Анна Варенберг - Татьянин день. Неразделенное счастье

Нина, словно потеряв дар речи, во все глаза смотрела на старого знакомого.

— А все уже записано, — пробурчал тот, — Включи магнитофон — вот и будет тебе рассказ, а я покурю спокойно.

— Так ведь живой рассказ интересней, — возразил Борис. — Вдруг еще что-нибудь вспомните? Неужели в камере лучше, чем здесь?

— Да уж, — согласился Костырин, — здесь получше будет. Ну, значит, так… — и он неспеша принялся излагать последовательность событий, которые привели к смерти Гены Перепелкина.

Нина, продолжая молчать, с ужасом ловила каждое слово.

— …Я прикинул, что лучше всего — ударить сзади… Ну, когда Генка повернулся, чтоб идти в комнату, я его… по затылку. Он упал, — Костырин, наконец, перестал бубнить и умолк.

— А деньги? — напомнил Борис для полноты картины.

— Само собой, забран и смылся, — пожал плечами Семен.

— Гад, гад! — нс выдержала Нина, вскакивая, — Чтобы ты подавился этими деньгами! — Выкрикнув это, она разрыдалась. — Кем же надо быть, чтобы из-за денег убить друга? А сколько раз Гена тебя выручал? Ты же, чуть что, к нему приползал: «помоги», «спаси»! Сколько раз из всяких переделок тебя вытаскивал, если б не он — давно б тебя в какой-нибудь драке пришили! Вот так, он тебя всегда выручал, а ты его… из-за каких-то денег… Генка ангелом никогда не был, но как можно из-за каких-то бумажек…

— Забирай, — открыв дверь, кивнул конвойному Борис, и Семена увели.

Оцепеневшая Нина без сил опустилась на стул.

— Ну вот, уважаемая Нина Степановна, — подвел итог Костенко, — Следствие снимает все обвинения против вас, можете быть свободны.

— Как, совсем? — не поверила Нина. — Могу идти? Прямо вот так сейчас выйду и пойду?

— Сейчас я вас не задерживаю, но мне еще понадобятся ваши показания, — сухо и очень официально проговорил Борис.

— Какие показания? — растерялась Перепелкина, — Все давно записано в протоколе… что мне, придумывать, что ли? Эй, а если обвинения сняты — зачем таскать меня на допросы?

— Это не допросы… — поморщился Борис, бесцельно перекладывая на своем столе какие-то бумаги. — Я просто хотел выполнить некоторые формальности, заполнить кое-какие бумаги… В общем, пока дело не передадут в суд, будете приходить ко мне каждый день.

— Это где ж ты такое прочитал? — закипела Нина. — Если я честный человек, если я даже отсюда вырвалась — с какой балды ты меня вызываешь?

— Забирай свои документы — и топай отсюда, честный человек, — Борис бросил перед ней конверт с документами, не глядя на Нину.

— Нет, ну объясните мне: почему я должна сюда таскаться? — не сдавалась Перепелкина, хотя, кажется, уже начала догадываться, в чем дело. — Может, ты привык ко мне просто? Потому и придумываешь про всякие документы?

— Знаете что, Нина Степановна, по придумкам вы у нас самый большой мастер, — Борис так и не решился подтвердить ее догадку.

— До свидания, товарищ следователь, — тихо попрощалась она, забирая конверт.

— Подумаешь, Нина Степановна! — с досадой воскликнул Борис, когда за ней закрылась дверь, и чуть погодя задумчиво улыбнулся: — Нина Степановна… да, еще как подумаешь!

Рыбкины, Василий Иванович и Горин дружно собирались в аэропорт — встречать Таню и Сергея.

— Ты, прямо, как на первое свидание наряжаешься, — фыркнул Дима, заметив, что Вадим крутится перед зеркалом.

— Кто знает, — кивнул Горин, — может, эта встреча с Таней Разбежкиной — важнее, чем первое свидание. Сегодня решится судьба… и не одна.

— Вадик, — предложила Тамара Кирилловна, — может, цветов Танюшке купить?

— По дороге и купим, — согласился Горин. — А как поедем? Мы в мою машину не поместимся. Если только Димку — в багажник.

— Машина, Вадик, есть не только у тебя, — гордо заметила Тамара Кирилловна, подкрашивая губы. — Я поеду с Василием Ивановичем. Он уже внизу, ждет в своей машине. Витя и Дима пусть дома останутся. Нечего там всей толпой делать. Все равно к нам приедем, скорее всего.

В дверь настойчиво позвонили.

— Если опять Баринова или, не дай бог, Игорь, ох, я за себя не ручаюсь! — взвилась Тамара Кирилловна. — Лучше сразу вызывайте «скорую помощь»! — Она распахнула дверь — и ахнула при виде Нины…

— …Произвел посадку рейс 2406 из Дубай, — объявил диктор.

— Не наш, — разочарованно отметила Тамара Кирилловна.

— А мог их самолет раньше приземлиться? — забеспокоилась Нина.

— Исключено, — возразил полковник. — Позже может, раньше нет.

— Вниманию встречающих: рейс Хабаровск- Москва задерживается на два часа из-за метеоусловий аэропорта вылета…

— И это не наш… Так, что мы тут толпимся, как стадо баранов? — строго оглядела собравшихся Тамара и велела Горину: — Одна нога здесь — другая там: живо в справочную, узнай, не задерживается ли наш рейс. Давай-ка букетик сюда, пока ты его совсем не занюхал. Василь Иваныч, тебе — самое сложное задание, — повернулась она к полковнику: — Найди эту, кто объявляет, дай объявление по радио. Ну, что мы их встречаем — кого именно, где именно.

Полковник и Горин помчались выполнять распоряжения.

— Тамара Кирилловна, я так и не поняла: если Сережа прилетает вместе с Таней — это что-то значит или нет? — спросила Нина.

— Кто ж их знает… — озабоченно вздохнула Тамара, — Мне, например, кажется, что значит, и очень даже значит. А Витька считает, что теперь это у них просто бизнес, чтобы фирму спасти. А Вадик — тот вообще теперь не верит ни во что хорошее. Поживем, Нинок, увидим. Ой, господи! — вдруг испуганно вскрикнула она, когда коварная Надюшка, незаметно подкравшись сзади, обняла бабушку.

— Ну вот, а кое-кто переживал, что нас не встретят, — улыбаясь, заметил Сергей, подходя следом. Таня же первым делом бросилась к Нине, безумно обрадованная, что подругу наконец выпустили.

— А я есть хочу, — напомнила о себе Надя.

— Девочка моя маленькая, проголодалась, — заворковала Тамара Кирилловна. — Сейчас поедем.

— Пассажиров Разбежкину и Никифорова, прибывших из Саратова, ожидают в центре зала… — запоздало объявил диктор.

— А я тоже прибыла. Почему про меня не сказали? — возмутилась Надя.

— Прибыла, моя радость, еще как прибыла. Да наших мужиков только за смертью посылать! — заворчала Тамара, — Придется, наверное, еще одно объявление дать, где мы их ждем. А тебе, Надюшка, пока придется посидеть на конфетной диете.

— Это полезно, — рассудительно кивнула девочка, — от конфет зубы выпадают и больше никогда не болят.

Таня, счастливо смеясь, взглянула на Сергея — и замерла: тот, с окаменевшим лицом, смотрел куда-то в сторону. Проследив за его взглядом, Таня увидела, что к ним, проталкиваясь сквозь толпу, стремительно приближается ее старая подруга, выражение лица которой ничего хорошего не предвещает.