Уинтер Реншоу - P.S. I Dare You. Я бросаю тебе вызов

В мире, где вся информация в буквальном смысле находится у нас под руками, где мы можем найти все, что желаем знать, посредством нажатия нескольких клавиш, я предпочитаю держаться в тени. Я дошел даже до того, что нанял компанию, которая прочесывает и чистит интернет. Любые упоминания обо мне, любые фотографии, статьи или записи должны получить мое одобрение, прежде чем я позволю их опубликовать. Любые ресурсы, где встречается мой адрес или номер телефона, автоматически удаляются.

Как сын одного из самых богатых людей в стране, я могу понять, почему люди так любопытны. Но я всегда хотел лишь быть кем-то другим. Я не хочу быть человеком, о котором пишут в желтой прессе. Я не хочу быть Самым Желанным Холостяком Америки. Я не хочу быть лицом фирмы или знаменитостью.

Знаменитости не свободны. Они – законная добыча.

– Возвращайся к работе, Кин, – приказываю я, заметив, что она задержалась на лишние две секунды.

Я не буду оказывать ей поблажек из-за того, что мы потрахались. Это не дает ей права стать исключением из моих правил.

«Скотина!»

Поправка – сентиментальная скотина.

Осталось четыре недели.

Меньше месяца.

Откуда мне было знать, что его мать умерла? Когда я на прошлой неделе изучала информацию, мое внимание было сосредоточено исключительно на двух Колдерах. Его мать ни разу нигде не упоминалась. И я запомнила бы, если бы наткнулась на некролог.

Зарывшись в работу, я просматриваю следующий отчет, который, похоже, станет самым интересным из всех. «Уэллс-Тех» пытается обойти «Нетфликс». Обойти «Нетфликс»!

На это я могу сказать только одно: «Удачи!»

С глубоким вдохом я завершаю набирать резюме по отчетам, нажимаю отправку на печать и беру свой телефон, осознав, что на нем два пропущенных звонка – оба от Раша. Оба поступили примерно час назад, когда я была в офисе мистера Уэллса и получила по рукам за то, что взяла фотографию. Я нажимаю на значок телефонного звонка и молюсь, чтобы мое дыхание успело выровняться, прежде чем брат ответит.

– Аэр, – он берет трубку на первом же гудке. – Ты где?

– На работе, а что? Что-то случилось?

– По-моему, мы договорились пойти пообедать вместе, нет? В «Кайо» на Хаустон-стрит – помнишь? Мы должны быть там через сорок пять минут, а тебя нет. – На заднем плане слышно, как открываются и закрываются двери.

«Оба-на…»

– О черт, я совершенно забыла об этом! Прости, пожалуйста! А нельзя перенести бронирование?

– Столики здесь бронируют за несколько месяцев, – он пытается скрыть разочарование в голосе, но я слишком хорошо его знаю. – Я добыл это резервирование у своего коллеги. Выменял на билеты на Гамильтона… которые изначально купил, чтобы позвать Гилли на свидание.

– Мне очень жаль, – я опираюсь локтем на стол и утыкаюсь лицом в ладонь. – Как я могу возместить тебе это?

– Это… неважно, – он вздыхает.

– Ты ведь все равно можешь поесть там один, верно?

Он молчит. Я знаю, что это совсем не одно и то же. Я знаю, что он ждал этого обеда целую неделю. Он сказал, что еда там точно такая же, как в том маленьком японском кафе, куда он водил меня, когда я была маленькой, а он получал деньги за свою подработку в доме престарелых.

– Прости, прости, – я могла бы извиниться еще сто раз, но этого все равно не было бы достаточно.

– Ладно… э-э… наверное, я просто поеду туда, – брат вздыхает в трубку.

Отлепившись наконец лицом от ладони, я бросаю взгляд через всю комнату и вижу в дверном проеме знакомый силуэт.

Колдер.

– Слушай, я позвоню тебе позже, – говорю я Рашу, прежде чем завершить звонок. – Извини.

– Иди домой, Кин, – говорит Колдер.

И давно он тут стоит?

– Правда? Но мне нужно составить еще пять резюме, – я указываю на отчеты, аккуратной стопкой лежащие на углу моего стола, все листы выровнены, словно по линеечке.

– Ты сегодня сделала достаточно. Иди домой, – он поворачивается, чтобы уйти.

– Подожди, – говорю я, потом хватаю свой телефон, сумочку, распечатку заключения – прямо из принтера, еще теплую, – и бегу за ним.

Он останавливается прямо у меня за дверью, и я едва не налетаю на него.

– Вот отчет по «Уэллс-Фликс», – говорю я, надеясь, что он не назовет его так в действительности, когда этот проект будут запускать.

Колдер берет у меня листы, наши руки на миг соприкасаются, и я могу поклясться, что время останавливается, хотя я не понимаю в чем причина. И еще я не могу понять, почему в коридоре вдруг становится адски жарко, а во рту у меня пересыхает.

– Спасибо, Кин, – бросает он самые вежливые слова, какие я слышала от него за весь день. А потом идет прочь.

– Колдер…

Он останавливается и оборачивается.

– Послушай, я не очень хорошо умею притворяться, будто ничего не случилось, или заметать мусор под ковер.

Он почесывает боковую сторону своего носа, потом складывает руки на груди. Могу поклясться, что в его глазах искрится смех, хотя в остальном его лицо выражает неизменную мрачность.

– Это так необходимо, Кин? Разве тебе не нужно никуда ехать? Вроде у тебя что-то где-то забронировано?

Значит, он подслушивал.

– Да, но…

– Я провожу тебя до лифта, – он ускоряет шаг, потом сверяется со своим телефоном и прячет его в карман. Когда мы доходим до лифтового холла, Колдер нажимает кнопку вызова и неотрывно смотрит на стальные двери.

– Я всего лишь хотела сказать, что поступила неправильно… мы поступили неправильно, и хочу заверить тебя, что это не повторится. По крайней мере, с моей стороны.

– Ты права, – отзывается он, все еще глядя прямо перед собой. – Это была ошибка. И она не повторится.

– Верно. Большая ошибка.

Он поворачивается ко мне.

– Ты слишком много об этом говоришь. Это был лишь туалетный перепихон между двумя взрослыми людьми, согласными на это – пусть, возможно, оба выпили лишка. И это не повторится. Так? Это ты хочешь от меня услышать?

Он говорит коротко, резко. Не знаю, из-за чего он злится – может быть, из-за того, что я трогала ту фотографию? Глупо.

Звякает сигнал о прибытии лифта, секунду спустя двери открываются. Я вхожу в кабину, и Колдер прижимает ладонь к раме, мешая дверям закрыться. Мое сердце колотится – наверное, причиной тому небольшой выброс адреналина, вызванный древесным запахом его бальзама после бритья, наполняющим маленькую кабину. И еще осязательная память, которая не дает мне забыть, как мои пальцы зарывались в его гладкие темные волосы.

– Ты хочешь знать, Кин, почему я так уверен, что это не повторится? – спрашивает он. Я сглатываю и киваю. – Потому что я не трахаю женщин, которых обязан видеть каждый день. Если бы я этого хотел, я женился бы на своей подружке из колледжа. – Колдер отпускает дверь и отступает назад в холл.