Ашира Хаан - Десятый сосед [litres]

Когда я выудила из одной коробки его детскую копилку, сделанную из банки из-под мармеладных долек, а из другой – коллекцию первых галстуков, Яр признал, что я была права, и перестал ворчать, когда я часами копалась в «ненужном хламе».

А уж когда я откопала библиотеку и перетаскала ее в пустовавший до того дня кабинет, он был так счастлив увидеть свои любимые, годами собираемые книги, что самая горячая благодарность не заставила себя ждать. Прямо на дубовом столе в этом самом кабинете.

– На кухне синие огоньки, в спальне желтые, в коридоре белые. На двери венок, на люстрах шарики, на зеркалах снежинки, – отчитался Яр, затаскивая в гостиную огромную бадью с пушистой елкой, которая немедленно начала пахнуть на всю комнату. – Наряжать будешь сама, вместе или доверишь мне?

Я попыталась подняться с пола, но попа, наетая на радостях после того как отпустил токсикоз, перевесила. Я шмякнулась обратно и махнула рукой:

– Давай ты. У меня еще пять коробок и всего пять дней до Нового года!

– Забей, – предложил Яр. – Теперь там точно не осталось ничего интересного. Если я за столько времени не хватился ничего нужного, обойдусь и дальше.

– Что это за бездумное следование новомодным теориям? – проворчала я, сдирая скотч с коробки. – Разве не радостно обнаружить через много лет на антресолях что-нибудь симпатичное и напрочь забытое? Сюрприз?

– Любишь сюрпризы? – Яр угнездил ель в одном углу, полюбовался, покачал головой и перетащил в другой. – Давай тогда не будем узнавать пол ребенка?

– Я и так знаю, что мальчик, – рассеянно ответила я, вытаскивая из коробки рамку с фотографией. – А сюрпризы люблю…

Договаривали фразу уже только мои губы, привычно складывая звуки в слова. Разум оторвался от реальности и воздушным шариком улетел куда-то в небеса. В голове нарастал звон, звуки доносились словно сквозь вату, руки заледенели.

В рамке была свадебная фотография Ярослава и Лены.

Он такой яркий, улыбающийся своей сумасшедшей улыбкой, в черном костюме. И она – сияющая принцесса в пышном розовом платье. Кто-то звал меня издалека, почти неслышно, но я не обращала внимания.

Золотоволосая принцесса в розовом платье, будто выскочившая из разбившегося шара со снегом.

И рядом с ней высокий красивый жених…

– Ева! Что с тобой?!

Я очнулась, когда Яр тряхнул меня за плечи. Рамка выскользнула из ватных пальцев, он подобрал ее и изменился в лице.

…глядя в глаза которому я решила, что выйду за него замуж.

Звук вернулся резко, будто кто-то нажал кнопку.

– …расстроилась? Ну ты что, сокровище мое! – Яр сел рядом со мной на пол и прижал к себе. – Я же говорил, надо было все сразу выкинуть.

– Нет, не расстроилась. – Я будто заново училась произносить слова. – Просто вспомнила… твою свадьбу.

– Это была кошмарная свадьба, – вздохнул Яр. – Перед выездом разбили зеркало, фату унесло ветром по пути в ЗАГС, когда менялись кольцами, мы оба их уронили, а через секунду после этого снимка Ленка споткнулась и сломала каблук. Все говорили нам, что никогда не видели столько дурных примет разом, но я уперся и заявил, что у меня будет самый счастливый брак в истории человечества. И гляди-ка, кто оказался не прав…

– Яр…

Я подобрала фотографию и еще раз посмотрела на нее, не веря своим глазам.

– Что? – Он вынул ее у меня из рук и зашвырнул в мешок с мусором.

– Ты наверняка этого не помнишь. Но мы увидели друг друга впервые именно в тот момент…

Я придвинулась к нему поближе, укуталась в его руки, прижалась спиной к груди и начала рассказывать всю историю – с того момента, когда шар с розовой принцессой разбился о стену рядом с моей головой. Яр укрыл меня собой, держал меня за руки, когда я дошла до момента, когда мне пришлось бежать по черной грязи, сжимал в своих сильных объятиях и успокаивающе целовал в висок, хотя я чувствовала, как напряжено его тело, словно перед броском. Выдохнул сквозь зубы, когда я дошла до первого появления «Эрбы» в своей жизни, и прошептал: «Прости», когда я добралась до второго. Грустно хмыкнул, когда я рассказывала, как цеплялась за Олега, своего девятого. И тихо зарычал на ухо, когда я рассказала про попытку одиннадцатого.

– Шарик, – сказала я. – Ты же видел мой шарик со снегом?

– Принести? – Он не выпускал меня из рук, и, хотя у меня затекли уже все мышцы от сидения на полу, я не хотела, чтобы он уходил даже на несколько секунд.

– Нет, просто… Постарайся, чтобы он не разбился, ладно?

– Да я его теперь подушками обложу и в сейф уберу, – мрачно отозвался Яр. – Так вот почему ты хотела то дурацкое платье.

– Оно не дурацкое… – надулась я. – Оно мне на самом деле нравится.

– Знаешь… – Яр опрокинул меня себе на колени. – А ведь формально я еще и твой одиннадцатый. Ты же со мной рассталась.

– Это ты со мной расстался! – возмутилась я.

– Даже не собирался, не выдумывай. Но могу, если хочешь. Стану еще и двенадцатым. – Он наклонился, задрал футболку и поцеловал меня прямо в живот. – И тринадцатым.

– Эй… – Я натянула ее обратно. Живот пока еще почти не выделялся, но я каждую секунду чувствовала, что там внутри – мое второе солнце. После ядерного первого. – Что это ты делаешь такое неприличное при ребенке?

– Пусть пока отвернется. – Яр снова задрал футболку, и поцелуев стало больше, а вели они ниже. – Хочешь, буду бросать тебя и соблазнять обратно хоть каждый день? Стану и двухсотым, и тысячным?

– Стань последним, – попросила я, откидываясь на подушки и притягивая его к себе. – Чтобы никто никого не бросал, и никто не любил больше, чем другой.

Мы уже сворачивали к кассам, когда я оглядела полную тележку продуктов и тяжело вздохнула:

– Столько всего набрали, а есть нечего!

Яр замер, обернулся на меня, посмотрел на тележку, снова на меня и деловито предложил:

– Возвращаемся в молочный отдел?

Не бывает слишком много йогуртов, если дома у тебя трехлетнее чудовище с унаследованным от папочки ядерным реактором внутри. А вот любовь к молочным продуктам – это от мамы, и вдвоем мы уничтожаем столько сыра, молока и творога, что Яр уже начал задумываться о переезде в деревню и собственной корове. Лучше двух.

По пути Яр остановился у полок с вином:

– Секунду подожди…

– Ты же обещал! – возмутилась я. Вот уже три года пытаюсь отучить его от этой привычки, а он не поддается.

– Мало ли что я обещал, – пожал он плечами. – Не понимаю, почему ты не хочешь праздновать и день нашей свадьбы, и день встречи?

– Потому что я не хочу отмечать тот день, когда ты на меня впервые посмотрел. С презрением и отвращением.

– Неправда, много раз говорил – ты мне сразу понравилась, отвращение я испытывал в основном к себе.