Анна Варенберг - Татьянин день. Неразделенное счастье

А потому, ничтоже сумняшеся, уже в одиночку заявился на студию с требованием сделать новую запись. Продюсер по имени Леонард едва сумел вспомнить, с кем, собственно, имеет дело, и попытался охладить его пыл, обозначив кругленькую сумму, в которую обойдется такое удовольствие. Но не тут-то было. Господин Рыбкин был не намерен сдаваться, и проблема для него заключалась только в том, где бы по-быстрому раздобыть денег. Но, как говорится, было бы желание…

И вот теперь Витя Рыбкин шел домой, раздираемый противоречивыми чувствами. Ему пришлось пойти на серьезную жертву ради будущей славы, и он плохо представлял себе, как отнесутся домочадцы к его поступку.

Домочадцы же в это время в последнюю очередь размышляли о том, как превратить Виктора в звезду. Нина Перепелкина подкинула им иные проблемы, требующие незамедлительного решения. Мировая слава, в отличие от покойника, может и подождать.

— Представляешь, — положив трубку после разговора с Перепелкиной, растерянно сообщил Дима матери, — Нина решила поминки устроить.

— Чьи поминки? — не поняла Галя, его сестра.

— Гены, чьи же еще. Да я сам знаю, что полный бред, и вообще не наши проблемы… Только Нина очень просила… — Парень переводил взгляд с матери на сестру в поисках поддержки.

Хотя Диме Рыбкину стукнуло уже двадцать семь годков, по своему психическому развитию он не слишком далеко ушел от пятнадцатилетнего подростка, во всяком случае, по части личной ответственности и за свою-то собственную жизнь, не то что за чью-то еще. А насчет смерти и связанных с этим неизбежным финалом чисто практических вопросов он и вовсе не имел ни малейшего представления.

— Так, понятно, — вздохнула Тамара Кирилловна, — к кому ей еще обратиться?

— В общем, я сейчас в милицию. Там записная книжка, нужно Генкиным дружкам сообщить, чтобы все как у людей было… Так Нина сказала, — пояснил Дима, хотя и без того было ясно, что сам он вряд ли сумел бы додуматься совершить подобные действия.

— А я всегда знала, что Нина — человек, — произнесла Галя. — Интересно, это она сама придумала насчет поминок? Молодец!

— Да уж, — согласилась мать, — девка не сломалась. Так рассудить — ну какой он ей муж? И разве до него ей сейчас? Сама над пропастью висит… Димка, чего рот разинул? Дуй быстрей, выясняй все, а то пока узнаем, кого звать…

— Значит, поможете? — обрадовался он.

— А куда ж мы денемся… с подводной лодки?

— Мам, дай справочник, — взялась Галя за дело. — Вон, прямо перед тобой. Ты знаешь, как поминки устраивать?

— Я мужа схоронила, — принялась, загибая пальцы, перечислять Тамара Кирилловна, как будто даже с некоторой гордостью за такое количество достойно препровожденных в последний путь дорогих покойников, — мать, отца схоронила, брата двоюродного, подруг — и тех почти не осталось. Да я на поминках такую собаку съела…

— Значит, справимся, — резюмировала Галина. — Надо только в фирму ритуальных услуг позвонить, агента вызвать.

— Да чего там сложного-то, в поминках? Кутья, блины, кисель и спиртного поменьше, чтобы поминки в застолье не превратились. Мы же не знаем, что за народ, эти его дружки, а то нарежутся, начнут песни орать. А еще лучше — подерутся… Нужно сгонять в кафе, с Витей поговорить, прикинуть, что да как. Да, и не забыть спросить у Витьки насчет… Кстати, а куда он ушел-то? — опомнилась Тамара Кирилловна, — Ладно, давай пока прикинем, какие у нас самих тут «производственные мощности» имеются.

— Мать, мы чего, переезжаем, что ли? — ошарашенно спросил Виктор, когда, явившись домой, застал следующую картину: Тамара Кирилловна с Галей и Димкой пересчитывали стаканы, фужеры, тарелки, что-то записывали.

— Не мешай, — отмахнулась та.

— К поминкам готовимся, — снизошел до объяснений Дима. — Нина звонила, просила поминки устроить по Генке, сама-то не может. Ну, мы и решили — в нашем кафе…

— Спасибо, что предупредили, — проворчал Виктор. — А откуда Нина звонила, ее что…

— Нет, оттуда и звонила, следователь разрешил.

— Так, Витя, дуй в гараж за машиной, — распорядилась Тамара Кирилловна, — потом вместе съездим, отвезем… Чего стоишь, как телеграфный столб? Я же на себе все это не потащу. Так что в темпе вальса за машиной — и сразу поедем, у нас уже все готово!

— С машиной ничего не выйдет, — негромко проговорил Виктор.

— Разбил, что ли? — ахнула Галина.

— Значит, разбил, — прокомментировала Тамара молчание сына. — Сильно или так?

— Значит, вдребезги, — в тон матери встрял Дима.

— Витя, в последний раз спрашиваю: что с машиной?! — потеряла терпение Тамара Кирилловна.

— Да ладно вам, придумываете всякую ерунду! — произнес, наконец, Виктор, решившись на чистосердечное признание, — Я ее продал. Деньги были срочно нужны.

— Такой драндулет? — развеселился Дима. — На любителя ужасов наткнулся?

— Чего это — драндулет? — искренне оскорбилась Тамара Кирилловна за старенькое, но верное и практически безотказное средство передвижения, многие годы верой и правдой служившее Рыбкиным, — Ездили нормально — чего еще надо?

— Это что-то! — не унимался Димка, — Вить, ну скажи, кто же запал на такую рухлядь, что за извращенец? А, знаю, есть такие: хлебом не корми, дай под машиной полежать, постучать, смазать.

— Да что бы мы делали без этой рухляди, — причитала Тамара, осуждающе глядя на сына. — Вспомни, ты еще пешком под стол ходил, а она уже нас возила. Она же нам как родная была! Дурак твоя фамилия. И звать точно так же. Чего ж ты не сказал, — обратилась она к старшему отпрыску, — что продавать собираешься? И сколько дали?

— Когда догнали, — заржал Димка.

— Да какая разница? — тяжело вздохнул Виктор. — Все равно… я деньги уже потратил. Это был мой последний шанс. Скоро сами все узнаете, вернее, услышите! — торжественно и мрачно сообщил он притихшему семейству, и больше из него никаких подробностей вытянуть так и не удалось.

Тане Разбежкиной наконец удалось справиться со своими страхами, будто Надю могут снова похитить. И к тому же невозможно вечно сидеть с ребенком дома, отгородившись от всего остального мира, каким бы опасным и враждебным ни представлялся этот мир! Поэтому уже на следующий день после невыносимо тяжелой сцены с Сергеем она предложила дочери прогуляться по Москве: сходить в зоопарк, в кино, да просто полюбоваться столицей. Естественно, Надя с радостью поддержала Таню, и мать с дочкой отправились в путь.

Поначалу все было просто прекрасно. Но вдруг у Тани повторился странный вчерашний приступ, о котором, за всеми прочими переживаниями, она успела как-то забыть. Нет, пожалуй, это оказалось даже хуже, чем накануне! Тогда она усилием воли заставила себя справиться с предобморочным состоянием, а сейчас все звуки доносились как сквозь вату, становясь все глуше и глуше, улица стремительно поплыла куда-то и…