Анна Варенберг - Татьянин день. Неразделенное счастье

— Давай ты сразу уйдешь, пока мы не наговорили друг другу… — начала Таня, неприязненно глядя на него. — Как ты вообще посмел переступить порог этого дома — после того, что сделал?!

— Согласен, я поступил глупо, даже подло… Сам не знаю, что на меня нашло, — убито пробормотал Никифоров.

— Уходи, прошу тебя, и забудь сюда дорогу. Оставь, наконец, в покое нашу семью, — потребовала Таня.

— Мама, так нечестно, — вступилась за отца Надя. — Пусть Сережа все скажет. Мне его жалко.

— Спасибо, Надюшка, — тот присел перед девочкой на корточки, — Значит, ты на меня не сердишься? Может, и я тебе когда-нибудь пригожусь. Знаешь, — он поднялся, снова обращаясь к Тане, — оказывается, даже самое короткое слово может изменить всю жизнь человека. Когда я услышал, как ты говоришь «да», — у меня все в голове… словно помутилось. Мне показалось, что жизнь кончилась…

— Ты был в ЗАГСе? — поняла Таня, — Зачем?

— Все еще на что-то надеялся… Мне казалось, что это какой-то затянувшийся страшный сон. Даже когда увидел тебя в этом платье… А когда ты сказала «да», я понял, что у меня не осталось ничего, абсолютно ничего… даже надежды. Я понял, что и Надю — тоже теряю.

— Поэтому решил ее похитить? — непримиримо уточнила Таня.

— Мама, — снова подала голос девочка, — Сережа хороший, он меня не обижал. Это ты его все время обижаешь.

— А тебя никто не спрашивает, и вообще, некрасиво вмешиваться, когда разговаривают взрослые, — отрезала Таня.

Обиженная, Надя демонстративно подошла к Сергею и вложила ручку в его ладонь, всем своим видом показывая, на чьей она стороне в этой ссоре.

— Таня, прости, я не хотел тебя пугать, не хотел портить праздник, — произнес Никифоров.

— Ладно, все сказал? Уходи, пожалуйста, — настойчиво повторила Таня.

Не успела она это произнести, как хлопнула входная дверь, и на кухне появился Игорь.

— Тебе что, ноги переломать, чтобы ты сюда дорогу забыл, урод?! — Он немедленно схватил Сергея за грудки.

— Полегче, — угрожающе отозвался тот, — здесь ребенок. Хочешь подраться при Тане и Надюшке? Ну покажи, какой ты герой, какого великана победил.

— Игорь, не надо! — вмешалась Таня, — Оставь его, он еще после аварии не оправился.

— Он тебя обидел? — спросил Гонсалес жену.

— Нет… ничего он не делал, он… — тихо начала Таня.

— Хорошо, — Никифоров стряхнул с себя руки Игоря, — я уйду, но не потому, что здесь нашелся такой герой. Она хочет, чтобы я вообще исчез… из вашей жизни или из жизни вообще, я пока не понял… Учти, Игорек, если ты хоть чем-то, даже грубым словом, обидишь эту женщину или моего ребенка — я тебя из-под земли достану.

— Вообще-то, я пока под землю не собираюсь, — процедил Гонсалес.

— Да кто тебя будет спрашивать, — презрительно бросил Никифоров, уходя.

— Он еще условия пытается ставить! — не унимался Игорь. — Надо было его по стенке размазать! Если бы не вы, он бы туту меня… — Он в ярости ударил кулаком по стене, — Я об одном жалею, что не дал ему в зубы!

— Господи, — простонала Таня, — как я устала от всего этого.

— Таня, обещаю: я этой истории положу конец. Он из вашей жизни исчезнет раз и навсегда, больше никогда не появится, — заявил Гонсалес. — И не таких обламывали! Найму телохранителей, заведу злую собаку. В конце концов, сам такой собакой стану. Ну ничего, нам недолго терпеть осталось: вот закончится ремонт — переедем ко мне, — произнес он, постепенно успокаиваясь и принимаясь с аппетитом за еду.

Неприязненного Надиного взгляда Игорь не заметил.

