Стефани Перкинс - Айла и счастливый финал [litres]

Так и есть. Я благодарна Мередит за эту жертву.

– Не грусти. Уверена, мы еще как-нибудь увидимся. Увидимся завтра, Джош! – кричит она в ответ и исчезает за углом.

Джош засунул руки в карманы и вжал голову в плечи.

– Ее нельзя назвать деликатной. И это о чем-то да говорит. Извини за это, – говорит он себе под нос.

– Все нормально, – улыбаюсь я. – Она очень милая.

– Да, это правда…

– Все твои друзья милые, – признаю я очевидный факт.

Джош пристально смотрит на меня.

– Я рад, что ты так думаешь, – говорит он очень серьезно. Повисает тишина. Я рассматриваю снежинки в его темных волосах.

– Итак… – прерываю я молчание.

– Итак… – Он смотрит себе под ноги. – Я могу проводить тебя домой?

Мое тело вспыхивает.

– Да… Пожалуйста… Спасибо… – И я смущенно отворачиваюсь.

Не сговариваясь, мы выбираем самую малолюдную дорогу до общежития, но идем молча. Снежинки становятся крупнее. Однако эта сказочная тишина не успокаивает меня, с каждым шагом я нервничаю все сильнее.

Джош выглядит таким красивым в свете фонарей. Я ошибалась насчет него. Надеюсь, что ошибалась. И уверена, что ошибалась насчет себя. До самого общежития мы не произносим ни слова. Когда-то он тоже жил здесь, но сейчас это только мой дом. Джош достаточно смел, чтобы вернуться сюда, и я тоже могу быть смелой.

– Ты не… – начиню я и опускаю взгляд, будучи не в силах продолжать.

Джош наблюдает за мной. Ждет, когда я закончу предложение. Хочет, чтобы я сказала это.

– Хочешь зайти? – спрашиваю я. – И поговорить?

– Мне бы хотелось, но я не думаю, что мне будут там рады, – словно через силу отвечает он.

Пожалуйста, не отказывай мне!

– С каких это пор ты следуешь правилам? – бросаю я вызов.

– Не хочу, чтобы у тебя были неприятности, – пожимает Джош плечами.

– А мне плевать! – Я бросаюсь будто в омут с головой.

– А мне нет, – тихо возражает Джош.

Сердце сжимается все сильнее.

– Мы хотя бы можем с тобой позавтракать завтра? Во сколько ваш поезд?

– Я не знаю, – отвечает он.

Я закрываю глаза. Как он может не знать ответ на этот вопрос? Что это за глупая отговорка?

– Я хочу, чтобы это было у тебя, – говорит вдруг Джош.

Я открываю глаза. Джошуа старается аккуратно вытащить из рюкзака пачки листов со своими мемуарами, теперь понятно, чем он так набит.

Мое сердце разлетается на куски. Вот почему Джош хотел встретиться. Вопреки здравому смыслу я поддерживаю рюкзак, чтобы он смог достать листы. Он прижимает свою работу к груди, а потом трясущимися руками передает ее мне. И мне становится интересно, они трясутся от нервов или из-за погоды.

Я забираю пачки листов из его рук. Сверху новое название – «Расстояние».

– Ты была права, – говорит он, – насчет… многого. Я кое-что исправил, и мне хотелось бы услышать твое мнение. О том, что поменялось.

«Пожалуйста, не заставляй меня снова это читать», – молю я про себя.

– Мм… хорошо, – соглашаюсь я в ответ.

На лице Джошуа отражается надежда.

– Да?

– Да. Конечно. – Его работа кажется невероятно тяжелой. – Мм… когда я должна их вернуть?

– О, нет. Это тебе. Оставь у себя, – горячо говорит Джош и тут же замолкает.

– Ладно, – наконец говорю я.

Он снова засовывает руки в карманы:

– Позвони, как прочтешь.

– Ты хочешь, чтобы я прочитала все сейчас? – Я потрясена.

– Да… В смысле, нет… Не обязательно… Но я уезжаю завтра…

– Нет, все нормально, я прочитаю сейчас, – поспешно отвечаю я.

– Да? – спрашивает он.

– Да.

– Хорошо. Итак… У тебя есть мой номер.

Кажется, это самый неловкий наш разговор. Хуже даже тех, что мы вели, когда только начали встречаться.

Я киваю:

– Ага.

Джош тянется, чтобы меня обнять, но замирает, и я подаюсь вперед. Он тут же сжимает меня в объятиях. Листы, зажатые между нами, кажутся холодными и тяжелыми. И когда он неловко похлопывает меня по спине, я понимаю, что это наши последние объятия.

Я кладу мемуары на кровать. У меня не осталось сил.

Стаскиваю мокрые ботинки, пальто, легинсы.

Умываюсь.

Чищу зубы.

Я чувствую, как листы буквально прожигают мне спину. Рассматриваю их через зеркало, висящее над раковиной. Листы кажутся одновременно трагически погибшими и пугающе живыми. И они не оставляют мне выбора, кроме как забраться на кровать с ними и начать читать. Я вожусь с упрямой прядкой волос. Давлю черные точки на носу. Медленно тянусь к лампе, чтобы включить ее.

Затем наконец опускаюсь на кровать. Смотрю в окно, за которым в свете фонаря кружится множество снежинок.

Я опускаю стопку листов на колени. И начинаю читать.

Начало изменилось. Теперь на первой странице не наивный девятиклассник, а повзрослевший, озлобленный и циничный Джош. Это лето перед выпускным классом. Он сидит один в кафе и рисует.

А потом… он видит меня.

И с этого мгновения Джош словно погружается в блаженную фантазию, забывая обо всех проблемах. И впервые за несколько лет у него появляется надежда на лучшее. Следующая страница мне знакома: Джош торопится домой, чтобы нарисовать меня. А вот дальше новое изображение во весь лист. Его большую часть занимаю я, над моей головой нимб из ветвей плетущейся розы, а мою фигуру окутывает ореол, совсем как на иконах. В нижнем углу на коленях стоит Джош, сложив руки в молитве. И в облачке рядом с ним лишь одно слово: «Спасение».

Мои руки так сильно трясутся, что мне с трудом удается перелистнуть страницу.

После заголовка «Девятый класс» начинается история, с которой я уже знакома. Здесь практически ничего не изменилось. Она все такая же смешная, грустная и милая. И слегка наивная. Но есть некоторые отличия. На рисунках появились тонкие мазки, которые привлекают внимание к тем событиям жизни, которые впоследствии станут значимыми, к тому, что Джош не считал важным, когда рисовал это несколько лет назад.

А потом я. Снова. Джош нарисовал, как я читаю книгу Свара в столовой, а потом наш первый с ним разговор, во время которого над его головой все время витает маленькое сердечко. А потом, когда Джош думает, что не понравился мне, сердечко разбивается.

Я обвожу пальцем это разбитое сердечко.

Продолжение истории снова мне знакомо, но в этот раз страницы с Рашми причиняют меньше боли. Меня охватывает грусть от воспоминаний о том, как сильно они ранили меня в первый раз. Джош сократил сцены с ней и убрал лишние страницы. Она все еще играет одну из значимых ролей в этой истории, как и должно быть, но главный герой все-таки он. Как и должно быть.

Я дохожу до прошлого лета. «Кисмет». Джош кратко изобразил нашу встречу, с которой начинается книга, а затем заново нарисовал следующий вечер, когда он увидел меня с Куртом в кафе.