Джессика Кох - Так близко к горизонту [litres]

– Что? Ты рискуешь своей жизнью из-за моих тупых экзаменов? Ты совсем не в своём уме?

Дэнни остался абсолютно спокоен.

– Джессика, я всё равно почти мёртв. Теперь речь только о тебе.

– Прекрати, – закричала я. – Это могло быть что-то вполне безобидное. Инсульт, например.

Он презрительно фыркнул:

– Значит, я должен радоваться инсульту в двадцать два года, да? Это было бы безобидно? Вот до чего дошло!

– Не преувеличивай. Это могла быть случайность, – я сама поняла, как неубедительно это прозвучало. Где были эти соломинки, когда я в них так отчаянно нуждалась?

– Это была не случайность. Мой анализ крови сильно ухудшился с февраля до августа.

– В больнице ты сказал, что значения нормальные. Ты соврал мне?

– Они были нормальными. И всё равно они сильно ухудшились за короткий срок.

– Из-за Кристины, – пробормотала я. – Это из-за Кристины.

– Кого бы нам ещё обвинить? – спросил он в ответ за моё заключение. – Начинается болезнь. Мы больше не можем это скрывать.

Конечно, глубоко внутри я знала, что он прав. Его тело всегда было его капиталом. Он знал и замечал, когда что-то было не так. Если бы он не был так уверен в этом, он никогда бы не начал принимать наркотики. Возможно, в ином случае я никогда бы этого не допустила. Мы стали чемпионами по вытеснению из мыслей, боролись за время. За каждый месяц, за каждую неделю. Когда-нибудь мы будем бороться за каждый день.

– Тебе надо в больницу. Пройти обследование, начать ВААРТ [23] Высокоактивная антиретровирусная терапия ( ВААРТ ) – метод терапии ВИЧ-инфекции, состоящий в приёме нескольких противовирусных препаратов. , – решила я.

– На следующей неделе у меня фотосессия. Речь идёт о слишком больших деньгах, чтобы отказаться от неё. Потом я пойду.

– Фотосессия? Это совсем не важно. Иди сразу в понедельник!

– Я пойду на следующей неделе. Несколько дней ничего не решат, – сказал он. – Это будет моя последняя съёмка, потом я заканчиваю с этим.

– И почему ты решил закончить?

– Потому что я больной СПИДом наркоман, и рано или поздно это заметят. Кроме того, мне больше не хочется. У меня и без того слишком много денег. Незадолго до смерти я даже покупаю новый автомобиль. Тине больше не нужна квартира, а для тебя там больше, чем достаточно. Зачем ещё? – его голос был печальным, но сам он не казался разочарованным.

– Я не люблю, когда ты в таком настроении! – капризно сказала я.

– Это реалистично, Даки!

– Иди в чёртову больницу и начинай долбаное лечение вместо того, чтобы ныть тут! – снова закричала я на него, прекрасно зная, что он совсем не ноет. Он глядел на всё абсолютно трезво, как на нечто само собой разумеющееся, что меня пугало.

– Я так и сделаю, – подтвердил он. – В конце следующей недели.

– В понедельник!

– В конце следующей недели.

В ярости я ударила его ладонью:

– А как насчёт того, чтобы немного подумать обо мне?

Дэнни разозлился. Всерьёз разозлился. Никогда раньше он не был так зол на меня. Он тоже встал и сверкнул на меня глазами. Ещё никогда его глаза не казались мне холодными или даже ледяными, но в то мгновение они были именно такими.

– Ты спрашиваешь, почему я не думаю о тебе?

– Да, чёрт возьми! – в моём голосе появились истерические нотки. Лайка давно сбежала в дом. – Иди в больницу. Не будь чёртовым эгоистом!

Он сделал ко мне шаг, положил указательный палец мне на грудь, как это однажды сделала Кристина, и сухо сказал:

– Я думаю только о тебе. Что бы я ни делал, я давно делаю всё для тебя. Ты – единственная причина, по которой я всё ещё здесь!

– Если ты хочешь обратно в Атланту, тогда езжай. Я не держу тебя! – я до крови прикусила губу. Почему мы опять спорили?

– Ты – причина, по которой я всё ещё дышу!

– Оставь меня в покое! – крикнула я.

Дэнни развернулся и ушёл в квартиру. Я знала, что сейчас он сделает себе укол. Первый раз, когда он это делал, был четырнадцать дней назад. Но на прошлой неделе он снова укололся. В отчаянии я опустилась на траву. Было слишком тепло, чтобы надеяться, что за ночь я просто замёрзну.

Через некоторое время Дэнни снова вышел и сел рядом со мной. Он нежно убрал пряди с моего лица.

– Мне жаль, – сказал он. – Я не сказал ничего, только чтобы ты не провалила экзамен. Ты не должна из-за меня пускать свою жизнь под откос.

Я притворилась спящей и старалась не замечать жжение в горле, которое появилось потому, что я сдерживала слёзы. Все эти недели он оставался одинок в своём знании и страхе только из-за моего дурацкого экзамена. Я чувствовала себя ужасно плохо, мне хотелось провалиться сквозь землю.

Не говоря больше ни слова, он поднял меня и унёс обратно в дом.

Через шесть дней мы поехали в больницу. Дэнни получил направление у своего терапевта. С вещами и в дурном настроении мы отправились в путь. Планировалось, что у него возьмут кровь на различные анализы, которые пойдут в крупную лабораторию, сделают КТ и МРТ, а также снимки головного мозга и рёбер, которые всё ещё причиняли боль. Они обследуют его с ног до головы, пока не найдут причину его приступа паралича в августе. Кроме того, они хотели начать лечение ВААРТ. В лучшем случае это лечение должно было справиться с вирусом так, что это привело бы к предотвращению на протяжении длительного времени наступления стадии СПИДа, т. е. к длительному сохранению нормального уровня иммунной защиты. Дэнни считал это ненужным, потому что у него не было симптомов. Кроме побочных эффектов, никаких изменений он не ожидал. Но его терапевт лечение рекомендовал, потому что последний анализ показал, что количество Т-лимфоцитов в крови упало до 250. Врачи всегда принимают решение о начале лечения, руководствуясь данными анализов, а не самочувствием пациента. Дэнни считал это неразумным и высказывал аргументы против. Но я осталась непреклонной в твёрдой вере, что болезнь необходимо остановить. Пусть он не верит в успех, по крайней мере в него верю я.

Мы вместе пошли в его палату, всё ещё молча, и распаковали его вещи. Дэнни повезло: вторая кровать в его палате была свободной.

– Я ненавижу лежать в больнице, – проворчал он в тишину.

– Тебе придётся здесь лежать, и без возражений! – в этот раз я настою на своём. Если он не хочет со мной ссориться, ему придётся остаться здесь.

Дэнни показал язык, скосил глаза к переносице и передразнил меня. Я взяла один из бананов, которые лежали на столе, и кинула в него. С облегчением я обнаружила, что у него всё ещё остались старые рефлексы, и он всё ещё может ловить вещи на лету. Я привыкла кидать в Дэнни всё что угодно, не боясь, что в него попадёт. В будущем мне стоит быть поаккуратнее с такими действиями.

– Супер, – продолжил он ворчать. – Теперь ты кидаешься в меня едой для обезьян. Что дальше? Начнёшь кормить меня «Вискасом»? – у него всегда был чёрный юмор, но раньше в нём никогда не было столько цинизма.