Ашира Хаан - Десятый сосед [litres]

Он поймал и поцеловал мои пальцы.

– Моя Ева… – уткнулся куда-то в шею, так что, казалось, дышал мной, а потом – снова и снова целовал.

Я сплела его пальцы со своими, набрала в грудь воздуха, чтобы все-таки сказать… и почувствовала что-то непривычное. Странное.

Поднесла его руку к глазам и поняла – на безымянном пальце больше не было обручального кольца.

– А… где?

– На дне Волги, – усмехнулся Ярослав. – Но это долгая история.

– Расскажи! – потребовала я.

– Здесь? – Он оглянулся на обступающий нас мокрый темный лес.

– Да! – Мы с сердцем не могли больше ждать.

– Хорошо, как скажешь.

Яр снова сплел наши пальцы и прижался губами к моему виску.

– Я виноват, – выдохнул он. – Полностью признаю, что виноват перед тобой.

Мой страх попытался скользнуть ядовитой змеей, обернуться вокруг горла и прошипеть на ухо, что ничего хорошего после этих слов ждать не стоит, но я поймала его, придушила и выбросила в болото. Надоел!

– В тот момент, когда Лена сказала, что все это было розыгрышем, проверкой, что не будет никакого суда и развода, будет все как раньше, а потом добавила про ребенка… – Яр сглотнул и продолжил после паузы: – Когда случается беда, часто торгуешься с судьбой и готов отдать все на свете, чтобы кто-нибудь нажал кнопку и все вернулось, как было. Ее слова были как ответ на мои молитвы несколько месяцев назад. На миг, всего на миг я захотел, чтобы это было правдой. Я прошу у тебя прощения за этот миг.

– Яр… – Я погладила его по щеке. Он положил руку на мою ладонь, молчаливой просьбой не убирать ее, продлить эту ласку еще ненадолго.

Я знала, о чем он говорит. Уж я-то знала. Сколько таких моментов, когда огненный клинок рассекает реальность на «до» и «после», я хотела вернуть назад хотя бы во сне. Как больно было понимать, что это невозможно.

– Я не идеальный мужчина, Ева и, наверное, уже никогда не буду, – сказал Яр.

– Мне не нужен идеальный.

– Что? – переспросил он, будто не услышав.

– Мне не нужен идеальный, мне нужен ты. – Я поднялась на цыпочки, чтобы прошептать это ему в ухо.

Он судорожно вздохнул, прижал меня к себе изо всех сил и горячо прошептал:

– Моя. Моя Ева.

– Кольцо, – напомнила я. – Ты обещал мне длинную историю.

– Да. Да. После ее визита я всю ночь думал, но чем дальше, тем меньше понимал, что выбрать. У меня как будто было две жизни – одна там, другая тут. Утром встретил тебя. Я думал, что если возьму паузу, то смогу понять, чего хочу. Если вернусь домой, то смогу сделать выбор по-настоящему, а не останусь с тобой, потому что не нужен Лене.

Меня царапнуло слово «домой», плеснуло горечью. И сразу – стыдом. Может быть, любовь всегда права, но он жил там много лет, а наша четырнадцатиэтажка для него была тюрьмой, ссылкой, адом изгнания.

– Приехал туда и думал, что сейчас почувствую радость. Соскучился за несколько месяцев! Это же наш уютный дом, который я сам обустраивал, не доверяя дизайнерам, покупал картины в гостиную, собирал библиотеку… Там даже книга осталась открытой на той странице, где я ее читал, когда Лена пришла с сакраментальным: «Нам надо поговорить».

– Какая книга? – почему-то спросила я.

– «Добрые знамения» Пратчетта.

Все-таки интересное у моей судьбы чувство юмора.

– Когда вошел, почувствовал привычный запах дома, увидел все вещи на своих местах, я вдруг представил, что все вернулось обратно, как было до того, как начало разваливаться, – у меня любимая жена, старые друзья, интересное и успешное дело. Последние месяцы, даже годы, были просто страшным сном, кошмаром, приснившимся после слишком плотного ужина. А теперь я проснулся. Пойду попью водички, вернусь в свою постель, обниму Ленку, и моя жизнь пойдет своим чередом.

Я ощутила холод вечернего леса, почувствовала, как хлюпает вода в ботинках, как пробираются ледяные пальцы октября под куртку. Где-то в глубине тела начала зарождаться мелкая дрожь.

Яр как будто понял это. Он распахнул свою куртку, прижал меня крепче к себе и укутал ее полами. Горячо выдохнул мне в волосы, поцеловал в висок и сказал:

– Но это был тот самый миг, за который я попросил у тебя прощения. Потому что через секунду я понял, что хочу обнять не Ленку, а тебя. А еще через несколько – что все вокруг кажется чужим. Я отвык от старой жизни, и привыкать обратно было все равно что после душа влезать обратно в грязную одежду. Пять минут назад в ней было удобно и уютно, а сейчас – противно. Ходил по квартире и не мог ни к чему прикоснуться. Даже лечь в собственную постель.

Яр замолчал. Где-то в вышине над нами в голых ветвях деревьев шумел ночной ветер. Далекий, считающий ниже своего достоинства спускаться на уровень смертных.

– Лена заказала ужин в ресторане, открыла вино. И торжественно сказала, что прощает меня за измену, – продолжил он.

Я ахнула и вцепилась пальцами в его свитер, как белка. То ли чтобы оттолкнуть, то ли наоборот, еще не решила.

– Да, моя прекрасная Ева. – Голос Яра стал нежным и шелковым. Он словно проникал мне под кожу и струился там ласковым теплом. – Она видела надпись на моем зеркале, но в тот момент еще не призналась в этом. Жаль, что не видел я.

– Ты… – Я не знала, о чем его спросить.

– Я, – вздохнул он. – Что я? Это был тот самый момент, когда я мог нажать ту самую кнопку и вернуть себе свою прежнюю жизнь. Бизнес я снова запустил, и он набирал обороты. Жена простила меня и хочет, чтобы все было как раньше. Друзья… всего лишь хотели, чтобы я понял, что иду не в ту сторону. Пара серьезных разговоров – и мы забудем все разногласия. Судьба подарила мне невероятно ценный подарок, который мало кто получал…

Я слушала, как шумит ветер, и старалась просто дышать. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.

«Он здесь, Ева. Он называет тебя «моя». На его пальце нет кольца. Ты уже знаешь финал этой истории».

– Все казалось неправильным. И с каждой минутой становилось все более странным. Спать я ушел в гостевую комнату, но до утра слушал, как Ленка плачет в спальне, смотрел на твой номер и никак не мог понять, почему мне так очевиден правильный ответ, но все время кажется, что я что-то упускаю.

– Ты мог написать… – тихо сказала я.

– Мог. Но не хотел повторять то, что уже сказал. Мне пока нечего было добавить, а теребить напрасно, чтобы снова сказать, что мне нужно время, считал неправильным. Поэтому я дождался утра. Лена вышла опухшая от слез, несчастная, и попросила о единственной услуге – отвезти ее к матери. Она хотела побывать на могиле отца, потому что он «единственный, кто любил ее по-настоящему». Я должен был отказаться? Скажи честно.

– Нет, – призналась я. – не хотела бы, чтобы ты, расставаясь со мной, не выполнил такую просьбу.

– Я никогда с тобой не расстанусь, слышишь?