пила. Потом меня словно парализовало. Я всё понимал… как падаю с дороги и как меня переворачивает… но не мог ничего сделать. Всё моё тело застыло.

Я сильно зажмурилась:

– Дэнни, это как-то связано с твоей болезнью?

Забавно, но мы никогда не произносили её названия. «СПИДа» не было, только «болезнь».

Он сильнее прижал меня к себе:

– Даки, я знаю, что это связано с ней. Я знаю своё тело, и что-то с ним совсем не так. Поэтому я больше и не хотел ехать с тобой в США. Я боялся, что мы будем идти где-нибудь в пампасах, а потом это снова случится или что-то похуже. Ты осталась бы совершенно одна на чужом континенте.

– Тебе нужно было рассказать об этом тогда, в больнице!

Он кивнул:

– Это я и сам знаю. Но это было прямо перед твоими выпускными экзаменами. Самый неподходящий момент для такого плохого диагноза. Я не хотел ничем тебя отвлекать.