Вера Колочкова - Две Розы [litres]

Они еще долго гуляли, говорили на отвлеченные темы. Вернее, это он говорил, а она больше слушала, изредка поворачивая к нему голову и улыбаясь. О чем он говорил, и сам потом не помнил… Главное, он чувствовал ни на что не похожее единение с маленьким теплым тельцем, так доверчиво к нему прижавшимся, и никому бы не смог объяснить словами это ощущение…

Вдруг Маргаритка завозилась, закряхтела в его руках и даже начала похныкивать немного. Роза протянула за ней руки…

– Давай я понесу. Она проголодалась уже, кормить пора. Надо домой идти… Ты ведь мне поможешь коляску наверх затащить?

– Да, конечно…

– А ужинать будешь?

– Да. Что-то я тоже проголодался, как Маргаритка.

– Вот и замечательно. В холодильнике борщ есть, у бабушки он такой вкусный получается… Будешь борщ?

– Буду, конечно. Кто ж от борща станет отказываться?

Роза Федоровна уже ждала их с накрытым столом. Роза накормила Маргаритку, уложила в кроватку, тоже пришла на кухню.

Он ел борщ, нахваливал. В самом деле никогда не ел такого вкусного борща… Такого наваристого, да с чесноком, да со шкварками, да с красной фасолью!

Потом они долго пили чай с яблочным пирогом, который Роза Федоровна успела испечь, пока их не было. Над кухонным столом висел оранжевый тряпичный абажур с кисточками, такой допотопный, но такой уютный… На холодильнике ворковал телевизор, старый, ламповый. Роза Федоровна смотрела передачу, где боевые ведущие выступали свахами и задавали каверзные вопросы потенциальным молодоженам. И было что-то очень трогательное в том, как Роза Федоровна верила в возможность создания между участниками шоу семьи, как рассуждала доверчиво, какой жених более подходит невесте…

А Роза молчала. Смотрела в окно, улыбаясь чему-то своему, потаенному. И прислушивалась чутко – не подаст ли голосок проснувшаяся Маргаритка…

За окном сгустились сумерки. Летние, теплые, безветренные.

Наконец за окном стало совсем темно. И наступила неловкая пауза – что дальше-то, интересно? Надо ведь как-то жить дальше…

Не выдержал Гриша этой паузы. Слишком уж много было вынесено из этого дня, надо было как-то уложить все в себе, устроить как-то, по полочкам разложить… Да и этим женщинам тоже в себя прийти надо, бабушке с внучкой. Поднимаясь из-за стола, он проговорил неловко:

– Поздно уже, мне пора…

Бабушка с внучкой глядели на него молча, улыбались почти одинаково. Нет, ничего не ждали, не требовали, просто улыбались – и все.

– А можно я завтра снова приду? Ближе к вечеру… Днем мне по работе нужно кое-куда, я ведь в командировку приехал… А ближе к вечеру я приду. Можно?

Они одинаково, почти в унисон, кивнули головами. И улыбнулись тоже одинаково. И снова кивнули…

А поздним вечером, когда Роза и Маргаритка улеглись спать, Розу Федоровну поднял с постели телефонный звонок. Звонила Лидочка, и Роза Федоровна зашептала в трубку испуганно:

– Что-то случилось, Лид? Мы уже спать легли…

– Да ничего не случилось! Просто мы с Лизой сидим на скамейке у подъезда, тебя ждем…

– Зачем?

– Ну, ты даешь, Роза! Спускайся давай, не спрашивай!

– Хорошо, иду…

Пришлось Розе Федоровне вставать с постели, одеваться, потом на цыпочках прокрадываться в прихожую, боясь разбудить Розу и Маргаритку. Тихо открыла дверь, тихо выскользнула из квартиры, спустилась на первый этаж, открыла тяжелую подъездную дверь. И увидела своих подружек, плечом к плечу сидящих на скамье в ожидании.

– Сидят, кумушки! Чего вам не спится-то в ночь-полночь? – проворчала Роза Федоровна, садясь рядом с Лидочкой.

– Ну что, Роза? Говори, не томи… Что? – нетерпеливо подалась из-за плеча Лиды Лизочка.

– А вы про что? – немного потянула время Роза Федоровна, прекрасно понимая, про что спрашивают подруги. Слишком уж лица у них были напряженно внимательные, а глаза горели нестерпимым огнем любопытства.

– Нет, это она нас спрашивает, про что! – возмущенно повернула голову Лидочка к Лизочке. – Мы тут извелись уже все, а она спрашивает! Говори давай, чем все закончилось? Сладилось у Розочки с этим москвичом или как?

– Не знаю, девочки. Честное слово, сама не знаю. Он поужинал с нами, потом встал и ушел…

– И все?

– И все.

– А Роза чего говорит? О чем они с ним беседовали-то, когда гуляли?

– Да я и не спрашивала… Это уж теперь и не мое дело…

– Ну да, ну да. Ты свое дело сделала… И как это тебе в голову вдруг пришло – письмо ему написать? И нам, главное, ничего не сказала…

– Да я и сама не знаю, откуда я смелости набралась. Просто Розочку жалко стало, как она будет одна…

– Так выходит, все зря, да? Выходит, он приехал, глянул на Маргаритку, поужинал и уехал в Москву?

– Да не уехал он… Сказал, завтра придет.

– Ну, так вот! – радостно встрепенулась Лизочка. – Значит, все-таки будет какой-то результат!

– Да какой результат, Лиза, о чем ты! – уже сердито отмахнулась Роза Федоровна. – Какой результат, если он и сам еще про себя ничего понять не может!

– Так ведь приехал же…

– Ну, приехал, и что? И вообще, что вы от него хотите? Чтобы он галопом от радости прыгал, что ли? Жил себе человек, ничего не знал… Жена дома своя есть… А тут вдруг – такие новости! Ну да, обещал, что завтра придет… Может, он из вежливости обещал, а сам и не собирается вовсе? Ночь переспит с новыми впечатлениями, опомнится да обратно в Москву уедет и забудет…

– Да не оговаривай человека-то, Роза! – неожиданно вступилась за Гришу Лидочка. – Мне, к примеру, он показался очень порядочным!

– А ты как это определила? Ты его мельком видела, когда мимо проходила! – парировала Роза Федоровна, в то же время глядя на Лидочку с надеждой. Всегда ведь хочется услышать от другого то, на что сам втайне надеешься.

– Так порядочного человека сразу видно, что ты… – вполне уверенно произнесла Лидочка. – И непорядочного тоже сразу видно. Вот взять мою невестку, к примеру… Я ведь сразу тогда увидела, что она моего Вадика не любит нисколько! Просто ей замуж надо было хоть за кого, чтобы на шею сесть да ножки свесить! Он потом и сам это увидел, а толку что – ничего уж и не сделаешь, дети родились…

– Ну, завела свою песню, теперь не переслушаешь! – недовольно проговорила Лизочка, глянув на Розу Федоровну. И, обратившись к обиженно замолчавшей Лидочке, уже более миролюбиво добавила: – Знаем мы все про твою невестку, Лид, знаем… Но не об ней сейчас речь, сама ж понимаешь!

– Да я вообще молчу, господи… – сердито проворчала Лидочка. – Вообще ничего больше говорить не буду…

И они замолчали, дружно вздохнув. Было слышно, как с пятого этажа доносится голос Розенбаума, грустно рассказывающий про то, как «танцевала в подворотне осень вальс-бостон», как ругается с мужем соседка с третьего этажа и он отвечает ей хмельным петушиным фальцетом. Подул ветерок, и они поежились под ним одинаково зябко и плотнее придвинулись друг к другу…