Жозефина Кокс - Семейная тайна

Он пояснил:

– Они недавно отстроили новый корпус для физической реабилитации, а также корпус для пациентов с такими же повреждениями, как у Кэти. Ежедневные занятия укрепят ее мышцы, и ноги станут более сильными. Надеюсь, через несколько недель Кэти сможет отказаться хотя бы от одного костыля. Ее правая рука и нога значительно восстановились в процессе лечения, которое она здесь прошла.

Это были прекрасные новости – и для самой Кэти, и для ее семьи.

Впрочем, глубоко в сознании Мэри ни на минуту не угасала мысль о том, что девушка очень скоро должна узнать правду о своем постыдном рождении, и подлая ложь, в которую Кэти приходилось верить всю свою жизнь, выплывет наружу. Несмотря на чувство вины, терзавшее Мэри, пока ее девочка лежала там, вся истерзанная, словно тряпичная кукла, женщина окончательно осознала, что Кэти должна узнать правду. Даже если это разрушит ее счастливые детские воспоминания. Даже если Анна и Дейв рискуют потерять свою девочку, которую они называют дочерью. Мэри считала, что это ее долг перед Кэти – теперь, когда та начала поправляться.

Узнав хорошую новость о скорой выписке Кэти из больницы, Дейв решил поговорить с ней наедине. Ему нужно было возвращаться домой, к своим многочисленным обязанностям.

Начальник Дейва вошел в его положение, как только тот объяснил, что ему нужно взять несколько отгулов, чтобы помочь дочери пройти через самый трудный период ее пребывания в больнице. Но теперь Дейву пора было возвращаться на работу. Он был решительно настроен оставаться рядом с Кэти до тех пор, пока опасность не минует окончательно, но сейчас его девочка шла на поправку, и ему нужно было трудиться, да и дом уже слишком долго пустовал. Поэтому Анна и Дейв решили, что кому-то следует там находиться, чтобы присматривать за всем. И, как выразился Дейв, гостиница сама себя не оплатит, а его возвращение домой позволит им сэкономить на одном номере, в то время как два других они будут снимать столько, сколько потребуется.

Мэри и Анна остались в гостинице и бо`льшую часть дня и часть вечера проводили у Кэти, строя планы на будущее. Женщины очень радовались, что она начала поправляться и так хотела вернуться домой.

Наконец настал день, когда Кэти разрешили покинуть больницу, сообщив ей необходимую информацию о местной клинике, которую она должна будет посещать.

Анна вместе с Кэти ожидала наставлений доктора и последних инструкций о предстоящем лечении Кэти, а Мэри вдруг почувствовала острую необходимость отстраниться от всего этого. Она думала о том, что момент, которого их семья боялась все эти годы, наконец настал.

Поскольку Кэти мечтала выйти замуж за Ронни, Мэри было страшно при мысли о том, какой ужас обрушится на эту наивную, доверчивую девушку. Для заключения брака ей понадобится свидетельство о рождении – а в нем написана вся правда, черным по белому!

Больше невозможно было молчать, и Мэри готовилась, как могла, мысленно репетируя разговор с Кэти. Странным образом женщина чувствовала облегчение от осознания того, что скоро огромный груз свалится с ее плеч.

Но как же Кэти?

Все эти годы, а особенно сейчас, Мэри ставила себя на место этой доброй и милой девчушки, которая не совершила ничего плохого. Как бы она сама справилась с сообщением о том, что все эти годы ее заставили жить во лжи? Кэти верила в то, что у нее честная, порядочная семья, которую она безоговорочно любила, а на самом деле все это было обманом.

Все это время Мэри преследовала мысль о содеянном и не перестанет преследовать ее до самой смерти – когда придется отвечать за свои ужасные грехи перед Всевышним.

Размышляя об этом, Мэри вновь присоединилась к Кэти и Анне, которые уже получали документы для новой клиники.

– Я позвонила в гостиницу, перед тем как идти сюда, – сказала Мэри, обращаясь к Кэти. – Твой отец едет, чтобы забрать нас.

В последний вечер перед возвращением домой чувство вины не давало Мэри покоя, и, укутавшись в халат, она уселась у окна и смотрела на море, в тот момент темное и скрытое глубоко в тени.

С набережной до нее доносился смех гуляющих, и она улыбнулась, когда какой-то подвыпивший весельчак вдруг нескладно затянул песню и получилось очень красиво.

И тут, расчувствовавшись, Мэри заплакала – и не могла остановиться.

Спустя какое-то время она встала и вдруг, резко сбросив с себя халат, стала переодеваться. Мэри облачилась в пальто и шарф. По какой-то причине ей захотелось покинуть эту комнату и уйти так далеко, как только cмогут ее усталые ноги.

Взяв ключи, женщина бросила их в карман пальто – и тихо покинула спальню, а затем спустилась вниз по лестнице к выходу. Закрыв за собой входную дверь на замок, она пошла крадучись, словно вор в ночи.

– Святые небеса! – Хозяйка гостиницы увидела Мэри в окно и тут же поспешила сообщить об этом своему мужу, дремлющему в кресле напротив. – Гляди, это же Мэри, мать Анны. Куда это она собралась одна в такое время? Может, пойти и разбудить ее дочь?

– Вот еще! Мэри достаточно взрослая, чтобы о себе позаботиться. Не забывай, что бо`льшую часть дня они проводили в больнице. Наверное, Мэри захотелось подышать морским воздухом. И если ей нужна небольшая передышка, это ее дело, дорогая. У них было столько хлопот с тех пор, как с Кэти случилось несчастье. Не удивлюсь, если бедная женщина не может уснуть.

Не подозревая о том, что ее заметили, Мэри прошлась по улице, затем пересекла дорогу.

У нее не было конкретной цели, она не знала, когда вернется, – просто ей невыносимо было и дальше оставаться в гостиничном номере.

Мэри долго шла и наконец остановилась передохнуть у низкой, грубой каменной стены, обрамлявшей набережную. Спустя несколько минут женщина продолжила прогулку, а еще через минуту села: ноги у нее ныли, и вся она продрогла от влажного морского воздуха.

Мэри посмотрела вниз на пляж: он выглядел невероятно пустынным и тихим, и его величие пугало.

Через минуту женщина встала и принялась снова бесцельно прогуливаться туда-сюда, совершенно не замечая людей вокруг, многие из которых, проходя мимо, бросали на нее любопытные взгляды.

В конце концов, остановившись, Мэри удивилась и обрадовалась, осознав, что она дошла до старой пристройки, где большой шотландец Джон Фергюсон и его приятель Дэнни хранили инструменты. В этот приезд она еще ни разу не видела ни того, ни другого – все ее внимание было приковано к Кэти, Анне и Дейву.

Внезапно почувствовав холод и усталость, Мэри оглянулась, ища глазами своих старых товарищей, но их нигде не было – да и немудрено в такой час.

Впрочем, рядом, конечно же, была Голубая скамейка, и Мэри направилась к ней и присела отдохнуть.

Женщина улыбнулась, вспомнив Малыша Дэнни, его громкий, мелодичный смех и лукавый блеск выразительных глаз. Дэнни определенно ей нравился: этот человек умел рассмешить ее до слез.