Хелен Хоанг - Коэффициент поцелуя

Она все еще объект для благотворительности.

Тяжело дыша, она схватила открытку, скомкала и швырнула в урну. Вот что она думает о его жалости.

Если она собирается забыть мужчину, она его забудет.

Стелла села и перечитала последние несколько строчек кода. Мысли витали слишком далеко, чтобы она могла сосредоточиться. Она все еще думала о Майкле. Тело по-прежнему жаждало его ласк и пошлостей. Более того, она скучала по нему и их совместному быту.

Не может быть, чтобы он действительно хотел вернуть ее, но если бы это была правда, то было бы чудесно. Поймав себя на обнадеживающих мыслях, она заставила себя сконцентрироваться на данных. Не получалось. Раздраженно простонав, она достала из урны открытку, разгладила и спрятала в один из ящиков.

Всю неделю Майкл каждый день звонил ей и приглашал на ужин. Каждый день Стелла отвечала отказом. Он не нуждалась в его помощи и не хотела ее. Она сама могла о себе позаботиться.

К вечеру пятницы на ее столе стояла ваза со все еще свежим букетом калл, вторая ваза с розами от кроваво-алых до розовых, связка воздушных шариков и пушистый черный медвежонок в форме каратиста. Стелла чувствовала, что уже слишком стара для мягких игрушек, и вид этого медвежонка смущал ее. Из-за экстравагантных выходок Майкла она стала темой для сплетен в офисе. Надо было придумать, как прекратить все это.

Когда рабочий день закончился, Стелла выключила компьютер, взяла сумочку и направилась к выходу, прихватив по пути мишку-каратиста. Мишка был ей не нужен, но оставлять его одного в кабинете на всю ночь казалось ей невыносимо грустным.

Сунув медвежонка под мышку так, чтобы никто не заметил, она вышла на улицу. Не хватало еще, чтобы ее видели, разгуливающей в компании мягких игрушек.

– Домой? – Одинокий голос раздался у нее за спиной, когда она шла по пустой стоянке, и сердце девушки подпрыгнуло к горлу.

Она резко обернулась, прижав ладонь к груди.

Майкл оттолкнулся от стены офисного здания, у которой стоял, сунув руки в карманы. На нем был облегающий черный жилет поверх оксфордской рубашки с расстегнутым воротником и темные слаксы. Слишком потрясно. Стелла с трудом оторвала взгляд и наклонилась, чтобы подобрать медвежонка, одиноко лежащего на асфальте.

Отряхивая его мех, она сказала:

– Знаешь, это можно расценивать как преследование.

Майкл опустил голову и виновато улыбнулся.

– Знаю.

– Ты должен прекратить все это.

– Неужели ни капельки не романтично? У меня нет большого опыта в ухаживаниях, поэтому прости, если я действую слишком напористо.

Стелла надула губы. С его-то внешностью и харизмой? Она была уверена, что ему можно просто шевельнуть пальцем и ждать, пока женщины сами приползут к нему на коленях. И она больше не хотела быть одной из этих глупых женщин.

– Хватит, Майкл. Мы оба знаем, что это не ухаживания.

Он напрягся.

– О чем ты?

– Не надо больше оберегать меня от Филипа. Он переключил свое внимание на нашу секретаршу из приемной.

– Филип тут вообще ни при чем. – Он шагнул к ней, сжав зубы и сдвинув брови.

Инстинкты подсказывали Стелле отойти назад, когда он начал приближаться, но упрямство не давало ногам сделать ни шагу. Она задрала подбородок. Она его не боялась.

– Мне надоело быть для тебя объектом благотворительности. Я не хочу…

Положив обе ладони ей на щеки, он поцеловал ее. Взрыв чувств погасил сопротивление прежде, чем она успела начать сопротивляться. Прохладный шелк его губ казался блаженством. Горячий язык Майкла проник в ее рот, и Стелла почувствовала, как пьянеет от его вкуса и знакомого аромата. Она схватила Майкла за плечи и прижалась к нему всем телом. Он обхватил ее руками и притянул к себе ее бедра: мягкое к твердому. Ее руки и ноги наполнились ноющей страстью.

– Смотри, как ты растаяла, – прохрипел он, не отрывая губ. – Как же я скучал.

Он поцеловал ее снова; глубокий, медленный поцелуй заставил ее сжать пальцы ног и вздохнуть под его губами. Волосы Стеллы рассыпались по плечам, и она вздрогнула, когда Майкл запустил в них пальцы.

– Прекрасная Стелла, – прошептал он, перебирая ее локоны. – Может, ухаживать я не умею, зато целуюсь как надо.

Это мигом выбило ее из тумана, вызванного поцелуем. Она вырвалась из его объятий и вытерла рот рукавом.

– Не целуй меня. Не трогай меня. Я не хочу, чтобы ты делал что-то со мной из жалости.

– Да почему ты все время твердишь о жалости? Я никогда не говорил, что мне тебя жаль, – сказал Майкл, хмурясь.

– Тогда почему ты не взял мои деньги? – Не дожидаясь ответа, она второй раз подняла медведя с асфальта. Ей хотелось прижать игрушку к груди, но она заставила себя протянуть ее Майклу. – Все это очень мило, но с меня хватит. Я прошу тебя, остановись. Пожалуйста.

– Значит, ты больше ничего ко мне не чувствуешь?

Ее глаза заволокло слезами, и она слепо отвернулась.

– Я ухожу.

– А у меня есть к тебе чувства.

Стелла застыла, и его рука сомкнулась на ее ладони; он потянул ее, пока девушка снова не оказалась лицом к лицу с ним. Он взял ее за подбородок, глаза девушки были до краев наполнены слезами. Он правда это сказал? Сердце так громко стучало у нее в ушах, что она, должно быть, ослышалась.

Майкл сделал вдох, выдохнул, потом снова вдохнул.

– Я не взял твоих денег, потому что люблю тебя. Я убеждал себя, что ты во мне нуждаешься, и что, помогая тебе, я докажу, что я не такой, как мой отец, но это были лишь оправдания, чтобы быть с тобой. Ты во мне не нуждаешься, а я не должен никому доказывать, что я не такой, как папа. Я знаю, что не такой. И я все оборвал только потому, что был уверен: ты меня не любишь. Но когда ты сказала, что хочешь меня разлюбить, появилась надежда.

Ее кожу обдало жаром: ладони, шею, лицо, кончики ушей. Это не жалость. Это любовь. Она точно правильно расслышала? Это правда?

Он сглотнул.

– Прошу, скажи что-нибудь. Когда парень признается девушке в любви, он не ждет в ответ молчания. Я опоздал? Ты уже меня разлюбила?

– Ты носишь трусы, которые я тебе купила?

Смех вырвался из его горла.

– Иногда логика твоих мыслей для меня абсолютно непостижима.

– Носишь или нет? – Стелла переложила медведя под мышку и дотронулась до пояса трусов, выступающего над ремнем брюк Майкла.

Его губы изогнулись в улыбке, и он расстегнул ремень, брюки и потянул застежку молнии вниз.

– Если нас арестуют за непристойное поведение в общественном месте, то пусть хотя бы посадят в одну камеру.

Стелла высвободила концы его рубашки – и даже в тусклом свете фонарей разглядела красную шотландскую клетку боксеров. Она подняла на него взгляд, и игристая теплота наполнила ее тело, от сердца до самых кончиков пальцев. Он правда ее любит. И ее теория подтвердилась. – Майкла из единицы превратилась в ноль. Для нее.