Анна Рыбкина пыталась работать, но сегодня у нее все валилось из рук, а тяжелые мысли не давали покоя. Ну почему ей так не везет? Вроде бы встретила замечательного человека, влюбилась, как девчонка, причем взаимно. В ее-то возрасте, имея уже совсем взрослую дочь и давно потеряв надежду на перемены в жизни, и вдруг такое… Развелась, и после этого уже ничего нс мешало жить с Костей как в сказке — долго и счастливо. Когда же, пыталась Анна понять, все вдруг начало неумолимо рушиться?…

Когда они впервые встретились с Константином Устиновым, он был простым школьным учителем литературы и так смотрел на Анну, так восхищался тем, что она, несмотря на бытовую рутину, сумела сохранить в себе живую душу, интерес к книгам… Тогда она не смогла разрушить семью. И Костя все понял. Он исчез на долгих четыре года, а вернулся в Москву в качестве начинающего писателя, чья первая книга должна была вот-вот выйти в одном из серьезных московских издательств. Будущее представлялось Константину достаточно ясным — творческих идей и планов у него хватало. Конечно, Анна радовалась за него и поддерживала, как могла. Она решила не повторять собственных ошибок и на этот раз все-таки перешла свой личный Рубикон, расставшись с Виктором Рыбкиным.

А потом начались странности. Первую книгу Устинова жестко раскритиковали в прессе, и он воспринял это как личное оскорбление. Тем более что теперь его издатель не очень-то спешил заключать с Константином договор на вторую, и тот почувствовал, как почва уходит из-под ног. Устинов сделался угрюмым, мрачным и раздражительным. Его ничто не радовало. С Анной он с каждым днем держался все более холодно и отстраненно. Наверное, в этом была и доля ее вины: именно в это тяжелое для них обоих время она вновь начала встречаться с бывшим мужем, Виктором Рыбкиным, чью фамилию носила до сих пор. Правда, ничего серьезного у них не происходило — просто гуляли, ходили в кино, тайком, как студенты, пробирались поздним вечером в квартиру Рыбкиных угоститься знаменитыми пирожками Тамары Кирилловны — словом, такие отношения скорее можно было назвать дружескими, а никак не любовными. Но Константин ревновал, и это было ужасно. Нет, напрямую он ни в чем не обвинял Анну, да и повода для этого не имелось. Но любое, даже случайное, упоминание о Рыбкиных приводило его в раздражение и едва ли не в бешенство.

Устинов отказывался понимать, почему Анна по-прежнему, чуть что, бежит в семью, от которой совсем недавно не знала как избавиться. Почему принимает так близко к сердцу проблемы, возникающие у Рыбкиных. Анна тщетно пыталась объяснить Константину, что двадцать лет так просто из жизни не вычеркнешь, что эти люди остаются ей родными, как и прежде, и ей действительно не может быть все равно, что с ними происходит. Но Устинов видел всему только одно, самое простое объяснение: ее интересует бывший муж. Только ради него затеваются все эти походы — то в больницу к пострадавшей в аварии Тане Разбежкиной, двоюродной сестре Виктора и Димки, то под дверь отделения милиции, куда доставили по подозрению в убийстве младшего Рыбкина, то на Танину свадьбу…

Дальше стало еще хуже. Только-только Анне начало казаться, будто Константин немного успокоился, как произошла настоящая катастрофа. Устинов пригласил домой на ужин своего издателя, от которого целиком и полностью зависела судьба его второй книги. За столом разговор зашел о современной литературе, и Анна, нисколько не задумавшись о возможных последствиях, высказала некоторые собственные соображения по данному вопросу. Вроде бы ничего особенного, ну сказала и сказала, однако издатель — Роман — вдруг живо заинтересовался ее мнением и позицией и на полном серьезе предложил Анне вести еженедельную колонку в его журнале. Константин промолчал, но когда Роман откланялся, устроил безобразную сцену, обвиняя Анну в том, что та сознательно и злонамеренно переключила все внимание на себя, лишь бы произвести впечатление на гостя. Идея относительно колонки вообще привела его в ярость. Не желая и дальше все усложнять, Анна проглотила обиду и пожертвовала перспективой карьеры в пользу семейного спокойствия. Она отправилась к Роману и отказалась от его щедрого предложения. А заодно попыталась выяснить, что именно не нравится ему в творчестве Устинова, чтобы потом в предельно мягкой и деликатной форме донести это до сознания Константина. Увы, Устинов снова обрушился нанес с обвинениями, что Анна лезет не в свое дело и попросту ничего не смыслит в литературе…