Тальяна Орлова - Секс без правил [СИ]

— Получше тебя понимаю. Вот потому и предлагаю вернуться к прошлой теме. Я хочу, чтобы ты жила здесь.

— Зачем?

— В качестве эксперимента. Для меня абсолютно нового. Неужели тебе самой не интересно, сможем ли мы ужиться? До сих пор у меня не возникало такого желания, но до сих пор я и не спал с одной и той же женщиной так долго. Или все случится очень просто: совместный быт охладит страсть. Но тогда и разойдемся, уже с осознанием дела. Я не могу придумать причину, почему тебе этот эксперимент не интересен?

Я отвела взгляд и задумалась. На самом деле, причина единственная. И только ей он поверит. Скорее всего сразу переосмыслит все наши «отношения», а на подобные предложения точно больше идти не захочет. Все взвесив, я медленно вернула взгляд и ответила серьезно, без тени предыдущего веселья. Голос зазвучал очень спокойно и равнодушно:

— Есть причина, Александр Дмитриевич. Я в вас влюбилась. Вот прямо до бабочек в животе и прочей чепухи, ага. И мне теперь невыгодно любое сближение вне постели. Через полгода или год вам этот эксперимент перестанет быть интересным, мы разойдемся — без взаимных претензий, конечно. Только у вас останется куча приятных воспоминаний, а у меня — разбитое сердце и куча приятных воспоминаний. А пока мы просто встречаемся, вы не сможете разбить мне сердце, потому что я ни на что не надеюсь.

Его взгляд тоже изменился, улыбка исчезла, брови сдвинулись.

— Зачем ты это говоришь, Карина? Ведь это неправда.

— Почему же?

— В любви с таким хладнокровием не признаются. Ты просто как будто факты констатируешь.

— А вам часто признавались в любви? Может, врали? Знаете, женщины бывают такими хитрыми — чего только не скажут, лишь бы мужика в койку затащить. А я уже затащила, мне нет смысла изворачиваться.

Я встала, собираясь уйти. Обойдется этот дом сегодня без уборки, а его владелец — без моего послушного тела. Настроение пропало.

Но он окликнул сдавленно:

— Подожди.

— Чего ждать? — я развернулась возле двери. Попутно удивилась, что впервые вижу его настолько растерянным. А себя, напротив, ощущала полностью спокойной и впервые полностью перехватившей инициативу. — Замуж позовете? Нет? Я же вам расписала ситуацию — хочу замуж, и пару сыновей, на вас похожих. И чтобы других женщин не было. И чтобы после работы вы ко мне бежали и через пять лет, как сейчас бежите. Снова нет? Ну тогда оставим все, как есть. Так даже лучше: с вами разводиться, уверена, тот еще гемор.

— Карина, почему ты так спокойна?

— Потому что у меня нет причин переживать. Мне совершенно все равно, как вы это воспримете. Но когда я захочу, то приеду сюда — и получу вашу страсть. Вы можете разозлиться на меня, взбеситься, запаниковать, но это никак не скажется на моем удовольствии. Я вообще ничего не потеряла. Так зачем психовать?

— Хочешь сказать, что теперь ты задаешь правила? Или это ультиматум?

— Хочу сказать, что наконец-то поняла правила вашей игры, Александр Дмитриевич. Никаких ультиматумов, не придумывайте. Я вообще ровным счетом ничего от вас не требую.

— Подожди.

Но на этот раз я не стала останавливаться. И винить себя за сказанное не собиралась. Возможно, в самой глубине души надеялась, что догонит и остановит, скажет опять какую-нибудь непонятную ерунду — любую, которая изменит мое настроение и все снова сделает простым. Он не остановил, а я на это осмысленно и не рассчитывала. И даже похвалила себя, удивленная собственной стойкостью — надо же, призналась в сокровенном, но с таким видом, как будто меня это вовсе не колышит.

Вот только на следующий день звонок утром от Вероники Ивановны потряс. Она после приветствия деловито сообщила:

— Трудовой договор расторгнут по взаимному согласию сторон, без финансовых претензий. Карина, было приятно с вами работать, но зная о вашем желании, поздравляю. Вам следует приехать в офис и подписать соглашение о прекращении контракта, бумаги уже готовы. В будние дни вы можете застать меня до восемнадцати ноль-ноль или предварительно позвонив по этому номеру. Тогда же получите расчет за неоплаченные дни. Всего хорошего!

— Всего…

Меня придавило какой-то тишиной. Что это может означать? Я в уже сотый раз прокрутила в голове вчерашний разговор, но теперь через призму его нового решения. Получается, он больше не хочет меня видеть? Или просто запоздало выполнил мою просьбу без изменений в других аспектах наших отношений? Я вчера откровенно заявила, что могу появиться в любой момент — и он будет рад, потому что всегда меня хочет. Но так ли это? Нужна ли ему не просто отвязная любовница, а любящая женщина? Он признал за мной полную свободу выбора или выпроводил на свободу? От ответа на эти вопросы зависело дальнейшее. И с этого момента я уже не могла позвонить ему сама — он позвонит, если захочет меня видеть. Или мы больше никогда не встретимся.

И последующие два дня оказались тяжелым вакуумом. Уже понимая, что это точка, радоваться никак не получалось. Ведь я не такого исхода хотела. Да я сама не знаю, чего бы хотела в идеале, но в моем признании определенно не прозвучало желание разойтись немедленно. И теперь настроение металось от непроходимой тоски до нервного смеха. А разве это не смешно? Я сумела отодвинуть чувства на второй план ради удовольствий, но эти самые чувства помешали мужчине продолжать нашу страсть без правил. Это, в некоторой степени, даже честно с его стороны — надо же, он проявил тактичность впервые и совсем не там, где мне бы хотелось. И я прокляла себя за откровенность, жалея о каждом слове. И о том, что он поверил.

Визит к Веронике Ивановне я откладывала. Не хотелось напороться на ее босса. Решит еще, что я специально ищу с ним встреч. Ведь я действительно уже осознанно хотела с ним встретиться. И давила это желание усилием воли, как таракана. Я уже осознала себя сильной, незачем проявлять слабость.

Но все же требовалось закончить дело, потому на третий день я набрала ее номер:

— Вероника Ивановна, вы у себя? Могу подъехать сегодня?

— Да, конечно, Карина, я жду.

— А… — я сбилась, но все же заставила себя спросить. — А Александр Дмитриевич у себя? Никуда без вас не собирается, случайно?

— Александр Дмитриевич в четыре уедет к поставщикам, — показалось, что она улыбается, хотя это очень не вписывалось в образ железной леди. — Вы можете подъехать после четырех, если не хотите с ним встретиться.

— Спасибо.

Черт, как неловко-то. Вероника Ивановна, конечно, все примерно понимает: и что у нас было и чего у нас теперь нет. Должно быть, думает, что наигрался богатый мужчина бедной девочкой и бросил. Хотя вряд ли… Ведь она в курсе, что я задолго до этого мечтала разорвать трудовой договор! Так что же, в ее глазах бедная девочка решила освободиться от богатого мужчины? Да по большому счету без разницы. Остальное-то она точно понимает верно.